Торжество, доминанта физической силы. Ты своим лёгким и мягким движением прикоснулась к моей уставшей от всего голове. Резко сжала пальцы и, схватив за волосы, наклонила податливое лицо. Колючие глаза совершенства, душа наружу. Всё показано, ничего не скрыто. От откровения чаще другого рождается разврат. Эти губы, которые, вероятно, коснулись всех художников. Ощутили сласть поцелуев с запахом и привкусом масляных красок и отторгли их. По прихоти. Совершенство не терпит грубости.
Так будет и со мной, если я не вырву тебя раньше из всего этого. С корнем вытащить из вредной почвы. Дернуть за прекрасные мягкие волосы и спасти. Уберечь. Целостность – то, чего я желаю. Раздосадованный и грустный человек. Ему остается взирать на формирующийся идеал. Художнику отказано в малости прикоснуться к музе. Пускай в твоём роскошном теле поселится и великая душа. Добрая, не подверженная коррозии эгоизма и не отравленная ядом наслаждения.
Заберу тебя, пока могу. Закутаю в лепестки тюльпанов и спрячу. Вынесу на руках из этой студии, где ты во всей прелести молодости показываешь совершенную себя.
***
Иногда мы выпиваем вместе с мне подобными. Гениями без границ. Свободными художниками, свихнувшимися от своей раскрепощённости. Прячемся в кабак и, мерцая глазами в углу, опустошаем стаканы. Стекло, наполненное дешёвым пивом. В основном, им. Бывают и удачные дни, когда пшенично - жёлтая жидкость сменяется багрово - алой. Пунцовое вино. Кадмиевая краска яда (*).
Мне известны их имена. Люди, с которыми я сижу, я их всех ненавижу. За одно только то, что они посмели возжелать мою прекрасную натурщицу. Так мне кажется. Первородная ревность.
Вероятно это всё надуманно.
У них у всех одинаковые лица. Скучающе - сосредоточенные глаза с прищуром. Выражение, с которым выбирают свиную отбивную на рынке или цветы не любимой девушки, а той, с которой хочешь иметь краткую связь.
Ты одна из них. Девочка на ночь или две. Порочная шлюха. С такими быстро завязывают знакомства. Узлы - привязанности. Длинный ряд почти одинаковых узелков на одной верёвке. Петля. Накидываю на шею натурщице и она становится собственностью. Рычаг или, скорее, инструмент, с помощью которого я утолю своё желание.
*** Шелуху вниз. Лишнее падает на пол. Кто-то небрежно подхватывает лепестки твоих одежд и складывает неаккуратной стопкой. Безалаберно и безразлично. Нагромождение цветных тряпочек.
Обнаженная натура.
Мелкими шагами продвигаюсь вперёд. Телодвижение – и возникнет петля на твоей шее. Единственное украшение на сегодня. Глаза насмешливые и дикие. Неотрывно смотрят на меня. Именно на меня.
Делать плавные штрихи решительно невозможно. Рисовать обдуманно - тоже. Грубыми движениями кидаю тебя на бумагу. Фрагментами. Резко и непонятно. Но это всё равно ты. Набор из чёрных линий и цветных пятен. Сосредотачиваюсь на глазах.
(*) Кадмиевая краска яда - Ярко окрашенные, с хорошей стойкостью и тонирующей способностью, кадмиево - жёлтый, кадмиево - оранжевый и кадмиево -расный цвета знакомы художникам и часто используются в качестве архитектурных красок, поскольку они могут придать жизни и яркости изображениям. Их наибольшее применение - для окрашивания пластмасс и специальных красок, которые должны выдерживать обработку или рабочие температуры до 3000 ° C (5430 ° F).
Рябиной заснеженной, Укрытой так нежно, Любовь прорастала из рыхлой земли. Ягоды красные, камни прекрасные, Ветви её удержать не смогли.
Кусочки от пламени в землю попадали, Дырки большие оставив в снегу. Босая, горбатая, нимфа распятая, Тут же нагнала пургу.
Долго три ягоды, снегом запрятаны, Мёрзли, морозом дрожа. Друг к другу прижатые, в холод зажатые, Битым стеклом дребезжа.
Под рябиной (Отрывок) Автор: Как скажешь
Каждый день я приходил под эти широкие своды, занимая обычно один и тот же столик, откуда было хорошо видно бегущую внизу речку, заказывал себе чашечку кофе и, раскрыв перед собой старый, слегка потёртый на изгибах блокнот, пытался что-то сочинять.
К тому времени я уже твёрдо определился с жанром своего будущего произведения. Это будет не роман, не повесть, не эссе, а трактат. Да, именно трактат, поскольку этот жанр меньше всего располагал к отвлечённости. Мне же нужна была конкретика, причём в вопросе, который, казалось бы, меньше всего к этому располагал. Дело в том, что я собирался написать трактат о любви. Почему о любви? Не знаю. Может, потому что слишком часто в своей жизни испытывал это чувство? Или, наоборот, потому что ощущал – а в последние годы всё сильней и сильней – его острый, просто - таки патологический дефицит ?
Да, что там греха таить, за всю свою бестолковую жизнь я не единожды влюблялся, но либо без взаимности, либо, добившись ответа, очень скоро разочаровывался в своём чувстве. Я не знал, в чём причина такого хронического невезения – во мне ли самом или, может, в самой природе любви, всегда изменчивой, всегда непредсказуемой, не поддающейся никакому анализу, никаким логическим выкладкам. Мне безумно хотелось разобраться в этом вопросе. Тем паче, что к этому имелось немало серьёзных предпосылок.
Во - первых, это чувство, насколько мне было известно, как-то слишком мало подвергалось всестороннему научному исследованию (покопавшись в памяти, я вспомнил только знаменитый трактат Стендаля, да ещё что-то такое было, кажется, у Шопенгауэра). Во - вторых, создание данного трактата помогло бы мне хоть немного разобраться в себе и, может, как - то оправдаться, загладить свою вину перед женой. Ну, и, в - третьих, если уж на то пошло, о чём, как не о любви, было писать мужчине под пятьдесят, остро чувствующему своё одиночество, но ещё как-то цепляющемуся за жизнь, ещё не вполне утратившему вкус ко всем её краскам и формам! Тем более, кое-какой опыт, пусть и негативного свойства, у меня в этом деле всё-таки имелся. Одним словом, я всерьёз засел за работу, хоть и не был уверен в том, что из этого выйдет что - нибудь путное.
Но, видно, моему смелому замыслу не суждено было претвориться в действительность. Вот уже который день, грызя ручку, я бесцельно просиживал над блокнотом и всё никак не мог начать. Мне упорно не давалась самая первая фраза моего будущего трактата. Всем пишущим, конечно, хорошо знакомо это состояние. Моё же усугублялось ещё и тем, что я с самого начала решил, как говорится, взять быка за рога. Без долгих подступов, без предисловий, я намеревался сразу же начать с главного – с определения любви, как я его понимаю, и уж потом, с помощью примеров и аргументов, попытаться доказать правильность своего заключения.
Красивым, чуть ли не каллиграфическим почерком я вывел на первой странице блокнота:
Любовь – это…
И – всё. Дальше дело не пошло. Сколько я после этого ни пыхтел, сколько ни закатывал глаза к потолку (или, точнее, к небу), мне не удалось сдвинуться ни на йоту. Не помог даже Стендаль, чей трактат «О любви» я читал ещё, кажется, на первом курсе института. Довольно легко отыскав его текст в недрах интернета, я очень быстро понял, что он мне ничем не поможет – только ещё больше собьёт с мысли. Высказывания автора «Красного и чёрного» и «Пармской обители» (*), на мой взгляд, слишком уж отдавали светским салоном и для современного человека, по большей части, были просто неудобоваримы.
Так прошло, если не ошибаюсь, дня три. А на четвёртый (с него-то, собственно, всё и началось), когда я, придя утром в «Уютный уголок», как обычно занял приглянувшийся мне столик, я неожиданно увидел ЕЁ. Никогда раньше я не видел эту женщину в наших краях. Возможно, она прибыла только вчера, а может, я был не слишком внимателен. Хотя не заметить ТАКУЮ постоялицу было, по - моему, просто невозможно. На вид не больше тридцати (хотя, возможно, я и ошибался), тоненькая, лёгкая, вся какая - то воздушная, она почему - то сразу напомнила мне нимфу из детской, с большими цветными иллюстрациями, книжки мифов Древней Греции, ещё со школьных времён бережно хранимую в моей личной библиотеке. Да, незнакомка действительно чем-то неуловимым походила на нимфу, какую - нибудь дриаду или ореаду, а может, даже наяду, если учитывать наличие поблизости речки (**).
Она появилась как-то совершенно внезапно со стороны сосновой рощи, постояла на пригорке, глядя на воду, после чего прогулочным шагом направилась прямо к кафе. Чуть помешкала на пороге, окидывая рассеянным взглядом внутренность веранды, а затем, пройдя совсем близко от меня, с независимым видом уселась за одним из соседних столиков. Заказала себе чашечку кофе и, пока попивала его небольшими глоточками, глядя прямо перед собой отрешённым взглядом, я успел её как следует рассмотреть.
У Нимфы (так я мысленно окрестил вновь прибывшую) были тёмные, с каштановым отливом волосы, лежащие аккуратными локонами на худеньких, почти детских плечах, и узкое, чуть удлинённое к низу лицо, не по курортному бледное, с большими, глядящими слегка удивлённо, серо - голубыми глазами, круглым симпатичным носиком и мягкими чувственными губами, которые она почему - то имела привычку то и дело обиженно надувать.
Наверно, я слишком уж откровенно рассматривал пришелицу, потому что женщина, заметив, как видно, мой пристальный взгляд, несколько раз с недовольным видом покосилась в мою сторону, после чего, быстро допив кофе, встала, решительно направившись к выходу.
Однако, проходя рядом с моим столиком, ненадолго задержалась, бросив любопытный взгляд на страницу блокнота (я, как назло, не успел его вовремя захлопнуть), и её губы – я готов был в этом поклясться – вдруг искривились на мгновение в саркастической усмешке. Затем, проделав тот же самый путь, но уже в обратном направлении, незнакомка быстро скрылась из глаз.
На следующий день, примерно в то же самое время, я отправился в «Тихий приют» с тайной надеждой, что вновь увижу там Нимфу. Мне – уж не знаю, почему – казалось, что она каким-то образом сумеет повлиять на мою работу, по крайней мере, поможет мне, наконец, сдвинуться с мёртвой точки. Откуда взялась во мне эта уверенность? Может, это её саркастическая усмешка так на меня подействовала? Во всяком случае, мне ужасно не хотелось, так же как накануне, ударить перед ней в грязь лицом. Именно поэтому я решил основательно подготовиться к следующей встрече, прибегнув к способу, который ещё пару дней назад казался мне не совсем корректным.
Словом, утром скрепя сердце я двинул в интернет -салон и, усевшись перед экраном дисплея, набрал в окошке «Яндекса» убийственную в своей простоте фразу: «Высказывания о любви». Как я и предполагал, это не дало мне сколько - нибудь ощутимого результата. Компьютер, конечно, тут же выложил передо мной несметное количество самой разнообразной информации, но найти в ней хоть что-то, что могло бы пригодиться мне для будущей книги, было всё равно, что обнаружить крошечную изумрудину в огромной куче навоза. Нет, справедливости ради следует признать, что иногда среди афоризмов известных (и не очень известных) авторов попадались фразы, вполне достойные внимания (мне, например, понравилось среди прочих непонятно кому принадлежащее высказывание: «Любовь – это то, что связывает мужчину и женщину после того, как они оделись»), но все они носили, как правило, несколько фривольный характер и для серьёзного исследования никоим образом не годились.
В общем, потратив больше часа на бесплодные поиски, к месту своего предполагаемого свидания я прибыл мрачный как туча и с полным сумбуром в голове. В кафе как обычно не было ни души. Хозяйка – толстая румяная женщина с вечно недовольным лицом – покивала мне как старому знакомому. Вспомнив, что с самого утра (а проснулся я сегодня на удивление рано) не держал во рту ни крошки, я заказал себе небольшой завтрак: две рыбные котлеты с пюре и кружку холодного пива, после чего, усевшись на своё обычное место в углу, низко склонился над тарелкой, лишь иногда поднимая лицо, чтоб окинуть внимательным взглядом окрестности.
Нимфа всё не появлялась. Только когда, покончив с трапезой, я привычно полез в карман за блокнотом и ручкой, на выходящей из рощи узкой тропинке, той, что прямиком вела к «Уютному уголку», вновь появилась ОНА. Я почему - то машинально глянул на часы: без пятнадцати двенадцать. Почти как вчера – ну, может, всего на несколько минут раньше.
Впрочем, на этот раз Нимфа была не одна. Рядом с ней, чуть поотстав, шла некая особа в чёрном спортивном костюме, такая же худенькая, миниатюрная, как мне показалось, примерно одних лет со своей спутницей. Лица её я, сколько ни старался, так и не смог разглядеть – было довольно далеко, а ближе она почему-то не подошла. Подруги постояли немного на берегу, любуясь окрестностями, после чего незнакомка решительно повернула в сторону рощи. Нимфа же осталась на месте, продолжая, как и вчера, неотрывно смотреть на воду.
Какое - то время я боялся, что она последует примеру своей спутницы, но, к счастью, так не случилось: минуты через две молодая женщина вновь направилась в сторону кафе и, пройдя в шаге от меня, уселась за тот же самый столик, заказав себе чашечку кофе. Я демонстративно уткнулся в блокнот, пытаясь что - то сочинять, но взгляд мой, помимо воли, то и дело обращался в её сторону.
Я заметил, что на этот раз Нимфа вела себя более уверенно: сидела в несколько вызывающей позе, закинув ногу на ногу, и, почти не скрываясь, посматривала в мою сторону. Не скажу, что эта игра глазами сильно действовала мне на нервы, и всё же в первую минуту мне, честно говоря, стало немного не по себе. Впрочем, я быстро совладал со своей нерешительностью, решив отплатить незнакомке той же монетой: окинул оценивающим взглядом всю её фигуру, высокую пышную грудь, соблазнительно оттопырившую верх лёгкой полупрозрачной майки с довольно откровенным вырезом, мягкий изгиб бедра под туго натянутой юбкой - джинсовкой, длинные, точёные ноги, слегка припорошённые загаром.
Справедливости ради стоит заметить, что наше откровенное переглядывание продолжалась довольно долго – минут пять, а может, и все десять. Но вот Нимфа, наконец, допила свой кофе и, решительно поднявшись с места, направилась к выходу. Неужели уйдёт? Эта мысль почему - то вызвала у меня лёгкую досаду, и я, погружённый в свои невесёлые раздумья, как и в прошлый раз, вовремя не закрыл блокнот.
И вдруг случилось непредвиденное: проходя мимо меня, женщина внезапно остановилась и, быстро наклонившись над столом, выхватила из моих пальцев ручку и крест - накрест перечеркнула ту единственную злополучную фразу, что я так старательно вывел на первой странице. Я настолько обалдел от её неожиданной выходки, что секунд пять сидел, не двигаясь, прежде чем поднять на незнакомку полный удивления взгляд.
- Простите, не могла удержаться… - женщина смотрела прямо на меня, нимало не смущаясь и продолжая всё так же саркастически улыбаться. - Вы позволите? – и, не дожидаясь ответа, она уселась напротив меня, вытянув перед собой сплетённые пальцами руки. – Надеюсь, я вас не обидела? - Да нет. Скорей удивили. - Вы, насколько я понимаю, писатель? – у неё был довольно приятный, хотя и несколько резковатый голос. - Что-то вроде этого. - И пишете роман о любви? - Пытаюсь написать. Эта фраза – пока единственное, что мне удалось из себя выжать. - По-моему, вы взяли на себя слишком уж непосильную задачу. Хотите совет? Никогда не пытайтесь прыгнуть выше собственной головы. - Что вы хотите этим сказать? - Просто вы собираетесь дать определение тому, что, по самой своей сути, не поддаётся никакому определению. - Это вы о любви, что ли? - Ну, конечно… Кстати, а почему вдруг такая на редкость оригинальная тема? У вас богатый опыт по этой части? - Пожалуй, наоборот – полное его отсутствие. - Тогда откуда такое самомнение?.. Или вы, писатели, все такие? - Какие?
Вместо ответа незнакомка посмотрела на меня долгим задумчивым взглядом, потом, как-то подчёркнуто основательно порывшись в сумочке, извлекла на свет пачку сигарет «More» и зажигалку.
- Вы разрешите?
Не дожидаясь ответа, закурила, выпустив в воздух кружевное облачко дыма. Этим она как бы показывала, что никуда не торопится и разговор нам, по всей видимости, предстоит долгий.
- Вам я не предлагаю. Вы ведь не курите, верно ? - Похоже, вы всё про меня знаете. Кстати, как вы догадались, что я писатель ? - О, это было нетрудно ! – по губам моей собеседницы вновь пробежала чуть заметная улыбка. – Просто у вас такой отрешённый взгляд ! - Значит, по-вашему, у всех писателей… - Нет, наверно, только у тех, кто пишет о любви. Вернее, пытается писать, - говоря это, она не улыбалась, но в уголках её светло - серых глаз играли лукавые огоньки, и это меня не на шутку разозлило. - Вы считаете, эта тема недостойна внимания ? – мои слова прозвучали, пожалуй, несколько резко, даже немного раздражённо. - Что вы ? Что вы ? Напротив… Просто я считаю: на эту тему нельзя бросаться, как ловчий на зверя, не имея за спиной достаточного опыта. - Вы полагаете, я его не имею ! - Но вы же сами только что… - А может, я пошутил ? - Наверно, правильней будет сказать – отшутился ? Только ведь с любовью не шутят. В противном случае она может очень жестоко отомстить. - Похоже, у вас свои счёты с любовью ?
Она не ответила, выпустив в воздух ещё одно колечко дыма, потом, после довольно длительной паузы, заговорила так, будто не слышала вопроса:
- А о какой любви вы собирались писать в своём романе ? - То есть что значит «о какой» ? – я снова начинал потихоньку закипать. - Ну, я имею в виду, о женской или о мужской ? - А разве есть какая-то разница ? - О, безусловно ! И немалая ! Женская любовь – это, как правило, жертвенность, самоотречение, покорность, если хотите… - Ну, тут, пожалуй, я готов с вами поспорить ! - Конечно ! Спорить вы все горазды !.. – она нервно затушила свою сигарету в пепельнице, плотно сжала губы, вот - вот готовая вспылить, но в последний момент, видимо, передумала. – Ой, простите, я, кажется, погорячилась. - Ничего. Бывает, - я сделал многозначительную паузу. – Ладно, будем считать, что с женской любовью мы худо-бедно разобрались. Ну, а что же такое, по-вашему, мужская любовь ? Прежде чем снова заговорить, моя собеседница криво усмехнулась, вновь переплетя пальцы. - Знаете, когда речь заходит о мужской любви, мне почему - то сразу вспоминается одна дурацкая поговорка… Ну, эта… всем известная… Каждый охотник желает знать, где сидит фазан. Помните такую ? - Конечно, помню. Только это не поговорка, а скорей загадка. Дело в том, что в этом предложении зашифрованы названия семи цветов радуги. - Что, серьёзно ? - Ну да. Каждый – это красный. Охотник – оранжевый. Желает – жёлтый. Ну, и так далее. - Надо же! Никогда об этом не слышала. Хотя… может, когда-нибудь и слышала, но не придала значения. А потом просто забыла, потому что у меня эта фраза вызывает совершенно иные ассоциации. На мой взгляд, здесь всё гораздо проще. Охотник – это мужчина. Ну, а фазан – конечно, женщина. - Другими словами, каждый мужчина охотится за женщиной ? Далеко же вы ушли в ваших изысканиях ! - Не смейте иронизировать ! Мужчина не просто охотится за женщиной, он всегда твёрдо знает, где она находится… или, вернее, что она из себя представляет. Ну, или думает, что знает. Во всяком случае, мужчина никогда не сомневается в том, какая именно женщина ему нужна. И если она появляется в поле его зрения… о, что тут начинается ! Он готов на всё – на любые уловки, любые хитрости, чтобы только её заполучить. Вы согласны со мной ? - Не совсем, но положим, вы правы. И что же это меняет ? - Ровным счётом ничего. Просто когда он её, наконец, заполучает, на этом всё и заканчивается. В этом, собственно, и заключается вся мужская любовь. - Какое у вас примитивное представление о мужчинах ! - Нет, просто я выбрала довольно примитивный образ, который, на мой взгляд, наиболее ясно и наглядно представляет истинную суть отношения мужчины к женщине. - И за что вы так не любите мужчин ? - Что вы ! Напротив, я их очень л… - она вдруг осеклась, густо покраснев, и быстро отвела глаза. – Ну, в общем, я думаю, вы меня поняли. - Думаю, что понял, - я в свою очередь отвернулся, пряча невольную улыбку.
Над столом повисла неловкая пауза. Чтоб хоть как - то сгладить эту неловкость, я, действуя больше по наитию, чем в соответствии с доводами разума (как ни крути, а кое - какой опыт общения с женщинами у меня всё ж таки имелся), решил пойти ва - банк.
- Знаете, у меня возникла интересная идея. Раз уж мы с вами хоть в чём-то пришли к пониманию, предлагаю скрепить это чарочкой доброго эля. Как вы, кстати, относитесь к пиву ? - В общем-то, положительно, - она снова улыбнулась, на этот раз без тени сарказма, и я не без удовольствия отметил, какая у неё, оказывается, милая и открытая улыбка. Я быстро подошёл к хозяйке, благожелательно наблюдавшей за нами из - за прилавка, и заказал ещё две кружечки пива. После этого наш разговор как - то незаметно перешёл на более приземлённые темы. - Простите, а вы давно появились в «Уютном уголке» ? - Два дня назад. А вы ? - Я здесь уже дней пять. Давно успел ко всем приглядеться. А тут вы… Верите, ваше появление показалось мне настолько неожиданным ! Вы вдруг выпорхнули из этого леска как фея… или нет, скорей как нимфа. - Да, судя по всему, писатель в вас не умрёт ! - Кстати, мы ведь так и не познакомились. Хотя беседуем уже почти полчаса… Одним словом, разрешите представиться. Алексей Рокотов, - я галантно привстал, слегка приосанившись. – А вас как зовут ?
Я заметил, что взгляд моей собеседницы внезапно погрустнел, отчего глаза сделались как-то ещё прозрачнее и голубей, словно подёрнулись невидимой поволокой. Прежде чем снова заговорить, она минуту или две без улыбки смотрела на меня, отчего мне стало немного не по себе.
- А знаете что, Алексей ! Зовите меня просто Нимфа. Да-да, Нимфа. Мне очень понравилось ваше сравнение. - Но к чему такая таинственность ? Вы случайно не агент 007 ?
Она не ответила на мою шутку, лишь грустно улыбнулась, всё так же не спуская с меня долгого задумчивого взгляда.
- Что ж, не хотите как хотите, - я попытался скрыть своё смущение за нервным смешком. – Просто мне не совсем понятно… - Скоро вы всё поймёте, - она снова извлекла из сумочки пачку «More», не спеша закурила. – Видите ли, я хотела предложить вам помощь. В качестве соавтора вашего нового романа. Даже не совсем соавтора, а помощника, консультанта… - А почему вы решили, что мне требуется консультант ? - Консультант вам просто необходим, - она проворно накрыла мою руку своей маленькой тёплой ладошкой, и вдруг, наклонившись к самому моему лицу, заговорила взволнованным голосом, перейдя для чего-то на шёпот. – Ответьте, только честно, вы могли бы влюбиться в такую женщину, как я ? Не навсегда, хотя бы на время ? Влюбиться просто так, без всяких взаимных обязательств ? - Вы… вы это серьёзно ? – я был совершенно ошарашен её неожиданным напором и всё пытался разглядеть глаза моей собеседницы, затянутые плотным облачком сигаретного дыма. - Абсолютно. Понимаете, для того, чтобы написать роман о любви, нужно снова испытать это чувство. Только так можно создать что-нибудь стоящее. - Но… видите ли, это не совсем роман… Это скорей трактат… - А, какая разница ! – она нетерпеливо отмахнулась, разогнав дымную завесу возле лица. – Лучше скажите, согласны вы с моим предложением ?.. – и, видя, что я всё ещё не решаюсь дать ответ, давно вертевшийся у меня на языке, вдруг снова раздвинула губы в улыбке, такой открытой и обезоруживающей, что я невольно потупился. – Ладно, можете ничего не говорить. Я ещё вчера заметила, какими глазами вы на меня смотрели, и всё поняла. Так что, если вы действительно не против, можете просто кивнуть. - Но… почему вы так близко ставите мои проблемы ? - И это вы тоже скоро поймёте. А сейчас… сейчас я просто уйду, а вы ещё раз хорошенько обдумаете мои слова. Завтра в это же время на этом же месте вы скажете мне своё решение, и тогда… тогда всё и случится. - Что случится ? - Терпение, мой дорогой ! До завтра ! – с этими словами она легко вспорхнула со своего места и – только я её и видел. Скрипнули ступени веранды. Быстрые шаги чуть слышно прошелестели по траве.
А я ещё долго сидел за столом, неподвижный как изваяние, бессмысленно сжимая в кулаке ручку даже не ополовиненной кружки с пивом и тупо уставив в пустоту ничего не видящий взгляд.
Появление Нимфы (Отрывок) Автор: Иван Палисандров ____________________________________________________________________________________________________________________________________________________________ (*) Высказывания автора «Красного и чёрного» и «Пармской обители - «Пармская обитель» или «Пармский монастырь» (фр. La Chartreuse de Parme) — третий и последний завершённый роман французского писателя Стендаля, опубликованный им в 1839 году. Роман был написан во время приезда в Париж и в большой спешке, всего за 52 дня (с 4 ноября по 26 декабря 1838 года)
В начальных главах описывается восторг, с которым жители севера Италии встретили весной 1796 года французов, освободивших их от тягостного ига Габсбургов. Юный аристократ Фабрицио дель Донго, узнав в 1815 году о возвращении Наполеона с острова Эльба, покидает стоящий на берегу озера Комо замок отца-реакционера и спешит в Бельгию, чтобы на стороне своего кумира принять участие в битве при Ватерлоо. По возвращении на родину Фабрицио подвергается преследованию как изменник и вольнодумец. По совету тайно влюблённой в него тётки, герцогини де Сансеверина, Фабрицио принимает решение сделать карьеру в церкви, хотя не чувствует к этому подлинного призвания. Маленький двор пармского герцогства, где одну из первых скрипок играет граф Моска — любовник и будущий муж герцогини де Сансеверина, бурлит интригами. Прежде чем занять в Парме пост архиепископа, Фабрицио убивает соперника в поединке за внимание одной актрисы и оказывается в заточении в неприступной крепости, где его спасает от верной гибели влюблённая в него Клелия Конти, дочь коменданта. Отношения Фабрицио и Клелии продолжаются и после того, как молодой человек становится прелатом, а девушка вступает в брак. Смерть их ребёнка, а затем и самой Клелии вынуждают Фабрицио оставить свой пост и удалиться в картезианский монастырь под Пармой, где он и заканчивает свою недолгую, но полную приключений жизнь.
(**) она почему - то сразу напомнила мне нимфу из детской, с большими цветными иллюстрациями, книжки мифов Древней Греции, ещё со школьных времён бережно хранимую в моей личной библиотеке. Да, незнакомка действительно чем-то неуловимым походила на нимфу, какую - нибудь дриаду или ореаду, а может, даже наяду, если учитывать наличие поблизости речки.
Нимфы (др.-греч. νύμφαι, лат. nymphae — «невесты») — божества природы в древнегреческой мифологии в виде девушек, олицетворяющих различные живительные и плодоносные силы Земли, природные объекты и явления. Каждая нимфа — это покровительница определённого объекта или явления природы, его душа и воплощение.
Дриады (от древнегреческого δρυάδες, от δρῦς — «дерево», в частности «дуб») — в древнегреческой мифологии лесные нимфы, покровительницы деревьев. Согласно легенде, дриада рождалась вместе с деревом, которое росло в лесу. Душа леса обретала свою физическую форму и начинала защищать своё дерево от любых угроз. Дриады считались хранительницами жизни всех растений и лесной флоры, а также помогали людям в заботе о лесах и охране природы. Иногда дриады именовались по названиям деревьев.
Ореады, или Орестиады (др.-греч. Ὀρειάδες), — горные нимфы. Ореада сельская — одна из нагорных богинь. Воспитывали Диониса. Одна из самых известных ореад — Эхо, которую Гера лишила голоса, оставив ей лишь способность вторить. Могли называться также по наименованию гор, где обитали, — Киферониды, Пелиады и т. д.
Наяды (др.-греч. Νηϊάδες, Ναΐδες, Ναϊάδες) — божества в греческой мифологии, дочери Зевса, нимфы водных источников — рек, ручьёв и озёр. Наяды были покровительницами определённого водного объекта, его душой и воплощением. Изображались в виде прекрасных обнажённых или полуобнажённых девушек с распущенными волосами, с убором из венков и цветов, рядом со своими водными источниками. Упомянуты в «Одиссее» (XIII 104).
Каретка куртизанки, в коричневую лошадь, По хвойному откосу спускается на пляж. Чтоб ножки не промокли, их надо окалошить, — Блюстителем здоровья назначен юный паж. Кудрявым музыкантам предложено исполнить Бравадную мазурку. Маэстро, за пюпитр! Удастся ль душу дамы восторженно омолнить Курортному оркестру из мелодичных цитр (*) ? Цилиндры солнцевеют, причёсанные лоско, И дамьи туалеты пригодны для витрин. Смеётся куртизанка. Ей вторит солнце броско. Как хорошо в буфете пить крем - де - мандарин (**) ! За чем же дело стало ? — к буфету, чёрный кучер ! Гарсон, сымпровизируй блестящий файф - о- клок… Каретка куртизанки опять всё круче, круче, И паж к ботинкам дамы, как фокстерьер, прилёг…
Каретка куртизанки Поэт: Игорь Северянин ____________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
(*) из мелодичных цитр - Цитра (нем. Zither) — струнный щипковый музыкальный инструмент, получивший наибольшее распространение в Австрии и Германии в XVIII веке, также известна и у венгров. Имеет плоский деревянный корпус неправильной формы (длина около 55 см, ширина около 25—30 см), поверх которого натянуто от 15 до 45 струн (в зависимости от размера инструмента).
(**) крем - де - мандарин - Крем - ликёры. Самые молодые представители семейства ликёров, они же — самые сладкие. Все крем - ликёры условно делятся на два вида: со сливками и без. Общая черта напитков этой категории — яркий сладкий вкус и шелковистая кремовая текстура, которая достигается за счёт природных загустителей: мёда, сливок, сахара или яичных желтков. Creme de mandarine. Крепость 25% ___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
С минуту они молчали, подняв головы, всматриваясь в неосвещённые ложи. Но ложи казались ещё темнее от зелёных обоев, которыми были оклеены. В полный мрак был погружён и бенуар (*) под галереей. В ложах балкона сидела лишь полная дама, облокотившись на бархатный барьер. Справа и слева от сцены, между высокими колоннами, ещё пустовали литерные ложи (**), задрапированные занавесками с длинной бахромой. Белый с золотом зал и его светло - зелёная отделка потускнели, словно их заволокло светящейся пылью от язычков пламени, дробившихся в хрустале большой люстры.
— Ты получил литерную ложу для Люси? — спросил Гектор. — Получил, — ответил его товарищ, — хоть и не без труда… Ну да, за Люси беспокоиться нечего, уж она - то спозаранку не приедет!
Фошри подавил лёгкую зевоту и, помолчав, прибавил:
— Тебе везёт, ведь ты ещё не бывал на премьерах… «Златокудрая Венера» будет гвоздём сезона. О ней говорят уже полгода. Ах, милый мой, какая музыка!.. Сколько огня! Борднав своё дело знает, он приберёг эту изюминку для Выставки.
Гектор благоговейно слушал, затем спросил:
— А ты знаком с новой звездой, с Нана, которая играет Венеру? — Ну, вот! Опять! — воскликнул Фошри, разводя руками. — С самого утра только и разговору, что о Нана! Я встретил сегодня человек двадцать и от всех только и слышал: «Нана, Нана». Я не знаком со всеми парижскими девками. Нана — открытие Борднава. Хороша, должно быть, штучка!
Фошри было успокоился. Но пустота зала, окутывавший её полумрак, сосредоточенная тишина, как в церкви, нарушавшаяся лишь шёпотом и хлопаньем дверей, раздражали его.
— Ну, нет, — сказал он вдруг, — тут можно помереть со скуки. Я ухожу… Может быть, мы разыщем внизу Борднава. От него всё и узнаем.
Внизу, в большом, выложенном мрамором вестибюле, где расположился контроль, мало - помалу стала появляться публика. Двери были распахнуты настежь, открывая глазу кипучую жизнь бульваров, сверкавших огнями в эту прекрасную апрельскую ночь. К театру стремительно подкатывали экипажи, дверцы карет с шумом захлопывались, публика входила небольшими группами, задерживаясь у контроля, затем, поднимаясь по двойной лестнице в глубине, женщины шли медленно, слегка изгибая стан. При резком газовом освещении на голых стенах вестибюля, которым убогие лепные украшения в стиле ампир придавали подобие бутафорской колоннады храма, бросались в глаза кричащие жёлтые афиши с именем Нана, намалеванным жирными чёрными буквами. Одни мужчины останавливались, внимательно читая афишу, другие разговаривали, столпившись у дверей, а у кассы толстый человек с широкой, бритой физиономией грубо спроваживал тех, кто слишком настойчиво выражал желание получить билет.
— Вот и Борднав, — сказал Фошри, спускаясь по лестнице.
Но директор его уже заметил.
— Хорош, нечего сказать! — закричал Борднав издали. — Так - то вы написали для меня заметку? Заглянул я сегодня утром в «Фигаро», а там ничего! — Погодите! — ответил Фошри. — Прежде чем писать о вашей Нана мне нужно с ней познакомиться… Кроме того, я вам ничего не обещал.
Затем, желая переменить разговор, он представил своего кузена, Гектора де Ла Фалуаза, молодого человека, приехавшего в Париж заканчивать своё образование. Директор с первого взгляда определил, что представляет собой юноша. Но Гектор с волнением рассматривал его. Так вот каков Борднав, человек, выставляющий женщин напоказ, обращающийся с ними, как тюремщик, человек, чей мозг непрестанно изобретает всё новые рекламы, циничный крикун, который плюётся, хлопает себя по ляжкам и отпускает глупейшие остроты. Гектор счёл своим долгом сказать любезность.
— Ваш театр… — начал он вкрадчиво.
Борднав спокойно поправил его, подсказав то глупое слово, которое не смущает людей, любящих называть вещи своими именами.
— Скажите уж прямо — публичный дом.
Фошри одобрительно рассмеялся; у Ла Фалуаза комплимент застрял в горле. Молодой человек был чрезвычайно шокирован, но постарался сделать вид, что ему нравится острота директора. Борднав поспешил навстречу театральному критику, чьи статьи имели большое влияние, и пожал ему руку. Когда он вернулся, Ла Фалуаз уже овладел собой. Боясь показаться провинциалом, он старался победить робость.
— Мне говорили, — продолжал он, желая непременно что - нибудь сказать, — мне говорили, будто у Нана очаровательный голос. — У неё - то! — воскликнул директор, пожимая плечами. — Скрипит, как не мазанное колесо!
Молодой человек поспешил прибавить:
— Да ведь она и актриса прекрасная. — Кто? Нана?.. Дуб! Повернуться на сцене не умеет.
Ла Фалуаз слегка покраснел. В полном недоумении он пробормотал:
— Ни за что на свете я не пропустил бы сегодняшней премьеры. Я знал, что ваш театр… — Скажите — публичный дом, — снова перебил его Борднав с холодным упрямством самоуверенного человека.
Между тем Фошри спокойно разглядывал входивших женщин. Он пришёл на помощь кузену, увидев, что тот разинул рот, не зная, смеяться ему или обидеться.
— Доставь же Борднаву удовольствие, называй его театр, как он просит, раз уж это ему приятно… А вы, дорогой мой, перестаньте нас дурачить! Если ваша Нана не умеет ни петь, ни играть, спектакль провалится. Этого я, кстати, и побаиваюсь. — Провалится, провалится! — воскликнул директор, побагровев. — По - твоему, женщине нужно уметь играть и петь? Ну и глуп же ты, голубчик… У Нана, чёрт возьми, есть кое - что другое, что ей заменит всё остальное. Уж я - то прощупал её со всех сторон. Она в этом ох как здорова! Если нет, считайте, что нюх мне изменил, и я просто болван… Увидишь, вот увидишь, как только она выйдет на сцену, зал обалдеет.
Он воздел к небу толстые руки, дрожавшие от восторга...
из романа Эмиль Золя - «Нана» __________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
(*) бенуар - Бенуар (от фр. baignoire «в форме ванны») — часть зрительного зала в театре, ложи по обеим сторонам партера на уровне сцены или несколько ниже. Ложи бенуара подняты над партером на уровень сцены, слева и справа от неё. Там чаще всего сидят важные зрители. Выпуклая форма этих лож дала им название, которое переводится с французского как «ванна».
(**) литерные ложи - Литерная ложа получила своё название благодаря тому, что на схеме зала обозначается буквой, а не цифрой, как остальные места театрального зала. Это одна из самых эксклюзивных и элитных частей театра, так как располагается практически прямо на сцене. Зрители литерной ложи могут не просто видеть актёров вблизи, но и буквально почувствовать себя участниками постановки.
Счастлив тот, коль его любят, Счастлив, если мать, отец В трудный час вас приголубят, Скажут просто: молодец!
Счастлив, если сам полюбишь, Отдаёшь ему добро… И всегда кусок добудешь – Это значит, повезло.
Счастлив, коль за стол садятся Сразу восемь человек. Все здоровыми родятся И живут с любовью век.
Счастье, если мирно в доме, Дети создают уют. Спят теперь не на соломе, И стране покой дадут!
Счастлив, если есть здоровье. Счастлив тем, что я живу. Не бывает малокровья, Может, я и не умру?
Молодец! Автор: Иванова Ольга Ивановна
Один мужчина любил ходить задом наперёд. Кто - то скажет, что у этого мужчины не всё в порядке с психикой, но нет всё в порядке. Так ему сказали врачи и даже дали документ с печатью и подписью психиатра, в котором было сказано, никаких психических отклонений у мужчины с фамилией Н не обнаружено. Мужчина Н сразу же пошёл к нотариусу и заверил несколько копий этой справки. Как оказалось впоследствии эти справки ему очень пригодились и их оказалось даже мало.
Нужно сказать, что обычно мужчина ходил как обычно передом наперёд. Однако иногда мужчина поворачивался и шёл задом на перёд. Он был глубоко убеждён, что идти задом наперёд намного интереснее. Когда он шёл по улице задом наперёд окружающих людей это очень удивляло. Некоторые даже пытались его повернуть как обычно передом наперёд, но мужчина Н поворачивался и продолжал идти, как он считал правильно. Со временем оказалось, что желающих ходить задом наперёд не так мало как это может показаться на первый взгляд. Дело дошло до того, что некоторые даже стали переходить улицу таким способом, называя задоходную ходьбу обратным шагом.
Одновременно возникли и противники обратного шага. Они приводили множество аргументов против обратного шага таких как, повышенная опасность столкновения с таким человеком, возможные ДТП, когда водители отвлекаются на человека, идущим обратным шагом, вредное влияние на ещё не созревшую психику молодёжи. В прессе появились статьи как за так и против обратноходящих. Появилась мода на обратную одежду, в которой брюки одевались наоборот. Шили пальто для обратноходящих и др. Оказалось, что вначале эта одежда была неудобна, но потом человек привыкал и без особых усилий застёгивал и расстёгивал пуговицы, не говоря уже о молнии или липучках. В продаже появились очки, которые можно было видеть вперёд или назад по желанию идущего человека.
Власти смотрели на это по - разному. Некоторые власти ввели законы, ограничивающие гражданские права обратноходящих, например, не регистрировали браки, уменьшали или запрещали обратноходящим выходить из дому в тёмное время. Другие власти делали вид, что ничего не происходит, считая, что есть чудачества и похуже. Однако часть населения была агрессивно настроена против обратноходящих. Образовались группы молодёжи, которые нападали на обратноходящих. Это уже было слишком. Подключилась полиция, которая прибывала на место беспорядков и, когда драка стихала задерживала участников драки с обоих сторон.
На волне повышенного влияния общества возникли партии по поддержке обратноходящих и против обратноходящих. Появились депутаты, которые обращались в зал, стоя к нему спиной. Как правило, их речь сводилась к тому, что всё то что позади лучше того, что сейчас и намного лучше того, что будет. Другие депутаты от обратноходящих утверждали, что борьба с обратноходяшими – политические преследования и, что ограничения обратноходящих на некоторые профессии, например, водителей – вопиющее нарушение конституции и прав человека. Депутаты от партий против обратнохождения приводили данные о снижении уровня жизни из - за обратнохождения. Но эх никто не слушал так как обратнохожение поддерживалось из - за рубежа.
Сказка об обратнохождении (Избранное) Автор: Евгений Рослик
