Один час .. двадцать три минуты / Или свет старой лампы у пристенка (II)

Свинка - розовый бочок,
Вместо носа пятачок

Поросят пошла считать,
Насчитала ровно пять :

В луже первый и второй,
Третий возится с водой,

Встал четвёртый под навес,
Из корыта свёклу ест,

И, подставив солнцу бок,
У калитки пятый лёг.

Увидали свинку - мать  -
Ну от радости визжать !

Пять весёлых поросят
Вместе громко так визжат,

Будто вовсе их не пять,
Будто целых двадцать пять.

                                                Свинка и поросята, считалка
                                                  Автор: Екатерина Аэрова

Женщина с чашечки весов

Живёт в коробке, виртуально
Другой судьбы не знает – Кот.
И через час, нельзя представить
Жив этот Кот, или же мёртв..

Всё от случайности зависит
Отравит яд Кота, иль нет
Но мудрый Эрвин полагает
Что знает квантовый ответ!

Мол, для Кота – нет той дилеммы
Жить, или мёртвым объявиться
Он может быть одновременно
В двух состояньях находиться..

Здесь "логика" проста, печальна
Раз невозможно посмотреть
И знать наверняка, буквально
То –  жить Коту! Иль умереть))

Такой подход – древней Вселенной
Он много старше всех Предтеч
«Раз мы не видим, то наверно
«Всё может быть, а может – нет..

                                                Кот Эрвина (Отрывок)
                                             Автор: Алексей Левченко

Однажды в субботу, легким майским вечером, Эрвин сидел в открытом кафе и глядел, изредка захватывая резцом нижнюю губу, на вечерних, прохлаждавшихся прохожих. Небо было сплошь розоватое, и в сумерках каким - то неземным огнём горели фонари, лампочки вывесок. Высокая пожилая дама в тёмно - сером костюме, тяжело играя бёдрами, пройдя меж столиков и не найдя ни одного свободного, положила большую руку в блестящей чёрной перчатке на спинку пустого стула против Эрвина.

— Да, пожалуйста,— с лёгким нырком сказал Эрвин. Таких крупных пожилых дам он не очень боялся.

Она молча села, положила на стол свою сумку — прямоугольную, скорее похожую на небольшой чёрный чемоданчик, и заказала порцию кофе с яблочным тортом. Голос у неё был густой, хрипловатый, но приятный.

Огромное небо, налитое розоватой мутью, темнело, мигали огни, промахнул трамвай и разрыдался райским блеском в асфальте. И проходили женщины.

— Хорошо бы вот эту,— кусал губу Эрвин. И затем, через несколько минут: — и вот эту.
— Что же, это можно устроить,— сказала дама тем же спокойным тускловатым голосом, каким говорила с лакеем.

Эрвин от изумления привстал. Дама смотрела на него в упор, медленно расстегивая и стягивая с руки перчатку. Её подтушеванные глаза, как яркие поддельные камни, блестели равнодушно и твердо, под ними взбухали тёмные мешочки, снятая перчатка обнаружила большую морщинистую руку с миндалевидными, выпуклыми, очень острыми ногтями.

— Не удивляйтесь,— усмехнулась дама— и затем, с глухим зевком, добавила: — дело в том, что я — чёрт.

Оробевший Эрвин принял было это за иносказание, но дама, понизив голос, продолжала так:

— Очень напрасно меня воображают в виде мужчины с рогами да хвостом. Я только раз появилась в этом образе, и право не знаю, чем именно этот образ заслужил такой длительный успех, Я рождаюсь три раза в два столетия. Последний раз была корольком в африканском захолустье. Это был отдых от более ответственных воплощений. А ныне я госпожа Отт, три раза была замужем, довела до самоубийства нескольких молодых людей, заставила известного художника срисовать с фунта вестминстерское аббатство, подговорила добродетельного семьянина — …впрочем, я не буду хвастать. Как бы то ни было, я этим воплощением насытилась вполне…

Эрвин пробормотал что-то и потянулся за шляпой, упавшей под стол.

— Нет, погодите,— сказала госпожа Отт, ввёртывая в эмалевый мундштук толстую папиросу.— Я же вам предлагаю гарем. А если вы ещё не верите в мою силу…

Видите, вон там через улицу переходит господин в черепаховых очках. Пускай на него наскочит трамвай.

Эрвин, мигая, посмотрел на улицу. Господин в очках, дойдя до рельс, вынул на ходу носовой платок, хотел в него чихнуть,— и в это мгновение блеснуло, грянуло, прокатило, Люди в кафе ахнули, повскочили с мест. Некоторые побежали через улицу. Господин, уже без очков, сидел на асфальте. Ему помогли встать, он качал головой, тер ладони, виновато озирался.

— Я сказала: наскочит,— могла сказать: раздавит,— холодно проговорила госпожа Отт.— Во всяком случае это пример. Она выпустила сквозь ноздри два серых клыка дыма и опять в упор уставилась на Эрвина.
— Вы мне сразу понравились. Эта робость… Это смелое воображение… Нынче мой предпоследний вечер. Положение стареющей женщины мне порядком надоело. Да кроме того я так накудесила на днях, что лучше поскорее из жизни выбраться. В понедельник на рассвете предполагаю родиться в другом месте…
— Итак, милый Эрвин,— продолжала госпожа Отт, принимаясь за кусок яблочного торта,— я решила невинно поразвлечься, и вот что я вам предлагаю: завтра, с полудня до полночи вы можете отмечать взглядом тех женщин, которые вам нравятся, и ровно в полночь я их всех соберу для вас в полное ваше распоряжение. Как вы смотрите на это?

Эрвин опустил глаза и тихо произнёс: — Если всё это правда, то это большое счастье… — Ну вот и ладно,— сказала госпожа Отт. — Однако я должна поставить вам одно условие.— продолжала она, слизывая крем с ложечки.— Нет, не то, что вы думаете. Я в своё время уже запаслась очаровательной душой для следующего моего воплощения. Вашей души мне не нужно. А условие вот какое: число ваших избранниц должно быть нечётное. Это — непременно. Иначе я вам ничего устроить не могу. Эрвин кашлянул и почти шёпотом спросил: — А… как же мне знать… Ну, например, я отметил: — что дальше?

— Ничего,— сказала госпожа Отт.— Ваше чувство, ваше желание — уже приказ. Впрочем, для того, чтобы вы знали, что сделка совершена, что я согласна на тот или другой выбор ваш, я всякий раз вам дам знак: случайную улыбку самой женщины или просто слово, сказанное в толпе.— вы уж поймёте.
— Да, вот ещё,— сказал Эрвин, шаркая под столом подошвами.— Где же это будет— ну— происходить? У меня комната маленькая.
— Об этом не беспокойтесь,— сказала госпожа Отт и, скрипнув корсетом, встала.— Теперь вам пора домой. Не мешает хорошо выспаться. Я вас подвезу.

И в открытом таксомоторе, в налетающих струях тёмного ветра, между звёздным небом и звёздным асфальтом, Эрвин почувствовал, что счастлив чрезвычайно. Госпожа Отт сидела очень прямо, острым углом перекинув ногу на ногу— и в её твёрдых блестящих глазах мелькали ночные огни города. Ветер остановился.

— Ну вот и ваш дом,— сказала она, тронув Эрвина за локоть.— До свидания.

Мало ли какие мечты нагонит кружка чёрного густого пива, проколотого молнией коньяка? Проснувшись на следующее утро, Эрвин так и подумал,— что был пьян, что сам вообразил разговор с пожилой странной дамой в кафе. Но постепенно припоминая всякие мелочи вчерашней встречи,— он понял, что одним воображением всего этого не объяснишь.

Вышел он на улицу около половины первого. И оттого, что было воскресенье, и оттого, что вокруг шалаша уборной на углу лиловой бурей кипела персидская сирень, Эрвин чувствовал замечательную лёгкость,— а ведь лёгкость— это почти полёт. Посредине сквера в квадратной ямине дети, подняв маленькие фланелевые зады, лепили чудеса из песка. Глянцевитые листья лип трепетали, тёмные сердечки их теней трепетали на гравии, поднимались лёгкой стаей по штанам и юбкам гуляющих, взбегали, рассыпались по лицу и плечам,— и всею стаей соскальзывали опять на землю, где, чуть шевелясь, ожидали следующего прохожего.

И, проходя по скверу, Эрвин увидел девушку в белом платье, сидевшую на корточках и двумя пальцами теребившую толстого мохнатого щенка со смешными бородавками на брюхе. Она нагибала голову — сзади оголялась шея — перелив хребта, светлый пушок, круглота плеч, разделенных нежной выемкой,— и солнце находило жаркие золотистые пряди в её каштановых волосах. Продолжая игру со щенком, она встала с корточек и, глядя вниз на него, хлопнула в ладоши,— и щенок перевернулся на земле, отбежал в сторону, мягко упал на бок.

Эрвин присел на скамейку и мгновенным, робким и жадным взглядом окинул её лицо. Он увидел его так ясно, так пронзительно, с такой совершенной полнотой восприятия, что быть может долгие годы близости ничего не могли бы открыть ему нового в этих чертах. Ее неяркие губы чуть вздрагивали, словно повторяя все маленькие, мягкие движения щенка, вздрагивали её ресницы,— такие сверкающие, что казались тонкими лучами её играющих глаз,— но быть может прелестнее всего был изгиб щеки — слегка в профиль,— этого изгиба, конечно, никакими словами не изобразишь. Она побежала, замелькали её гладкие ноги,— за ней покатился мохнатым шариком щенок. И вдруг Эрвин вспомнил, какая власть ему дана,— и затаив дыхание, стал ждать знака, и в это мгновение девушка на бегу обернулась и сверкнула улыбкой на живой шарик, едва поспевавший за ней.

— Первая,— мысленно сказал Эрвин и встал со скамейки.

Пошаркивая по гравию ярко - жёлтыми, почти оранжевыми башмаками, Эрвин вышел из сквера. Его взгляд постреливал по сторонам,— но, потому ли, что девушка со щенком оставила в его душе солнечную впадину,— он все не мог найти женское лицо, которое бы ему понравилось. Вскоре, однако, эта солнечная щель затянулась, и вот, у стеклянного столба с расписанием трамваев, Эрвин заметил двух молодых дам,— судя по сходству, сестёр,— звонко обсуждавших маршрут. Обе были худенькие, в чёрном шелку, слегка подкрашенные, с живыми глазами.

— Тебе нужно сесть вот в этот номер, именно вот в этот,— говорила одна.
— Обеих, пожалуйста,— быстро попросил Эрвин.
— Ну, да, как же иначе…— ответила вторая на слова сестры.

Эрвин сошёл с тротуара, пересек площадь. Он знал все места, где понаряднее, где больше возможностей.

— Три,— сказал он про себя.— Нечет. Пока, значит, всё хорошо. И если бы сейчас была полночь…

Она сходила по ступенькам подъезда, раскачивая в руке сумку. За нею вышел, закуривая сигару, высокий господин, с синими от бритья щеками и крепким, как пятка, подбородком. Дама была без шляпы, её тёмные волосы, остриженные по - мальчишески, ровной каймой закрывали лоб. На отвороте жакетки пунцовела большая поддельная роза. Когда она прошла, Эрвин заметил, от двери слева, папиросную рекламу — светлоусый турок в феске и крупное слово: «Да!— а под ним помельче: «я курю только Розу Востока».

Почувствовав приятный холодок, он отправился в дешёвый ресторан, сел в глубине, у телефонного аппарата, оглядел обедающих. Ни одна из дам не прельщала его. «Может быть эта. Нет, обернулась— стара… Никогда не нужно судить по спине».

Лакей принёс обед. К телефону рядом подошёл мужчина в котелке, вызвал номер и стал взволнованно кричать, как пёс, попавший на свежий след зайца. Блуждающий взгляд Эрвина пополз к стойке и нашёл там деловитую девицу, ставившую на поднос только что вымытые пивные кружки. Он скользнул по её оголённым рукам, по бледному, рябоватому, но чрезвычайно миловидному лицу и подумал: «Ну, что ж — и вот эту».

— Да! Да! Да!— взволнованно лаял мужчина в телефонную воронку.

Пообедав, Эрвин, отяжелел,— решил, что хорошо бы соснуть часок. По правде сказать, оранжевые башмаки жали пребольно. Было душновато. Огромные жаркие облака белыми куполами вздымались и теснили друг друга. Народ на улицах поредел,— зато так и чувствовалось, что дома наполнены до краев густым послеобеденным храпом. Эрвин сел в трамвай.

Вагон рванулся и, покрякивая, покатил. Эрвин, повернув к стеклу бледный запотевший нос,  ловил взглядом мелькавшие женские лица. Платя за билет, он заметил, что слева от прохода сидит, обернувшись к нему чёрной бархатной шляпой, дама в лёгком платье, разрисованном жёлтыми цветами, переплетающимися по лиловатому полупрозрачному фону, сквозь который проступали светлые перехваты лифа,— и крупная стройность этой дамы возбудила в нём желание взглянуть и на её лицо. Когда её шляпа нагнулась, чёрным кораблём стала поворачиваться,— он, по своему обыкновению, отвёл глаза, в притворном рассеянии поглядел на сидевшего против него мальчика, на краснощекого старичка, дремавшего в глубине— и получив, таким образом, точку опоры, оправдания для дальнейшего исследования — поглядываю, мол, по сторонам,— Эрвин, всё так же небрежно, перевёл взгляд на даму. Это была госпожа Отт. От жары кирпичные пятна расплылись по её несвежему лицу, чёрные, густые брови шевелились над светлыми, острыми глазами, улыбка поднимала уголки сжатых губ.

— Здравствуйте,— сказала госпожа Отт своим мягким хрипловатым голосом.— Пересядьте сюда. Так. Теперь мы можем поболтать. Как ваши дела?
— Всего пять,— смущённо ответил Эрвин.
— Превосходно. Нечётное число, Я вам посоветовала бы на этом и остановиться. А в полночь… Да, я, кажется, вам ещё не сказала… В полночь придёте на улицу Гофмана — знаете, где это? Там отыщете номер тринадцатый. Небольшая вилла с садиком. Там вас будут ждать ваши избранницы. Я же встречу вас у калитки,— но, разумеется,— добавила она с тонкой улыбкой,— я мешать вам не буду… Адрес запомните?

                                                                                                                   из рассказа Владимира Набокова «Сказка»

Impressio

Вчера весь день шёл дождь, дождь лил всю ночь -
Я спать не мог под капель громкий грохот,
Под их напев по черепичной крыше надо мной,
Был шум воды как по траве детей бегущих шорох.
И в сумраке рассвета целовали тучи горы,
Затейливой вуалью их облаков окутывали формы,
Бесшумно вниз сползал туман похожий на венок -
Он понизу стелился мягко лугом за окном.
Но всё ж случилось чудо на рассвете!
Недвижный воздух оживился ветерком,
Щит золотистый солнца вознёсся над газоном,
Запели птицы, зашелестели на деревьях листья,
Природа встрепенулась встречая новый день,
И лишь в душе моей ничто не шевельнулось:
Ведь ты, любимая, так от меня была далеко:
Слепой от страсти и любви проснулся одинокий.

                                                 ЛЕТНЕЕ УТРО В НЬЮ-ХЭМПШИРЕ (*)
                                                      Автор: Клод МакКей
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

(*) ЛЕТНЕЕ УТРО В НЬЮ-ХЭМПШИРЕ - Нью-Гэмпшир — небольшой штат в регионе Новая Англия на северо-востоке США.  Неофициальное название «Гранитный штат» отражает наличие в штате месторождений гранита и его добычу. Столица штата — город Конкорд, крупнейший город — Манчестер. Первый штат в стране, провозгласивший независимость от Великобритании. Девиз штата «Живи свободным или умри» (англ. Live free or die) был выбран после войны за независимость.
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

Сквозь узкую полоску между двумя занавесками Лия взглянула на другую сторону улицы.

Дом № 31 по Сильверсмит - Роуд  – здание очень оригинальное, отличающееся от соседних строений как расположением, так и внешним видом. Трехэтажный особняк был построен сто пятьдесят лет назад по заказу пожилой супружеской четы. Раньше занимавшиеся ювелирным делом, почтенные господа выбрали место для строительства особняка, пленённые восхитительным видом, открывавшимся отсюда на сельскую местность Хартфордшира (1).

Чтобы можно было наслаждаться пейзажем во всей красе, вокруг всего первого этажа была построена веранда с изумительными коваными решётками. Теперь, однако, взоры того, кому вздумается сесть здесь в кресло, услаждают лишь пара безвкусных коттеджей в викторианском стиле на противоположной стороне улицы да «восхитительный» вид на верхние этажи трёх уродливых многоквартирных домов района Энфилд.

У пожилых супругов - ювелиров был необычный художественный вкус: украсили стены своего дома яркими изразцами, привезёнными из своих многочисленных поездок, – в поисках оригинальной плитки они объездили почти все блошиные рынки и базары мира. Поэтому по обе стороны от входной двери плиткой выложены панели с изображением павлинов. Отсюда и неофициальное название особняка – «Пикок -Хауз» (2). И в самом деле, когда Лия рассказывала, где живёт, она часто повторяла фразу: прямо напротив Пикок - Хауза.

Ещё необычнее дом выглядел по вечерам, когда в его окнах горел яркий свет. При взгляде на особняк Лия сразу вспоминала керамический светильник, который был у неё в детстве: домик в виде большого гриба, с окошками и дверцами, а внутри его – крошечные человечки. Лия часто представляла себе, каково это – жить в таком домике, где уютно и тепло и где чувствуешь себя защищённой. Пикок - Хауз казался ей именно таким местом. С его витражными окнами, расписными изразцами, резными фронтонами, ажурными светильниками и фигурами львов, охранявших вход, этот особняк прямо - таки манил.

Лия увидела, что передняя дверь открылась, и на пороге возникла Девушка с Гитарой. Лия и Амитабх придумали клички для всех обитателей Пикок - Хауза: Девушка с Гитарой, Тощий Старик, Тощий Парень, Подросток, Стюардесса и Сибил (3) (получившая такое прозвище потому, что постоянно меняла свой образ – и так кардинально, что Лия и Амитабх были уверены: у неё точно расстройство личности). Девушка с Гитарой остановилась у подножия лестницы и зажгла сигарету. Затолкав за ухо копну своих чёрных как смоль волос, она накинула на плечо гитарный ремень и зашагала налево, по направлению к Хай-Роуд (4) , цокая своими сапожками на шпильке, издававшими резкий металлический звук.

Как и каждый вечер, из окна на втором этаже за ней наблюдал Тощий Парень. Как обычно, лицо его, на котором были написаны обожание и какая-то трогательная обреченность, освещал лишь тусклый свет компьютерного монитора. Странный юноша. Не сказать, что непривлекательный, но, казалось, уже давно и решительно поставивший на себе крест. На голове у него был ворох кудрявых локонов, причём кудрявились они почти как у африканца, а лицо обрамляли бакенбарды, разлетаясь в стороны, словно крылья ангела. Лучшим другом Тощего был его компьютер, и с тех пор, как Лия переехала на Сильверсмит - Роуд , ей казалось, что из дома этот парень выходил лишь пару раз.

Лия понятия не имела, что за люди в доме напротив – не знала ни имён, ни того, в каких отношениях состояли жильцы дома. Она понятия не имела ни кому принадлежит дом, ни как в нём всё устроено – общежитие? Или дом на две семьи? Или на одну довольно странную семью, представители которой скрещивались между собой?

За те почти три года, что Лия прожила напротив Пикок-Хауза, у неё ни разу не было возможности поговорить ни с одним из его обитателей. Не то что поговорить – даже улыбкой обменяться или просто кивнуть при встрече. И это при том, что в силу характера Лия была крайне любопытна: любила докапываться до сути, что есть что, кто есть кто, как всё устроено и за счёт чего работает.

Однако она как - никак жила в Лондоне, а здесь у каждого есть личное пространство, в которое не стоит соваться без повода. Так что Лия предпочла просто молча наблюдать за жизнью Пикок - Хауза из окна, гадая, что же там творится, и ожидая, когда раскроются тайны особняка. Она знала, что, так или иначе, в один прекрасный день на все её вопросы найдутся ответы.

                                                                                                                                                                  31 DREAM STREET (FRAGMENT)
                                                                                                                                                                        Author: Lisa Jewell
__________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

(1) на сельскую местность Хартфордшира - Хартфордшир (англ. Hertfordshire) — графство на юго-востоке Англии.
Входит в состав региона Восточная Англия. Административный центр — город Хартфорд.

(2) название особняка – «Пикок -Хауз» - Пикок (реасосk) – павлин (англ.). Павлиний домик.

(3) для всех обитателей Пикок-Хауза: Девушка с Гитарой, Тощий Старик, Тощий Парень, Подросток, Стюардесса и Сибил - Очевидная аллюзия на британскую театральную и киноактрису Сибил Торндайк.

Дама Агнес Сибил Торндайк, леди Кассон, Ч., DBE (24 октября 1882 – 9 июня 1976) была английской актрисой, чья сценическая карьера длилась с 1904 по 1969 год. В юности получившая образование концертной пианистки, Торндайк вышла на сцену, когда проблемы со здоровьем рук исключили музыкальную карьеру. Она начала свою профессиональную актёрскую карьеру в компании актёра - менеджера Бена Грита, с которым она гастролировала по США с 1904 по 1908 год. В Великобритании она играла в старых и новых пьесах на гастролях и в Вест - Энде, часто появляясь со своим мужем, актёром и режиссёром Льюисом Кассоном. Она присоединилась к труппе Old Vic во время Первой мировой войны, а в начале 1920-х Джордж Бернард Шоу, впечатленный тем, что увидел её в трагедии, написал, имея в виду Святую Жанну. Она с большим успехом сыграла в нём главную роль. Она стала известна как ведущая трагикомедия Великобритании, но также часто появлялась в комедиях.

(4)  зашагала налево, по направлению к Хай-Роуд - скоростная автострада; большая дорога; главная дорога.