Убийца из тумана
Я — вор и убийца,
Маньяк и бандит,
И имя моё
Неоновым цветом горит!
Я сею ужас по стране!
Где я появляюсь —
Там быть беде —
Ужасна месть моя!
Цинично я граблю,
Цинично я убью,
И тем себя прославлю,
И славную историю в крови утоплю!
Я неуловим как тень,
Я жесток как время,
Я превращу ночь в день,
И свидетели этого будут немы.
Нет следов и нет улик —
Свидетели холодны словно лёд!
Это радость мне сулит,
И вряд ли кто это поймёт!
Для полицейских говорю я сейчас:
— Вы не поймаете меня,
А я совершу преступления
И останусь навеки… неуловимый
Фантомас (*)
Я - вор и убийца
(*) Видимо Фантома и есть автор, потому, как больше никаких входных данных
«Океан». Драма.
Автор: Леонид Андреев
***
Сюжет: В маленькой рыбацкой деревушке где-то во Франции появляется странный человек — Хаггарт. Он приплыл на корабле с чёрными парусами и поселился вместе со своим матросом в заброшенном замке. Хаггарт пытается жить с людьми, среди которых поселился, но у него это не получается. Окружающие видят в нём чужака. Матрос Хаггарта, Хорре, постоянно напоминает капитану, что он должен жить в своей стихии, в океане, а не на берегу. Действие происходит в 1782 году.
***
Картина 6
_____________________________________________________________
Раздел "Действующие Лица" отсутствует.
_____________________________________________________________
Чадит, догорая, масляная лампа; уже близко к рассвету. Большая, чистая, рыбацкая хижина; к потолку привешен кораблик, искусно сделанный – и даже паруса распущены. Стал он как-то невольно сосредоточием вниманья и все, кто говорит, молчит или слушает, смотрят на него, изучают каждый уже знакомый парус. За тёмной занавеской труп Филиппа: эта хижина принадлежала ему.
Ждут Хаггарта – его пошли искать. На лавках вдоль стены расселись старые рыбаки, сложили руки на коленях, иные словно дремлют, иные покуривают трубки. Говорят вдумчиво и осторожно: как бы не сказать чего лишнего. Когда приходит новый запоздавший рыбак, он сперва смотрит за занавеску, потом молча втискивается в ряд; и кому не хватило места на лавке, те, видимо, чувствуют себя неловко.
Аббат грузно шагает по комнате, заложив руки за спину и опустив голову; если кто попадается на дороге, молча рукой отстраняет его. Молчит и судорожно хмурит брови. Изредка взглядывает на дверь или в окно, прислушивается.
Все только мужчины. Из женщин одна Мариетт: она сидит за столом и неотступно, горящими глазами, следит за отцом. И тихо вздрагивает при каждом громком слове, звуке открываемой двери, далёких ещё шагах.
Ночью пришёл с моря туман и покрыл землю. И такая от тумана тишина, что слышны редкие, протяжные удары колокола: то на далёком маяке святого Креста предостерегают заблудившиеся в тумане корабли.
Чей-то голос в углу:
– По удару видно, что это не наш убил. У нас так не умеют бить. Он воткнул нож здесь, рванул сюда и почти отделил голову.
– Этого не сделаешь тупым ножом!
– Да. Этого не сделаешь и слабою рукою. Я раз видел в гавани убитого матроса: он был зарезан как раз так же.
Молчание.
– А где его мать? – спрашивает кто-то, кивая на занавеску.
– Её отхаживает Селли. Селли взяла её к себе.
Старый рыбак тихо спрашивает соседа:
– Тебе кто сказал?
– Меня разбудила Франсина. А тебе кто сказал, Марлэ?
– Кто-то постучал в окно.
– Кто постучал в окно?
– Не знаю.
Молчание.
– Как же ты не знаешь? Кто первый увидел?
– Кто-то проходил и увидел.
– Кому же у нас проходить? У нас некому проходить.
Рыбак с другого конца отзывается:
– У нас некому проходить. Расскажи-ка, Фома.
Фома вынимает трубку:
– Я сосед Филиппа, вот этого, – показывает на занавеску. – Да, да, вы все знаете, что я его сосед. А если кто не знает, то я опять - таки скажу, как на суде: я его сосед, вот тут рядом, – оборачивается к окну.
Входит пожилой рыбак и молча втискивается в ряд.
– Ну, что, Тибо? – спрашивает аббат, останавливаясь.
– А ничего.
– Не нашли Хаггарта?
– Нет. Такой туман, что они себя боятся потерять. Ходят и перекликаются, иные держатся за руки. И фонаря не видно в десяти шагах.
Аббат опускает голову и продолжает ходить. Старый рыбак говорит, ни к кому не обращаясь.
– Много теперь кораблей на море таращат глаза.
– Я шёл как слепой, – говорит Тибо. – Слышно, как звонит святой Крест. Но он точно перебежал, звон доносится слева.
– Туман обманывает.
Старый Десфосо говорит:
– Этого у нас не было никогда! С тех пор, как Дюгамель багром разбил голову Жаку. Это было тридцать лет, сорок лет…
– Ты что говоришь, Десфосо? – останавливается аббат.
– Я говорю: с тех пор, как Дюгамель разбил голову Жаку…
– Да, да! – говорит аббат и снова ходит.
– Тогда ещё Дюгамель сам бросился со скалы в море и разбился – вон когда это было. Сам так и бросился.
Мариетт вздрагивает и с ненавистью смотрит на говорящего. Молчание.
– Ты что рассказываешь, Фома?
Фома вынимает трубку:
– Больше ничего, как кто-то постучал ко мне в окно.
– Ты не знаешь, кто?
– Нет. Да и ты никогда, не узнаешь. Вот я и вышел, гляжу, а Филипп сидит у своей двери. Ну, я и не удивился: Филипп часто стал бродить по ночам с тех пор, как…
Нерешительно умолкает. Мариетт резко:
– С каких пор? Ты сказал: с тех пор?
Молчание. Отвечает Десфосо, прямо и тяжело:
– Как пришёл твой Хаггарт. Рассказывай, Фома
– Я ему и говорю: ты зачем стучишь, Филипп? Тебе что - нибудь надо? А он молчит.
– А он молчит?
– А он молчит. Так если тебе ничего не надо, иди - ка ты лучше спать, дружище – говорю я. А он молчит. Глянул я, а горло у него и перехвачено.
из пьесы Леонида Андреева - «Океан»
