Сидит такой одуванчик на лавочке.. Просматривая чередом (!!)
Сегодня был день особый, снятие с ведьмы пробы, Волею тайной ночи, всем доказать в бою, Честолюбивой жаждой, что она лучше каждой, Что она Королева, в этом чужом краю!
И на метле куда-то, выскочила, так рада, Думая о победе, силу покажет всем! Сегодня она на пике, праздник грядет великий, Там ее очень ждали, шабаш собрался ведьм!
Круг замыкался жуткий, это совсем не шутки, Ведьмы со всей округи, злее на свете нет, Слабых слышны стенания, страшные ждут страдания, Тех, кто в этом участвует, солнца не встретят свет.
Тринадцать самых могучих, стильных из них и лучших, Выбрала ведьма старая, ей восемь тысяч лет, Даром своим пророческим, ясно видя и творчески, Поведала им вступление, словно скрипел скелет...
Влеченье к старинным вещам Волнует и трогает душу. Нам каждый век как будто завещал - Сберечь красоту, не разрушить. Нас время относит назад И чья - то судьба оживает. Красавиц таинственный взгляд Волшебно сверкнет - и растает. Мелькнёт молодое лицо И в трепетных пальчиках - веер. Дарёное носит кольцо В любовь беззаветную верит...
Мерцаньем луны - серебро, И перезвон старинного фарфора. Прислушайтесь: там войны за добро, Наследников имущества раздоры. А пролито крови и слёз! Когда не спасала религия, Народ наш от голода нёс За хлеб - дорогую реликвию. А если приглянулась вам И в дом - "это редкость вещица!" Идите дорогою в храм, Поставить свечу, помолиться...
Антиквариат Автор: Ната Смирнова
- Ты хотя бы понимаешь, что тебя теперь нужно убивать? - Чего сразу убивать-то?
В большом деревенском доме посёлка.. разговаривали двое. Хозяйка, собиравшая в соседней комнате поздний ужин, могла видеть их через полуоткрытую дверь. То есть специально она не присматривалась, но в процессе перемещений по кухне, время от времени бросала взгляд в сторону говоривших. А разговор, начавшийся вполне обыденно, но потом возвысившийся до громкого спора, она могла слышать почти дословно.
Старший из говоривших (лет примерно шестидесяти, одетый скорее бедно, чем скромно, и явно повидавший в жизни всякого) приезжал часто и был её любимым постояльцем. Потому что в быту не привередничал, с водкой не безобразничал, а платил щедро.
Этот, старший, говорил напористо и держался хозяином. Второй собеседник, хотя и был значительно моложе, на голову выше и заметно шире в плечах, в основном оправдывался и казался изрядно обескураженным.
- Чего убивать-то? - повторил он. - Мы к тебе со всем уважением… - Ну да, - непримиримо мотнул головой старший. - Со всем уважением подставили по полной программе. Меня теперь или вместе с вами заметут, или притянут за то, что знал о преступлении и не сообщил. Как думаешь, мне это надо?
Между спорящими, прислоненная верхним краем к стене, стояла большая, высотой примерно метра полтора, алтарная икона в роскошном серебряном окладе. Владимирская богоматерь с житийными клеймами.
- Да почему подставили? - не унимался молодой крепыш. - Ты посмотри какая работа! Какая ювелирка! Тут одного только серебра больше десяти кило. - А ты мне её как лом собираешься продавать? - Зачем как лом? Смотри, красота какая. Уникум! - В этом и дело. - Старший, устав от непонятливости собеседника, опустился на стул и подпёр голову руками. - Завтра, когда пропажа обнаружится, здесь полиции будет больше, чем на митинге с выступлением губернатора. Вы её даже из деревни не вывезете. - Да ты только скажи, - взмахнул рукой молодой и энергичный, - я её тебе прямо на дом принесу. Лично. На хребте через тайгу, в обход всех постов. Ни один мент не прочухает. - Ладно, хорошо. Допустим, я её у вас купил. Что дальше? - Ну, продашь барыге какому-нибудь. Ты ж там всех знаешь… Она ж миллионы стоит! - Да кто её возьмет за миллионы-то? Это всё равно, как Мону Лизу из музея спереть. Её и дома оставлять нельзя и показывать никому нельзя. Потому что хоть сто, хоть двести лет искать будут и не остановятся, пока не найдут. - При чём тут Лиза какая-то? - возмутился молодой. - Ты про дело говори. - Говорю про дело: за настоящую цену никто эту икону у вас не возьмёт. Потому что её надо будет лет на триста спрятать куда-нибудь в подвал. Причём не факт, что и через триста лет её кто-нибудь не опознает, как краденую. Как думаешь, много покупателей найдётся при таких условиях? - И чё ты предлагаешь? - мрачно вопросил крепыш. - Самое лучшее, что вы можете сделать - отнесите икону к церкви, откуда вы её утащили, и там оставьте. Тогда, может быть, останетесь на свободе. Иначе и сами сядете, и меня за собой утянете. - То есть ты нам помогать не хочешь? - Если будете делать такие глупости, вам никто не поможет. А если по уму, то тебя лучше всего было бы убить, чтобы и разговора этого между нами не было, и чтобы никто не сказал, что я с вами каким-то краем связан. - Это твоё последнее слово? - Да. - Пожалеешь. - Уже жалею. Не надо было с вами, хитромудрыми, связываться.
Антиквар. Тайна золотого эшелона. Вступление. Автор: Надежда Максимова
Всё хуже мне теперь день ото дня, Так тошно, что не вымолвить ни слова. Вокруг сплошная, гладкая броня - Я с головы до пят в неё закован.
Как рыцарь что в доспехи облачён, И на коня не может сесть бес свиты, Неповоротлив, скован, обречён, Быстрей погибнуть от такой защиты.
Канули в лету средние века, Теперь доспехи не приметны глазу. Не видимая сталь их всё ж крепка, Не прошибёшь ничем её, ни разу.
В них по началу было так легко - Насмешки, сплетни, ложь, ну и так далее, Не проникали внутрь глубоко - О панцирь стукнув, с треском отлетали.
Примерив как от трудностей заслон, Я кожей врос в те проклятые латы, И заржавел нутром, и пробил он - Последний час пожизненной расплаты!
Снаружи всё казало бы о`кей, Но задыхаюсь, плавясь от удушья, А на поверхности сияет всё сильней, Холодный блеск пустого равнодушия.
Стал чёрств и к радости, и к боли я людской, Ни всколыхнёт меня ни грубость и ни ласка. Лицо закрыто плотною стеной, - Ожесточённость - металлическая маска.
Железный человек (Избранное) Автор: Сергей Кутузов
Лиля никогда не бывала на настоящем венецианском карнавале, и потому весь её сценарий состоял из разрозненных познаний, смелых фантазий и вольных домыслов. Она вполне допускала, что некоторые банковчане, в отличие от неё, не раз посещали Венецианскую лагуну во время грандиозного праздника притворства, и удивить их будет достаточно непросто. Требовалась изюминка.
Лиля рассчитывала использовать дизайнерские маски. Найти подходящие изделия не так-то просто, но даже в нынешнюю прагматичную индустриальную эпоху существуют люди, творящие маленькие чудеса. Лиля знала одну мастерицу-затейницу. Вообще-то эта дама была художником по куклам, жила за счёт заказов для кукольных спектаклей. Ей присылали причудливые эскизы, и она по ним создавала разнообразных шалатев-болтаев. Сказочные и фантастические персонажи обретали свою тряпичную плоть в её мастерской. Забавных уродцев, исполненных собственноручно, женщина обожала и любовно называла их «тряпсами». Тряпсы пучеглазо таращились, смешно болтали несуразными конечностями, улыбались беззубыми ртами и всем своим нелепым видом забавляли зрителей. Это и было их главным предназначением – развлекать людей.
Художница сбывала поделки за умеренную плату, и тряпичные существа быстро обретали биографию. Одни приживались в театрах, другие – в галереях, некоторые – даже в частных коллекциях. Самые везучие тряпсы отправлялись в благополучное зарубежье. Не перевелись ещё состоятельные чудаки, питающие слабость к авторским куклам. Эти ценители оригинальных игрушек живут в разных странах, их сближает страсть к искусству и связывает Интернет. Они имеют свои сайты, блоги, создают виртуальные галереи, очень активно общаются. Мир тряпсов тих, уютен, мягок и удивительно обширен.
Лилю тоже притягивали эти сгустки эмоций, фантазии, ткани, меха и ниток в виде авторских кукол. Было в них что-то ангельское и дьявольское одновременно, какая-то философия, намёк, подтекст. Знакомство с непростыми игрушками произошло в Живом Журнале. Она однажды набрела на блог пользователя hloflo , и мир тряпсов приоткрылся ей, как будто отворилась таинственная дверца в каморке папы Карло. Hloflo — так именовала себя в Интернете рукодельница Валентина. Лиля списалась с художницей, и спустя некоторое время виртуальное общение перетекло в нечастые реальные встречи.
Творческие амбиции Валентины не ограничивались куклами. Она создавала интересные, загадочные маски. Однако если тряпсы продавались с переменным успехом, то маски почему-то покупали крайне редко. Некоторые из них украшали стены Валиной квартиры, а какие-то и вовсе томились в коробках. Лиля не раз приходила посмотреть оригинальные вещицы, но так и не выдался случай использовать творения Валюши. И вот их час настал…
Денис позвонил в полдень.
– Я сегодня рано освободился, и мог бы подъехать к тебе! – радостно сообщил он. – Как ты на это смотришь? Ты на работе? – Я очень занята, перезвони позже, – коротко ответила Лиля, не желая развивать тему. – А на обед домой тебе не хочется? – не унимался Денис. – Ездить обедать домой – непозволительная роскошь для меня, – сухо изрекла Лиля. – Большая потеря времени. – И ничего нельзя придумать, чтобы увидеться? – парень непривычно упорствовал.
«Однако!» – подумала Лиля и хотела, было, простым нажатием кнопки завершить беседу без лишних объяснений, но удержалась на связи. Что-то слышалось в его голосе, что-то цепляло. Какие-то особые нотки мужского нетерпения, заводная, задорная дерзость, которая допустима лишь между интимными приятелями…
Лиля сдалась и предложила свой вариант свидания:
– Мне нужно отлучиться из офиса по делу. Составишь компанию? Поможешь? – Спрашиваешь! – откликнулся Денис, не раздумывая. – Куда подъезжать?
Лиля ждала его в машине. Она видела, как Дэн возник на тротуаре из подземки, как шёл к ней, разрезая пространство сильными движениями – высокий, ловкий, ладный, красивый. «Просто явление молодого Бога!», – иронично подумалось ей. – Только не с неба сошёл, а поднялся из подземелья, из преисподней».
Вместо приветствия она метнула колкий вопрос:
– Тебе что, сегодня нечем заняться? – Я с утра быстро разделался с зачётом по психологии, и день свободен! – радостно пояснил студент. – Могу зачётку показать. – Маме с папой покажешь, – усмехнулась Лиля. – Мне не надо. Мне от тебя другое требуется. – Куда едем? – поинтересовался Дэн. – К одной замечательной художнице. Мне надо отобрать маски для банковского карнавала. Ты поможешь и выбирать, и укладывать, и в машину грузить. Идёт? – Договорились!
Валентине Лиля отрекомендовала Дениса так:
– Я к тебе с ассистентом! – Симпатичный у тебя помощник! – отметила художница и игриво подмигнула. – С такими приятнее работать, – отшутилась Лиля.
А Денис тем временем озирался по сторонам, разглядывая тряпсов и маски.
– Что, нравятся? – с довольством спросила Валентина. – Впервые вижу такое! – восхищённо признался Денис. – Интересно у вас! Как на вернисаже! – Подожди, сейчас ещё удивлю. Ну-ка, помогай, ассистент! Вот тебе стремянка, доставай с антресолей коробки!
В ворохе причудливых безглазых образов разбирались часа полтора.
– Я приготовила вам тару для переноски, – заботливо сказала хозяйка и развернула полотняные сумки в клеточку. – Как челноки побредём! – усмехнулась Лиля. – Зря ты так, Лиличка! Это самые удобные, лёгкие и прочные сумки! Мы, художники, тоже ими пользуемся, – заметила Валентина. – Ладно, нам недалеко тащить – до машины, – согласилась Лиля.
Сумки благополучно загрузили в багажник, но уехать без проблем не удалось. Машина заглохла неподалёку от дома Валентины. Она как-то натужно рыкнула, и вероломно остановилась, словно решила отомстить своей хозяйке за прежние оплошности и давние обиды. Лиля повертела руль, выскочила на улицу, открыла капот. Притихший Денис наблюдал за её действиями.
– Вот чёрт! – с весёлой злостью сказала Лиля, вернувшись на водительское место. – Ни раньше, ни позже! Она у меня уже который день что-то барахлит, но я надеялась, что это пустяки. Некогда было в сервис ехать! – А что же оказалось? – спросил Денис. – В чём причина? – А я знаю! – воскликнула Лиля. – Я водитель, а не механик. Рулить умею, а во внутренностях, то есть в механизмах, ничего не смыслю! – И я помочь не могу… – Я уже догадалась, что в этом деле от тебя толку не будет! – сказала Лиля. – Выхода нет, придется оставить машину пока здесь. Потом я приеду за ней со специалистом. У меня сосед – хороший автослесарь, не раз выручал. Надо поймать частника, что ли… Или таксиста. В этом-то поможешь? – Зачем нам кто-то? Тут ведь метро рядом, – находчиво заметил Денис. – Может, на метро рванём? – С этими сумками мы, в самом деле, как челноки! Хорош сюжет! – воспротивилась Лиля. – Я их понесу, а ты пойдёшь, как королева. Раз-два – и мы в вагоне! Пятнадцать минут – и на станции «Динамо». А там чуть-чуть остаётся до твоего дома, – рассудил Денис. – Не так уж и близко… Вообще-то можно сумки и в офис забросить, это ближе будет, – прикинула Лиля. – Тем более! Вперёд? – Ой, в самый час пик угодим! – предположила Лиля. – Пустяки, дело житейское! – утешил Денис.
В метро царил час многолюдья. Человеческое море ширилось, гудело, колыхалось, и каждый входящий становился лишь каплей, ничтожно малой частью огромного пассажиропотока. Казалось, что в плотной толпе можно потерять ориентиры, пропасть, не выбраться на волю. Однако людей подхватывали стремительные эскалаторы, а скоростные поезда развозили, прибывая на станцию один за другим. Транспорт исправно работал в заданном темпе.
У Дениса оказался многоразовый абонемент, по которому они оба прошли через турникеты. Парень легко управлялся с баулами, словно они его и тяготили вовсе.
– Тебя не смущает твоя ноша? – Лиля почти крикнула ему в ухо. – Нет! – бодро ответил он. – Я часто с ракетками и мячами тут таскаюсь. Мои чехлы не легче. – Так твои чехлы иначе смотрятся! – Посмотри, все что-то держат в руках! – сказал Денис. – И никому нет никакого дела до чужих вещей!
Лиля внимательно пригляделась. Денис оказался прав: кто-то нёс солидный портфель, у кого-то свисала с плеча пижонская торба, пестрели модные дамские ридикюли размером со средний чемодан, и сами чемоданы тоже вырисовывались, а уж молодёжные рюкзаки и пластиковые пакеты не поддавались подсчёту. Просто царство сумок всевозможных расцветок и фасонов!
– Главное – не заморачиваться! – сказал Денис. – Мы же не взрывчатку везём! Если остановят менты, то документы у нас имеются. – Ты прав, мой милый друг! Мне нравится твой подход к проблеме! – весело согласилась Лиля. – В конце концов – это маленькое, но забавное приключение!
На эскалаторе Дэн поставил баулы на ступеньку и обнял Лилю за талию. Она не отстранилась, и парень осмелел ещё больше. Он поцеловал её – раз-другой, а у неё немного закружилась голова. Лиля видела его глаза, и боковым зрением – чьи-то лица, рекламные плакаты, которые плыли мимо вниз и вверх.
– Романтика мегаполиса, поцелуи в метро, – иронично сказала Лиля, придя в себя. – Вообще-то приятно. Как в кино. – А с тобой вообще как в захватывающем сериале! – ответил Денис. Он щедро излучал отличное настроение, так и искрился радостью. – Знаешь, с тобой тоже, – сказала Лиля с одобрением.
Дэн довольно улыбнулся.
– У тебя какие-то глаза хитрющие! О чём ты думаешь? – поинтересовалась она. – Что происходит в мире в этот момент? – вдруг спросил он. – Вот что тебе известно из последних мировых событий? – Запускается андронный коллайдер, какой-то крупный метеорит пролетает близко к Земле, международный экипаж вот-вот отправится в космос, – перечислила Лиля. – Где-то воюют… – А мы целуемся в метро на эскалаторе! – ликующе констатировал Денис. – И это самое важное событие! Осторожно, нам выходить! Смотри под ноги.
Сумки закинули в офис и налегке отправились на улицу Планетную. Дороги стали свободнее, час пик миновал...
Дома Лиля заглянула в холодильник и торжественно сообщила:
– У меня тут мышь повесилась! Совсем ничего? – спросил Денис. – Почти! Вот такая уж я хозяюшка! Могу предложить минеральной воды и чай с крекерами. Но вообще-то покушать хочется. Макароны можно отварить, но ни сыра, ни колбаски. Может, кашу сварить? – рассуждала Лиля.
– Можно сходить в магазин. Какой ближе? – Я люблю магазинчик на Красноармейской, дом номер восемь. Там такая ветхозаветная «Бакалея», будто из советского детства. – Ретруха, что ли? – Ну, что-то вроде того.
В это время Денису позвонили.
– Извини, я отвечу, – сказал он. – Да, слушаю! Серёга, ты?
Переговорив с кем-то, он обратился к Лиле:
– Ты любишь японские суши? – Эти рулетики со всякой рыбой, рисом и травой непонятного происхождения? Несерьёзная еда! Не родная, хоть и модная, – заявила Лиля. – А что ты придумал? – У меня друзья сегодня в ресторане «Кабуки» ночную смену отрабатывают. Зовут на ужин. Обещают накормить сытно и дёшево, за полцены. – А кроме суши там найдётся ещё что-то? – Конечно! Обычная европейская кухня. Едем? – На метро? – Конечно! – И опять будем целоваться на эскалаторе? – Ещё как! – пообещал Денис. – Всем на зависть!
Друзья Дениса исполняли роли японцев из далёкого прошлого. Они разгуливали по ресторану в ярких мужских кимоно из плотного искусственного шёлка и церемонно, с достоинством древних воинов, кланялись гостям, сложив ладони лодочкой. Глаза у ребят были подведены тушью, а на головах красовались затейливые шапочки.
– Серёга – кореец, боксёр, – пояснил Денис. – А Чен – вьетнамец. А здесь они подрабатывают японцами! Чен со мной в одной группе учится. Я иногда его спраррингую. Он говорит, что закончит наш ВУЗ, уедет к себе во Вьетнам, и будет очень много зарабатывать, быстро разбогатеет, потому что у них почти нет дипломированных специалистов по теннису.
Им приготовили речную форель. Рыба была свежая, нежная, и буквально таяла во рту. Потом принесли душистый зелёный чай в симпатичных чайниках, и они медленно пили его под завораживающую мелодию, звучавшую в зале. Когда выдавалась возможность, друзья Дэна подсаживались к столу, и со стороны казалось, будто они ужинают с настоящими самураями.
На улице тем временем стемнело, на небе мерцали первые звёзды.
До метро шли пешком, а в вагоне обнялись, словно долго не виделись. Их нежность никого не удивила и не смутила. Пассажиров было мало, в основном – молодые парочки, которые так же беззастенчиво льнули друг к другу, словно не существовало ничего важнее их взаимного притяжения. Поезд нёсся в ночи, а внутри него пульсировала чувственность. Ночное метро оказалось совсем не похожим на дневное.
На эскалаторе Денис крепко обхватил Лилю и поцеловал прямо в губы. Лиля не противилась. Ей нравилась его смелость, его сильные руки, его нетерпение. Она сама скользнула в объятия, чтобы снова забыться, стремительно возносясь вверх. Лиля наслаждалась давним, почти утраченным ощущением студенческой бесшабашности и беззаботности. Эти объятия в ночном метро стирали границу между прошлым и настоящим. Они длились мгновения, но вызывали сильные всполохи эмоций.
– Как хорошо гулять по ночному городу, никуда не торопясь! – сказала Лиля, когда они вновь очутились на свежем воздухе. – Мы можем делать это всякий раз, когда ты пожелаешь! – ответил Денис.
Дэн остался ночевать у Лили. Легли вдвоём на её широкой кровати, похожей на маленький остров. Никаких альковных ласк не случилось. Денис уснул почти мгновенно, как нарезвившийся щенок. От него веяло юностью и слабо пахло яблоком. Даже во сне он оставался налитым жизненными соками, словно спелое тугое яблочко. Лиля слышала ровное дыхание Дениса и думала в мареве полудрёмы: «Он, конечно же, ещё мальчишка, и с ним весело, свободно. Но в то же время он уже и мужчина, и с ним безопасно, надёжно. Славная ночь!».
Любовь как откровение. Глава 11. Поцелуи на эскалаторе (Избранное) Автор: Теплякова Лариса Юрьевна
Взломать систему - значит найти отгадку. Кто-то упорно дергает эти нити. Будь осторожен, сон запредельно - сладкий, Только спросони вы меня не вините.
Мне не хотелось нравиться, так случилось: Я королева сломанных ожиданий. Это игра не в подлинную фальшивость, Это игра в возможность твоих познаний.
Это мольба: "услышьте меня, поймите", Крик в переулке сломанных фонарей. Я словно песни чувственной исполнитель В мире ослабленных, глухонемых людей.
Взломать систему - значит найти отгадку Автор: Виктория Перепечина
Бог творец создал людей, потому что он Ничто в границах. А это значит, что он может творить сколько угодно, но он не может оставить эти творения себе, а это значит, что он должен их кому - то отдавать. Он может двигаться только в этом направлении, иначе он не Ничто, иначе он не Бог. Тот, кто имеет собственность, не может быть богом. Собственность унижает.
Бог создал человека по своему образу и подобию, потому что отдать всю свою любовь он может только осмысленному существу. Существует только то, что осмысленно, всё остальное иллюзия, созданная Богом творцом. Бог отдаёт человеку всю свою любовь просто так, не за какие - то заслуги, нужна только покорность. Нужно быть послушным Богу. Это нужно для того, что бы Творение как можно медленнее сползало вниз.
По мере сползания творения вниз мир становится всё более рациональным, разум берёт верх над священным безумием, закон над совестью, а мораль над человечностью. Жизнь становится всё более механистичной, мы упираемся в материю. И в конце концов мы оказываемся в ситуации смерти Бога и невозможности спасения и возврата в верх. Наступает все поглощающая ночь или тотальная смерть.
Когда мир становится падшим, в него начинают приходить люди, которых в христианской традиции принято называть юродивыми. Эти люди смотрят в сферу духа, но делают зло, потому что внизу можно делать только зло. Но это не обычное человеческое зло, это духовное зло. Но с наступлением эпохи модерна прекращается и юродство. Теперь дух проявляет себя по остаточному принципу только в человеческих делах и порывах. Но и это быстро заканчивается.
В традиционном обществе с человеком, следующим путём христианской аскезы, происходит, так называемая метанойя (перемена ума), в результате которой он преображается, и в результате этого преображения, он готов отправится после смерти в рай. Образно процесс метанойи можно сравнить с превращением гусеницы в бабочку. Но так бывает в традиционном обществе, когда контакт человека с живым Богом крепок и очевиден. Мы же находимся в ситуации конца времён и не знаем ничего кроме материи.
Бог удалился, его присутствие в человеке, в некоторых немногих людях настолько мало, что едва уловимо. Эти люди ещё сохраняют способность к метанойе, но они уже не могут смотреть в сферу духа, они смотрят в материю. Теперь уже не гусеница превращается в бабочку, но отвратительное существо, современный человек, превращается в такое же отвратительное существо, но более тонкое, более метафизичное.
Я называю это существо Смотрящим. Действия, которые совершает Смотрящий обеспечивают ему нисхождение в ужас материальности. С определённого момента Смотрящий видит материю не как бессмысленное нагромождение объектов, связанных между собой только мёртвой, механической логикой, но как осмысленную магическую схему, которую можно читать. Теперь с миром происходит почти тоже самое, что в премодерне с ней делал Бог, но со злыми качествами.
Это похоже на тень от Рая на стене материи. В вверху находится Бог и от него исходит свет. Там, где Бог - там закон, гармония и свет. В верхней точке творения, рядом с Богом находится Рай, который отбрасывает тень. А внизу находится Подземное русское царство и связанный с ним Теневой Рай и для того, чтобы в него попасть, нужно заходить с чёрного хода.
Подземное русское царство - это мир, уходящий в материю. Это мир казино и ночных клубов, модельных агентств с сомнительной репутацией, ломбардов и второсортных забегаловок. В этом мире священное безумие легко перепутать с обычной клиникой, а любовь крепко замешана на сексе. В этом мире преобладают блатные, а населяет всякий сброд. Это вульгарный, идиотский и жестокий мир. Этим миром правит Смотрящий. Управляется как может.
Типичный представитель традиционного общества, практикуя смирение, делает добро, потому что в условиях традиционного общества смирение и добро - это одно и тоже. Смотрящий делает всё в точности на оборот. Он практикует смирение, но в совершении преступлений. И чем лучше он делает это, тем глубже он погружается в материю, которая каким - то парадоксальным образом становится более метафизичной, более тонкой для него. Таким образом Смотрящий заходит в сферу метафизики с чёрного входа, незаконным способом.
Мы можем сколько угодно умно и хорошо говорить о метафизических истинах или не очень умно и хорошо, но все же делая важные замечания, по факту нам дана только материя. Мы рождаемся и умираем в материи и ничего кроме неё не знаем. А это значит, что и метафизику мы должны искать в материи, больше нам её искать просто негде. Но для этого нужно проделать очень страшную работу над собой. Нужно отказаться от своей человеческой судьбы и природы и уйти ещё глубже в материю, тем самым усугубляя свою богооставленность.
В мифе о Христе для нас наиболее интересным представляется тот момент, когда он, приколоченный к кресту, зовёт своего отца, а отец ему не отвечает. Роль отца в учении о Смотрящем не заметна. Он как бы есть, но его как бы и нет. Как правило это неприглядная фигура: обывательский овощ, идиот, пофигист. В Теневом раю человек получает что-то не благодаря обычной, традиционной любви Бога отца, в этой одаривающей любви больше женского, маргинального.
Представитель традиционного общества практикует духовные практики и ведёт благочестивый образ жизни для того, чтобы подняться из того положения, в котором он находится, максимально вверх, к Богу. Смотрящий не идёт вверх, он возникает и существует там, где до сих пор казалось, что жизнь невозможна, тем самым делая невозможное. И сделать с ним и с его миром уже ничего нельзя, потому что возникает субъект.
Смотрящий и его территория (Отрывок) Автор: Руслан Фор
Я - Никто. А ты — ты кто ? Может быть — тоже — Никто ? Тогда нас двое. Молчок! Чего доброго — выдворят нас за порог.
Как уныло — быть кем-нибудь — И — весь июнь напролёт — Лягушкой имя свое выкликать — К восторгу местных болот.
Поэтасса - затворница: Эмили Дикинсон Перевод В. Марковой
Когда я впервые в жизни вдохнул вдосталь природного воздуха, то в первый раз заплакал от удовольствия и радости — такой мне сладкой жизнь эта показалась. Заплакал, потому как это было мое единственное проявление активности, иного я ещё ничего не умел. Я потонул в ослепительности — ведь вместе со мной родился и новый день.
— Смотрите, Емельяновна, а оно в «рубашке!» — защебетала молодая сестричка — наверно, практикантка. — Так и есть. Счастливого ты, Гафия, сыночка родила. И прекрати стонать, хватит. Сейчас пуповину отрежем и будешь отдыхать.
Взблеснули ослепительные инструменты — и уже я завопил от боли. Второй раз. И замолчал, так как мной овладели новые ощущения — я плавал в воздухе. Емельяновна положила меня на твёрдое холодное ложе и раздела мою «рубашку» — тоненькую пузыристую пленочку из материнского лона. Потом я снова в воздухе поплыл к матери.
— Погляди ещё немного, Гафия, на своего счастливчика, а потом отнесём его в палату для грудных. А ты спи себе. «Рубашечку» я обработаю препаратами, заберёшь её домой, пусть будет на память...
Я лежал в кроватке рядом с двумя младенцами и смотрел в окно на улицу. Вставало солнце. Внизу — скалы, очерет и много - много ослепляющей воды. Волны переливались под солнцем, и всё двигалось, плыло. Я знал, что вода господствует над всем, так как её много на планете — больше, чем суши, рыб, животных, людей...
Я ещё много чего не видел, но почему - то определённо знал, что всё в мире именно так и есть. Знал также, что речная вода течёт в море, морская — в океан, она движется, как сама жизнь. Есть рождение и есть смерть. Жизнь, равно как смерть, даётся и человеку, и скотине, и всему сущему лишь один раз. Да ведь и в одну реку нельзя войти дважды, говорил философ.
Лежать нудно — очень медленно движется время. Весна только на крыло становится. Лед сошёл, вода в берега входит. На вербах пушистые серёжки распускаются. Я знаю — они мягкие-мягкие. А вон дальше, на другом берегу, куда ни кинь глазом — степи, степи...
Неподалеку от реки растут старые липы — всё, что осталось от панского сада. Посреди кучи мусора валяется черепица с фирмовой надписью, кирпичи, камни — остатки от строений. Их ещё до революции разрушили, спалили. А нужно ли было? Сейчас вот снова землю продают под дыни, арбузы, огурцы, помидоры... А хозяева, новоиспеченные паны, лишь иногда из города наведываются, в основном, когда продукцию нужно сбывать.
А испокон вечные селяне снова ишачат. Так что же изменилось за столетие? Разве что колесницы. Когда - то лошади их тащили, а сейчас конская сила принимается за эквивалент мощности. Вечные основы бытия — незыблемы. Я, скорее всего, не вовремя родился, потому что развитие человечества неравномерное — бывают и взлёты, и падения. Нынче, как видно, не лучшие времена. Хотя моё появление, к сожалению, от меня не зависело.
— Да мальчик, говорю! Три семьсот! — верещала по телефону молодая сестричка. — Здоровый казачинище! Ещё и в рубашке родился. Емельяновна говорит, что счастливым будет. Все беды обходить его будут.
«И обойдут», — про себя повторяю и делаю попытку усмехнуться. Ибо это же правда. ...
В рубашке рожденный (Избранное) Автор: Виктор Полянецкий
Параллельно с нашим миром существует мир теней, Мир желанный и красивый, забирает жизнь людей, Для "ИНЫХ" он только "СУМРАК", исчезают все цвета, Лишь зайди в него поглубже, мир забудешь навсегда.
Этот мир питают люди, но "ИНЫЕ" там живут, Есть такие, что за "СУМРАК" радость жизни отдают, Называют их вампиры, да живые мертвецы, Песнь они свою заводят, как прекрасные певцы.
И пойдёшь ты к ним с улыбкой, дашь себя ты укусить, Так как песнь тебя заставит, их об этом попросить. Погружаясь глубже в "СУМРАК" ты не сможешь дать отпор, И тогда тебе поможет страж теней - "НОЧНОЙ ДОЗОР".
Но в том мире существует и "ДНЕВНОЙ ДОЗОР", поверь, Что когда ты с ним столкнёшься, не откроешь в сердце дверь, Ведь они совсем "ИНЫЕ", им всем чужда радость дня, И тогда ты мне поверишь, наплевать им на тебя.
Сумрак. написано по мотивам произведения ночной дозор (Отрывок) Автор: Прозрачный Ангел
( Нецензурное слово ! )
Когда Марьяне стало невмоготу от своего одиночества, она решила дать объявление о знакомстве. Годы уже солидные, она давно бабушка, и почти прабабушка..
Но ...в любом возрасте .. нужна рядом половинка, очень много одиноких...которые также ищут... Излишне говорить... как это трудно, если ты один в своём жилище и... не о ком заботится, некому слово сказать, поделится мыслями,чувствами..
Звонки были... в основном от жителей далёких хуторов, Марьяну звали приехать одинокие мужчины, которым жилось на дальних хуторах.. как одиноким волкам Марьяна удивлялась =как много однако здесь одиноких. Ехать отказывалась по причине...что ещё не видели друг друга, а посему...никак не возможно её поездка. Как - никак нужно сначала увидеться, почувствовать родство или... отчуждения. Интеллект наконец и ориентиры души человека.
Хуторяне обещали оплатить дорогу и т.д. но сами не ехали... это совсем не устраивало Марьяну.
Владимир сам приехал.. сразу же после звонка. Он сказал, что его очаровал голос Марьяны. У неё действительно был приятного тембра голос, чарующий - так назвал Владимир.
Они встретились в городе и Владимир произвёл очень даже положительное впечатление. Деловой вид, приятное лицо, худощавый. Поговорили и Владимир предложил поехать к нему на взморье, его дом в ста метрах от моря.
Марьяна поначалу растерялась. Однако это было заманчиво - а вдруг... это её человек, а море-это же сказка - жить на берегу и каждый день купаться и смотреть на море, слушать волны, чаек, на горизонт,на заходящее Солнце смотреть, на уходящие корабли и паромы. О, это же возможная сказка ..
И она решилась. С первого мгновенья .. как они сели в машину .. в ней сверлила мысль..."сказать Владимиру, что еду к нему, по - дружески, для знакомства, общения, чтобы понять лучше друг друга... и о постели не может идти речь". Однако .. эта мысль была тут же изгнана как унижающая мужчину. Если я стану об этом говорить, он может быть уязвлён, ведь ЭТО и ТАК ПОНЯТНО: какая постель - им за 60, это время равновесности чувств, когда душа ищет берега родного, души созвучной и родной по мироощущению.
Дом Владимира был построен 40 лет назад в английском стиле - крыша коньком - была очень высокой - закрывала большую половину дома, Дом - сруб деревянный из калиброванных брёвен, часть дома отделана камнем - такое впечатление - что это древний замок.. Гостиная роскошная 30 метром, камин шириной два мера и высотой примерно столько же. Круглый стол старинный. Всё это было сделано со вкусом. Деревянные стены не выровняны, а сохранили такую неровность самих брёвен, покрытых специальным раствором от порчи. Красота и лепота захватывала ...
Только войдя в гостиную, первое что сделал Владимир - разделся до плавок и так демонстративно распрямился и прошёлся по гостиной .. Марьяна прочитала его эту позировку, как демонстрацию его мужских достоинств. Она поняла что зря ему не сказала то, о чём хотела. Его гимнастика явно имела цель.. соблазнять женщину с первой минуты. В какой - то момент...Марьяна подумала: чего доброго -начнёт до гола раздеваться. Владимир, оденься пожалуйста, мне неловко.
Так с восхищения домом...закончено ...
... восхищение Марьяны.. вдруг перехватило .. ещё ... некое поточное вклинивание энергии ... дисгармоничной, давящей:
По всему периметру гостиной под потолком висели оленьи и лосиные рога... их было очень много ... потом Марьяна посчитает - более 30.
Перехватив взгляд Марьяны, Владимир заявил, что это его гордость как профессионального охотника. И он стал рассказывать что имеет разрешение на право охоты, что объездил много мест, в том числе Алтай и Сибирь. Гордость в нём говорила. А Марьяна... поняла, что не время ей делится своими ощущениями ... и молча слушала. Только восхищаться не могла.
Потом они вместе готовили обед, Владимир показал себя с первой минуты ... диктатором, это нельзя трогать, с водой нужно осторожно, эту сливать туда, эту сюда .. Марьяна отшучивалась и говорила, слушаю, мой господин. Однако, при всей своей податливости, не могла не заметить, как наросли на Владимире замшелые привычки собственника, не оставляющего свободы действия женщине.
И уже к середине дня Марьяна могла своим ведьминским видением точно сделать вывод: собственник этого своего особняка во Владимире сидел сильнее во сто крат, чем желание дать свободу женщине, дать ей почувствовать себя здесь хозяйкой. Он ..не хотел (или не умел видеть и желать) здесь хозяйку. Настолько сильно было в нём .. ощущение себя здесь главой даже там, где можно доверить женщине.
Женщина ищет мужчину, рассказ - быль (Избранное) Автор: Надежда Пращурова
Это не народ ? Это хуже народа - это лучшие люди города. «Убить дракона». Постановка по мотивам повести «Дракон». Евгений Шварц
Мы на заре самих себя заспали, И жизнь шумит, как сорная трава. На крошку хлеба голубя поймали Мальцы замоскворецкого двора.
Не грязный голубь с дерева безверья - Сиял красавец, бел, как вечный снег. Они б ему повыдергали перья, Но отобрал прохожий человек.
Голубь (Избранное) Поэт: Юрий Кузнецов
... шесть персон занимали глубину кареты и олицетворяли богатый, уверенный в себе и могущественный слой общества, слой людей влиятельных, верных религии и твёрдым устоям.
По странной случайности, все женщины разместились на одной скамье, и рядом с графиней сидели две монахини, перебиравшие длинные чётки и шептавшие «Pater» и «Ave». (*) Одна из них была пожилая, с изрытым оспой лицом, словно в неё некогда в упор выстрелили картечью. У другой, очень тщедушной, было красивое болезненное лицо и чахоточная грудь, которую терзала та всепоглощающая вера, что создаёт мучениц и фанатичек.
Всеобщее внимание привлекали мужчина и женщина, сидевшие против монахинь.
Мужчина был хорошо известный Корнюде, демократ, пугало всех почтенных людей. Целых двадцать лет окунал он свою длинную рыжую бороду в пивные кружки всех демократических кафе. Он прокутил со своими собратьями и друзьями довольно большое состояние, полученное от отца, бывшего кондитера, и с нетерпением ждал установления республики, чтобы получить, наконец, место, заслуженное столькими революционными возлияниями.
Четвёртого сентября, быть может в результате чьей - нибудь шутки, он почёл себя назначенным на должность префекта; но когда он вздумал вступить в исполнение своих обязанностей, писари, оказавшиеся единственными хозяевами префектуры, не пожелали его признать, и ему пришлось ретироваться. Будучи в общем добрым малым, безобидным и услужливым, он с необычайным рвением принялся за организацию обороны.
Под его руководством в полях вырыли волчьи ямы, в соседних лесах вырубили все молодые деревца и все дороги усеяли западнями; удовлетворённый принятыми мерами, он с приближением врага поспешно отступил к городу. Теперь он полагал, что гораздо больше пользы принесёт в Гавре, где также необходимо будет рыть траншеи.
Женщина — из числа так называемых особ «лёгкого поведения» — славилась своей преждевременной полнотой, которая стяжала ей прозвище «Пышка». Маленькая, вся кругленькая, заплывшая жиром, с пухлыми пальцами, перетянутыми в суставах наподобие связки коротеньких сосисок, с лоснящейся и натянутой кожей, с необъятной грудью, выдававшейся под платьем, она была еще аппетитна, и за нею немало увивались, до такой степени радовала взор её свежесть. Лицо её походило на румяное яблоко, на готовый распуститься бутон пиона; вверху выделялись два великолепных чёрных глаза, осененных длинными густыми ресницами, благодаря которым глаза казались еще тёмнее, а внизу — прелестный маленький влажный рот с мелкими блестящими зубками, созданный для поцелуя.
Кроме того, она, по слухам, отличалась ещё многими неоценимыми достоинствами.
Как только её узнали, между порядочными женщинами началось шушуканье; слова «девка», «срамота» были произнесены столь внятным шёпотом, что Пышка подняла голову. Она окинула своих спутников таким вызывающим и дерзким взглядом, что тотчас же наступила полнейшая тишина и все потупились, исключая Луазо, который игриво посматривал на неё.
Скоро, однако, разговор между тремя дамами возобновился; присутствие такого сорта девицы неожиданно сблизило, почти подружило их. Добродетельные супруги почувствовали необходимость объединиться перед лицом этой бесстыжей продажной твари, — ведь любовь законная всегда относится свысока к своей свободной сестре.
Трое мужчин, которых в присутствии Корнюде тоже сближал инстинкт консерваторов, говорили о деньгах, и в тоне их чувствовалось презрение к беднякам. Граф Юбер рассказывал об уроне, причинённом ему пруссаками, о больших убытках, связанных с покражей скота и гибелью урожая, но в словах его сквозила уверенность вельможи и миллионера, которого такой ущерб мог стеснить самое большее на год.
Г-н Карре-Ламадон, весьма сведущий в положении хлопчатобумажной промышленности, заблаговременно озаботился перевести в Англию шестьсот тысяч франков — запасной капиталец, прибережённый им на всякий случай.
Что касается Луазо, то он ухитрился продать французскому интендантству весь запас дешёвых вин, хранившихся в его подвалах, так что государство было должно ему огромную сумму, которую он и надеялся получить в Гавре.
И они, все трое, обменивались беглыми дружелюбными взглядами. Несмотря на разницу в общественном положении, они чувствовали себя собратьями по богатству, членами великой франкмасонской ложи, объединяющей всех собственников, всех тех, у кого в карманах звенит золото.
из повести Ги де Мопассан — «Пышка» ________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
(*) «Pater» и «Ave» - Pater noster (Отче наш, сущий на небеса да святится Имя Твое ..) и Ave Maria, Credo ( Радуйся Мария, благодати полная Господь с тобою благословенна ты в жёнах ..)
Девочка - кофе, девочка - бариста , Пропитанная запахом любви У стойки бара, тишина повисла, Сейчас над кофе, лишь колдуешь ты. ГляссЕ, Латте, Американо, Фредо, Божественно всегда из рук твоих Не знаю, лично я, где только не был Но не встречал нигде, больше таких. Медовый рай, Кон панно, Марочино Бравэ, Мичерин, Мокко, и Фраппе Всегда, всё сделать, для тебя по силам И ты всегда, во всём на высоте. Девочка - кофе, девочка - бариста Дарящая тепло, для грустных Душ В каждом глотке, волшебной тайны искра А на губах пьянящей страсти вкус.
Девочка бариста (Отрывок) Автор: Андрей Гелодин
Однажды Пьяный Вася купил пиво и вознамерился уходить.
— А платить кто будет? — возопила ему вслед Продавщица Пива. — Я мог бы обогатить тебя деньгами, — обернувшись, сказал Пьяный Вася, — но деньги — преходящее. Я мог бы обогатить тебя духовно, но это — лишь слова. Никто не может обогатить тебя чем - либо, кроме тебя самой… — Где найти тебя, учитель? — промолвила потрясённая Продавщица Пива. — Меня не нужно искать, я сам приду, как только закончиться пиво…
Однажды утром Пьяный Вася подошёл к киоску и попросил водки.
— Что случилось, учитель? Обычно вы просите пиво. — Сегодня я проснулся и понял, что мне никогда не познать просветления, если я буду продолжать пользоваться полумерами. Вот почему теперь я буду брать водку… Однако на следующий день он пришёл и опять попросил пива. — В чём дело, учитель? — спросила его Продавщица Пива, — Ведь вы хотели отказаться от полумер? — Сегодня я понял, что отказаться от пива — начать другой путь, а мой путь — путь полумер…
Однажды Пьяный Вася, совершав поход за средствам просветления, крайне неловко упал в лужу. Затем поднялся и спросил пиво.
— А не кажется ли тебе, что твой путь к просветлению на сегодня закончен? — спросила его Продавщица Пива. — Не мы идём по пути, а путь проходит через нас. Поэтому мой путь не закончится никогда…
…
Однажды Пьяный Вася пошёл за напитком просветления, но Продавщица Пива уже закрывала ларёк.
— Дай мне напитка просветления, — смиренно попросил Пьяный Вася… — Но мой рабочий день закончен. Приходи завтра и я с радостью дам тебе его… — ответила Продавщица Пива. — Но мне он необходим сейчас, ибо сейчас я близок к просветлению как никогда! — Ларёк уже закрыт, и я не вижу смысла возвращаться по своим следам. — Невозможно прийти к просветлению, не изменяя свою сущность, а изменение своих привычек есть лишь первый шаг к изменению себя! — сказал Пьяный Вася, и пошёл к другому ларьку…
Однажды Продавщица Пива подала Пьяному Васе закрытое пиво.
— А можно открыть? — спросил Пьяный Вася. — Я не могу открыть для тебя этот пенный источник познанья, поскольку у меня нет открывалки. — ответила Продавщица Пива Пьяному Васе. — Обыденное иногда открывает нам новые грани, и не стоит брезговать ими, поскольку новые знания могут быть следующим шагом на пути к просветлению! — сказал Пьяный Вася и открыл пиво об ларёк.
Розовых плеч... Розовый шлейф... Влажных сосков порыв... В памяти... Град тающих встреч... Скользкий рельеф игры... Небо кефиром... Вспышками звёзд... Аурой алычи... Пальцы чертили... Потело стекло... Трескались кирпичи... Розовый шлейф... Розовых плеч... Солнце растёрто в труху... Тающий след... Медленных встреч... Платье на рыбьем меху... Всё совершилось... Как в колесе... Белкою... На бегу... Серое море... С горсткою звёзд... С горечью на берегу...
Розовых плеч... Розовый шлейф... Автор: Франс Де Симон
В университете ещё до выборов Президента я познакомился с интересным человеком, который работал старшим преподавателем.
Он тянулся ко всем заезжим магам любой окраски и устанавливал с ними дружеские отношения. Характер у него был взрывной и темпераментный. Он через гордыню и честолюбие развивал у студентов самоуверенность и добивался успеха в учебном процессе.
Он постоянно приглашал меня в гости, мы тепло и подолгу беседовали. Собеседник, подсознательно ощущая свою магическую силу, как-то заявил: «За кого я проголосую, тот и станет президентом». Я понял, кого он имел в виду. Но во время выборов президента он отравился сыром и попал в реанимацию. Когда вышел из больницы, то в сердцах произнёс в адрес Жириновского: «Ну и слабак же он!»
В философских взглядах на моральные ценности он соглашался со мной, но иногда в душе у него возникала буря протеста, которая вызывала у меня ответную реакцию. Однажды он заявил, что для достижения цели все средства хороши. Мы горячо заспорили. Его жена, преподаватель филологии, добрая женщина, была на моей стороне. Вдруг город закрыли чёрные тучи, разыгралась сильная гроза и буря. На здании университета снесло телевизионную антенну. У кремля с корнем выворотило вековой дуб. Огромную сирень в сквере, где мы проводили встречи с друзьями, расщепила молния.
Позже, перед моим отъездом из Новгорода, он пригласил меня в компанию местных магов. Мы поехали на окраину города в гости к кому - то из них. Там собрались интересные люди. Была внешне дружеская атмосфера. Но хозяйка квартиры и её приближённые мрачно смотрели на меня. Мой сопровождающий вёл себя вроде бы «и вашим и нашим», но втайне поддерживал их. Возможно, они прибегли к какому-то ритуалу. За столом я почувствовал, как моё сердце закрылось, непроизвольно включилась железная воля, которая парализовала всех, кроме светлых людей.
(Поясню, через сердце человек наполняется энергией, но когда закрывают его, человек быстро теряет её и обесточивается. Это пагубно для тех, у кого мало энергии образа мысли, способной заменить в новом качестве потерю сердечной силы. В этом случае у человека с сильной энергией она преобразуется через сердце и усиленным бумерангом возвращается к нападающим. Видимо, это и произошло – хозяйка исчезла из дома и, как мне сообщили, вернулась лишь на следующий день).
Затем все собравшиеся пили чай. Беседовали лишь добрые люди, остальные пребывали в тревоге. Моя воля обмякла, доброжелательная атмосфера восстановилась.
Прощанье затянулось. Каждый раз я удивляюсь вашему терпенью, своей тоске и пустоте, и фантастическому невезенью. Я снова ухожу от вас. И, как всегда, в последний раз.
Уход по сути не печальней встречи, которая в начале чего - то, где в конце уход. Все проходит, пройдёт и уйдёт.
И вот я ухожу. Опять и снова. Так дай, господь, мне сил не оглянуться. Все забыть. Стать новой, хорошей, доброй. Ты забыл, как я хотела быть такой в начале еще. Не получилось. Не смогла. А вдруг теперь ? Оставив пустоту с печалью и безнадежностью, я буду новой. Одна. Одна.
Я снова возвращаюсь. Каждый раз мне странно, как смогла вернуться. Я так хотела убежать от вас. Перешагнуть порог. Не оглянуться даже. Не суметь. Здесь что - то я забыла. Оставила. Или кого - то. Быть может, вас ? Или себя ? Уже и дверь открыла. Оглядываться мне нельзя ! Уже и ногу на порог. Ах, что-то я забыла !
Триптих (Избранное) Автор: Глазунова Ирина
Сегодня ночью она в буквальном смысле тонула в собственных слезах. Ей снилось, что в городе потоп. Только они сначала не знали. Что - то делали в мансарде деревянного дома, красивого дома. Она такого даже не видела вживую, тем не менее, он был её домом. Нет, всё же не стоит умалчивать того, что предшествовало потопу,… несколько световых дней назад…
Её свадьба!!! Сам по себе факт уже знаменательное событие. Что из того, что она не состоялась? По сравнению с потопом это теряет всякое значение.
В белом платье она искала своего жениха. Искала не где - нибудь, а у него на работе. Где же ему еще быть? А ведь у них сегодня свадьба. Неужели забыл? Слава богу, нет! Просто уехал… на вокзал. Не надо, не смейтесь! Понимаете, он работает рядом с вокзалом, это очень удобно, если у тебя внезапная командировка или ты уже женат на своей работе.
Снова мансарда дома. Деревянная лестница с лакированными перилами. Она в обтягивающих джинсах и простой хлопчатобумажной майке переносит какие-то коробки. Где - то играют её дети - два очаровательных кудрявых мальчугана с голубыми глазами, наивно - серьёзные, совсем как он в детстве на фотографии. Почти близнецы, лишь с одним различием - у одного мальчугана волосы не чёрные, а рыжие. Она смеется кому - то.
Вот эту коробку надо отнести вниз, только по непонятной причине она вместо того, чтобы спуститься, она оказывается на крыше дома и замечает, что повсюду вода! Будто уже весь город покрыт гладью океана, и только в мансарде их дома сухо. Вокруг суетятся какие - то люди. Она понимает, что надо спокойно спуститься вниз, положить коробку, взять самые ценные вещи, и выводить семью.
Кто - то может подумать, что она жадный человек, если в такой момент может думать об имуществе. Другой, возможно, поймёт, что она чувствовала, что у неё есть время на два дела.
Думая о вещах, она думала, прежде всего, не о настоящем моменте, а о будущем. Когда спадет вода, им надо будет на что - то жить и строить новую жизнь. Вот если бы она кинулась сразу же спасать семью, это было бы в высшей степени эгоистично!
На удивление всё очень быстро поняли ситуацию, малыши вели себя тихо. Её знакомая школьная учительница остановила проходящий мимо плот. На нём был всего один человек, так он мог спокойно выдержать ещё двоих. На этот же плот посадили её любимую бабушку – самого близкого и дорого ей человека. С тяжелым сердцем она проводила ее глазами, стараясь думать о хорошем. Они еще обязательно встретятся.
Правильно, зачем в такой момент думать, что возможно она её больше никогда не увидит? Но она знала, что шансов очень мало, всё - таки пожилой человек с больными сердцем и ногами, который не умеет плавать. А что если внезапная буря? Да и когда ещё спадёт вода, и кто куда потом причалит?
Но зов сердца ей подсказывал, что с ней должны остаться её дети - старшая дочь и малыши. По всем правилам жизни и законам мироздания только она одна была ответственна за их жизнь! Вообще, это очень больно выбирать между близкими людьми, не дай Бог никому такого. Теперь в её душе будет ад и чувство вины за в любом случае неправильное решение до конца жизни.
Обломки домов, бескрайняя водная гладь, стоящие остовы и целые «пещеры» из затопленных домов, через которые им приходилось протискивать свою доску. Она стала кормчим, малышей посадили ровно на середину, подальше ото всех опасных краев. Дочь - подросток замыкала конструкцию. Ее задачей было заботиться о себе и смотреть, чтобы малыши не упали в воду.
Всю дорогу она была недовольна и ругалась с матерью. Высказывала ей какие - то свои претензии по поводу нарушенных планов, словом, вела себя, как и полагается вести себя девочке тринадцати лет в трудном возрасте. Она не злилась на дочь и не осуждала её. Просто слушала, и это даже отвлекало от страха на малышей.
В одном месте они чуть не застряли между торчащими из воды деревянными столбами. Она кричала своей дочери, чтобы та слезла в воду и толкала доску сзади. Сама же направляла нос доски влево, мысленно выверяя и контролируя угол, под которым они могут повернуть как можно сильнее и при этом их не занесёт и никто не упадёт в воду. Дочь замолчала и слезла в воду. Ей было безумно жаль эту расстроенную худенькую девочку в красной майке, но она не позволяла жалости и желанию оглянуться назад украсть драгоценные секунды и силы. И они прошли!
Они первыми оказались на огромной каменно - кирпичной площади какого-то незнакомого города. Площадь такая интересная – состоит из трёх платформ, в виде площадок огромной лестницы. Посмотришь назад – ступеньки уводят на нижнюю площадку, а потом поднимаются снова наверх. Она знает, что там, вдали, откуда они только что прибыли, есть ещё одна точно такая же площадка, идентичная той, на которой они сейчас. Она видит, как туда прибывают всё новые толпы беженцев, но они пока ещё издалека положи на группки муравьёв.
Но её семья пока в относительной безопасности и от воды, и от внезапного наплыва остальных спасшихся. Пройдёт, может ещё пару часов, пока люди доберутся то места, где они сейчас находятся. Самое удивительное, что в этом городе нигде нет воды. С обеих сторон площади - лестницы высокие дома с тёмными окнами. Она жадно вглядывается в них. Так странно увидеть произведение рук человеческих, жилища, ещё хранящие человеческое пело. Это как бальзам на душу после всего того, что они пережили.
Ещё один город после потопа, подумала она. Может быть, стоит зайти вовнутрь и взять что - нибудь из еды? Интересно, сколько у них времени, пока вода не прибудет сюда снова?
Может даже они с детьми успеют поспать на чьей - нибудь кровати, чтобы восстановить силы для дальнейшего спасения. И тут вдруг, глядя на окна с задёрнутыми шторами, она понимает, что это вовсе не покинутый в спешке город, а просто ночной и ничего не знающий о надвигающемся несчастье. Там, за окнами спят живые люди. Точно – словно в ответ на её мысли в одном из окон зажёгся свет. Привлеченные действием, люди города начали выглядывать из окон. Постепенно площадь заполнилась любопытными гражданами. Они ничего не понимали, но были готовы посплетничать и обсудить происходящее.
И тут, в окружении гудящих людей, ей вдруг в голову пришла замечательная мысль как спастись. Нужно угнать машину! Это не будет преступление, а действие в ситуации форс - мажора. Они уедут подальше от воды, потому что как она уже поняла, потом был не божественным наказанием, и ничем иным, как прорвавшейся плотиной. Говорили же по новостям несколько лет подряд, что незачем было строить такую гигантскую электростанцию, рано или поздно катастрофы не миновать. Итак, решено, машина!
Озираясь в поисках подходящего транспортного средства, она вдруг увидела Дженифер Лопес, поздоровалась с ней и… проснулась по - настоящему.
Минут десять она лежала с открытыми глазами, не в силах выйти из реальности своего сна. А потом поняла, что так она утопила в своём горе своих близких и спасла ещё не родившихся детей.
Не правда ли абсурдный рассказ? Только в то утро она так не считала, и ещё долго плакала. Сама не знала почему. И когда вспомнила тех кучерявых мальчуганов, которые навсегда остались в том сне, поток её слёз становился всё сильней и сильней. Дети, которые были так реальны, и которые уже никогда не родятся. Потому что невозможно воспроизвести подобие того, кто не пришёл на собственную свадьбу…
Проза «Вскрыть чёрный ящик своих чувств» Автор: Elena Berteneva
Я не хочу глобально мыслить Это причиняет звонкую боль Хочу прогнать все эти домыслы Я не в состоянии смотреть на неё … На девушку с красными глазами На девушку, пришедшую из ада На такую прекрасную и на такую ужасную На одинокую девушку с больницы Она бежит и она может догнать Любое существо в этом синем мире Она стреляет в военном мундире В чёрно - красном грязном мундире Сквозь фонари ночью в парке её тень Сольётся с бетонными серым столбом Кажется, её кто - то задел Кажется, что её кто - то обидел Она собирает горы мёртвых тел
Девушка с красными глазами (Отрывок) Автор: Erica Harris
Я лежал на кровати когда в дверь постучали, я даже дрогнул от неожиданности, но взял себя в руки и разрешил войти. Дверь открылась и вошел господин, он аккуратно закрыл за собой дверь и подошёл ко мне.
- Знаю - начал он, - Ты сейчас ничего не понимаешь, но я здесь, что бы объяснить, хоть это и будет не легко понять и тем более принять, но собственно другого выхода нет, потому что это так. Всё дело в том, что ты как и я да и все остальные, мы сейчас не как бы это выразится, не на земле, точнее не в реальности, в общем мы во сне.
- Что, это сон - Воскликнул я - правда сон? - Да сон - спокойно ответил господин.
- То есть мне надо всего лишь проснуться и весь этот кошмар закончится? - Эээ... Нет, ты не сможешь проснуться.
- Это ещё почему? Я в коме что ли? - Нет, всё гораздо проще и сложнее одновременно, это не твой сон.
- А чей? - Опешил я. - Не знаю, чей то и вся проблема в том, что нас не станет как только этот кто - то проснётся, сначала мы думали, что это твой сон, но это не так.
- Почему не так? - Это сложно объяснить, но тут такое дело, ты и не один из нас, то есть тебя не должно здесь быть, ты из реальности и как попал сюда не понятно.
Как это, погодите, а откуда вы знаете и кто вы сами, я ничего не понимаю.
- Мы по сути лишь воображение, фантазия, мы существует только во сне и порождения того, кто спит и видит этот сон, точнее его мозга, а ты нет, потому что мозг о тебе нечего не знает и собственно он в замешательстве, потому что не знает как поступить, что будет с телом и личностью и с самим мозгом если позволить проснуться тому кому это снится, он пытается сдержать сон всеми силами, но он не может это делать бесконечно.
- И что теперь делать? - Я не знаю, собственно мозг и отправил меня с тобой поговорить как только понял, что ты чужой тут.
- А как он понял, что я чужой? - Я же сказал, потому что он о тебе ничего не знает, всё что когда либо видел слышал, чувствовал и так далее мозг, он всё запоминает и всё хранится, личность может не помнить, но мозг помнит, так вот, он не нашёл о тебе никакой информации, совсем, а значит ты чужой, вопрос как попал сюда и как тебя убрать отсюда.
- А что со мной будет если личность проснётся? - Понятия не имею.
- И что делать? - Понятия не имею.
- А я не мог из своего сна в чужой попасть? - Я не могу ответить на этот вопрос.
- А почему вы думали сначала, что я хозяин сна, Вы разве не знаете как выглядит личность? - Нет, не знаем, нам нельзя знать.
- Почему? - Такие правила, нам не рассказывают.
- Ты так спокойно об этом говоришь, а не боишься исчезнуть когда личность проснётся? - Тебе не понять, ты не мы, мы как бы и существуем и как бы нет, у нас нет страха исчезнуть, для нас это нормально, мы даже как бы ждём и хотим этого.
- Ладно, так что делать то дальше? - Может лучше расскажешь кто ты и как сюда попал?
- Я не помню ничего, совсем, я помню только как сюда приехал и всё, даже имени своего не знаю... Постой, ты ведь назвал меня как то Вадимом, почему? - Хм... А ведь точно, даже не знаю, но почему то мы все считали, что ты Вадим, тебе это имя ничего не напоминает?
- Нет, совсем ничего. - Может ты и правда Вадим?
- Увы, я не помню. - Ладно, я пойду, а ты пока побудь здесь, постарайся подумать, вспомнить, что нибудь, нужно решать эту проблему и тебе и мне, а я пока пойду, у меня же сон идёт, и где - то ходит личность и мне кажется вам лучше не встречаться, потому что не знаю, что произойдёт, а мы даже не знаем кто он.
- А он не может быть среди Вас? - Нет, мы уже проверили.
- А как вы вычисляете личность? - Она больше всех суетится - сказал господин усмехнувшись.
Что здесь происходит? Часть 5 Автор: Денис Ангельский
Нуль - переход — фантастический способ перемещения в пространстве без потери времени, состоящий в исчезновении тела в месте отбытия и его одновременном появлении в месте прибытия. Термин был введён братьями Стругацкими в цикле произведений про «Мир Полудня». В «Мире Полудня» нуль-переход заменил деритринитацию — перемещение со сверхсветовой скоростью. По совокупности признаков нуль - переход можно считать разновидностью мгновенной объёмной квантовой телепортации.
Год пролетел стрелой Амели, не надо плакать Ниц город пред тобой Он сегодня твой Наслаждайся
Облака над Сеной Радуга, дай две нам Посмотри, снег из конфетти Белым мелом
Облака над Сеной Торт и нота крема Ночь и день Праздничный коктейль Город в мишуре Твоя сцена
Что ж, время отмечать И друзья в кафе за дверью Да, можно чуда ждать И любовь искать Сказке верить
Стихи о фильме "Амели" (Отрывок) Источник: Канал Яндекс Дзен "Стихи"
Пройти по следам до конца, Вернувшись к началу пути… Задумчивых глаз бирюза, Забыть не даёт и уйти… А может, как серый туман, В глазах твоих плещется грусть ?.. …Обманчивая тишина,.. В неё с головой окунусь… Но, бездна глухой темноты Безжалостна и холодна, Печальной, далёкой луны Обратная сторона…....
Сорвусь, словно птица с небес… На тонкое, хрупкое дно… Где памяти трепетный всплеск Рассыплется, словно стекло… Осколками талого льда, Растаявшей лужицей снов… Бессонных ночей череда - Придуманная любовь... Несбывшейся чьей - то мечты Дрожащая грустью струна, Печальной, далёкой луны Обратная сторона…….
Обратная сторона луны... Автор: Miss Vi...
Денис Одинцов был для Максима ещё одним свидетельством того, что и он когда-то принадлежал к таинственной касте кудесников слова. Дружба их тянулась с тех самых доисторических времён беззаботной литературной юности. Ожидая гостей, приглашённых на Званый ужин, который Максим традиционно устраивал на своей загородной вилле они с Денисом коротали время за обсуждением романа “Четыре дня в августе“, который Дэн недавно опубликовал.
- Денис, дружище, твой новый роман – это же чёртов мейнстрим, типа Прилепина, только хуже. - Прилепин - жалкий конъюнктурщик, - обиженно сказал Денис, - Может мне тоже, чтобы привлечь внимание, создать какой - нибудь батальон? - Дэн, не обижайся, ты прекрасно знаешь моё отношение к твоему творчеству. Хоть ты мне и друг, но истина дороже! - За это я и люблю тебя братишка, за твою искренность. Всегда правду матку в глаза, как она есть и никак иначе, так что давай - не щади меня! - Хорошо, раз пошла такая пьянка, то, извини, но это полное говно. Совсем никуда не годится. Ты опять пытаешься играть на зыбком поле мейнстрима. - Макс, а что плохого в мейнстриме? Например, твой любимый Тургенев, только и занимался тем, что писал самый настоящий, для своего времени, мейнстрим. И хочу тебе заметить если бы Иван Сергеевич творил сейчас, в наше скорбное время, то я думаю, что его книги мало чем отличались бы от книг Сергея Минаева, и назывались бы типа – “Духлесс” и “the Тёлки”. Будь уверен. - Не стоит путать Божий дар с яичницей! Ты сам попросил высказать своё мнение.
- Да, хорошо, просто я пытался выстроить всё это в виде некой дискуссии. Прошу тебя продолжай. - Потом, опять у тебя эта модная в современной литературе изнанка жизни. Все про неё пишут, но многие жизни этой даже никогда и близко не нюхали. Складывается такое ощущение, все думают, что алкоголики - это такие себе милые и начитанные персонажи, просто запутавшиеся в жизненных перипетиях, вроде Довлатова и Буковски, но это совсем не так. Тот же Буковски, нажравшись до усрачки, не стал бы с тобой разговаривать про ценность прозы Хемингуэя в контексте мировой литературы, а просто набил бы тебе морду, смеха ради! У тебя всё стандартно для современной русской прозы: маленький захолустий городок на окраине Империи, течёт сонная угрюм – река, на заводских окраинах мужики сидят и квасят водку – вот и всё, вот весь твой новый роман! - А чего ты хочешь? Не мы такие - жизнь такая!
- Я тебя умоляю, не надо ровнять нас с тобой и российский народ. Ты не хуже меня знаешь, что мы с тобой давно уже оторвались от этого народа, извини, но те мужики, о которых ты пытаешься писать в своём романе, не рассовывают по ноздрям килограммы чистейшего колумбийского кокса, как некоторые товарищи, а пьют настойку боярышника. - Старик, чужие слабости надо уважать! - Возможно ты прав, но не нам судить российский народ. Он всю свою историю живёт обособленно. Какой бы не был режим - он партизан. При любом Госстрое - он анархист. - Егор Летов – жив! - улыбнулся Денис.
- “Не забывай свои корни, помни, что есть вещи на порядок выше, слышишь, говорят отсюда надо сваливать по идее, заводить семью, растить детей…” - Да, “Каста” раньше реально качала! - Аминь. А если ещё, про твой роман, ну так чисто по - читательски – мрачновато как-то и конечно без хэппи-энда. - Это жизнь Макс, тебе ли не знать, что в ней редко, бывает хэппи - энд.
- То жизнь, а то литература. Понимаешь, хочется чего - нибудь светлого и жизнеутверждающего. - Если хочешь светлого и жизнеутверждающего, ну не знаю, почитай “Унесённые ветром”. - Не смешно, между прочим – не самая плохая книжка, и тебе, кстати, есть чему поучиться у Маргарет Митчелл. - Чему? Она написала две с половиной книги, а у меня уже около сорока вышло. - Зато, каких, две! - Дешёвая калька с Шолохова. - Только не начинай нести этот новомодный Быковский бред. Про то что Рэд Батлер и Скарлетт - это Аксинья и Григорий Мелехов соответственно. У Быкова только две величины в литературе – это Гриневский и братья Стругацкие! Все остальные писатели в его представлении по сравнению с ними отстой!
- В общем и целом, как я понял, твоё отношение к моему роману отрицательное. - Денис, ты умный парень, и лучше меня разбираешься в литературе. Самое главное, чтобы твой фэйс был на билбордах нашего города. И твоё бескомпромиссное выступление в очередном вечернем телешоу, обеспечит тебе продажи. Пипл, как всегда всё схавает, что бы ему не поднесли на ложечке ко рту - даже если это будет дерьмо!
- Кстати об ужине – мы не засиделись? - Не волнуйся, без нас не начнут, к тому же Император ещё не прилетел! - Император будет присутствовать? - Обещал быть, как он может пропустить такой ужин? - Ну, не знаю, Оппозиционер ведь смог?! - Оппозиционер идиот! Представляешь, улетел в Вашингтон за очередным траншем на дестабилизацию обстановки.
Давно не брал я в руки карандаш, Давно не предавался вдохновенью. Да так и норовит, настырный облик ваш, Насытить мой досуг - игрою света с тенью!
И множится графит на белом полотне, Обилие штрихов старательно свивая. И память наблюдает за процессом как во сне, Знакомые черты, в штрихах тех, узнавая...
И вот уж пара глаз, с игривым огоньком, С картинки, на меня, заманчиво взглянула. И дерзко всколыхнув, в груди эмоций ком, Куда - то за собой как будто потянула...
И словно бы видение развёрзлось предо мной! Где я ваш нежный стан галантно обнимаю... И вместе мы кружим над бездной голубой. И я не знаю вас... И я вас вечность знаю...
Королева в восхищении… Лица, лики, маски… Полноте! Губы в кровь… Ежевечерние мысли чёрны в стылой комнате, Кружева паучьи… Прошлое тянет нити от запястья, а луна сверкает грошиком в глубине бездонной пасти мне… Королева в восхищении… Воск горячий с сердца… Угольный неба глаз… Планет вращение движет ночь по линзе купола… За него! За ним… единственным! Ведьма… от беды, от горестей… Вишен цвет у тихой пристани нас дождётся… Знаю! Вскорости…
Королева в восхищении… Лица, лики, маски… В пламени утонули…
Звёзд течение лижет мост у дома каменный…
Королева в восхищении... Автор: Маргарита Белова
Они расположились за столом.
— А теперь к делу, – шеф встал и прикрыл плотнее входную дверь. — Надо съездить в Питер. Там проходит карнавал «Злодеи в кино». Соберётся народ со всей страны, чтобы шумно погудеть, пропустить по бокальчику пива, а также чего - нибудь и покрепче. Помериться силами в конкурсе на лучший костюм и самый правдоподобный грим. Заявлено двести участников, плюс журналисты. Так что это довольно масштабное мероприятие. Будет красиво и, возможно, страшно. Сдюжишь? — В смысле? – Блинов посмотрел на шефа. — Павел Евгеньевич, вы совсем меня уже за какого-то хлюпика держите. Конечно, справлюсь. А что нужно, конкретно? — Ну, как. Мы же должны осветить такое фееричное событие нашим читателям. Ты корреспондент, тебе и карты в руки. Собирай материал, вернёшься, напишешь забойную мистическую статью про злодеев и про карнавал. Заодно, эти материалы можешь использовать в своём рассказе. Понял? — Хорошо, а когда нужно ехать? — Карнавал уже завтра. Поезд сегодня вечером, утром будешь на месте. Получи в бухгалтерии командировочные. — Я всё понял, - Виктор готов был ехать куда угодно, лишь бы отложить хоть на денёк дедлайн по рассказу. — Кстати! – шеф поднял указательный палец вверх. — Заодно отвезёшь портфель в Питер. Найдёшь двух моих коллег журналистов, они будут на карнавале, и передашь им портфель. — Хорошо. А как я их узнаю? — Действительно, всё же будут в костюмах, - засмеялся Абзацев. — А мы сейчас им позвоним.
Он набрал номер.
— Леонид Витальевич! Приветствую! Скажи, а как моему молодому корреспонденту вас отыскать на карнавале?
Послышался голос в трубке, который что - то объяснял.
— Хорошо! Договорились.
Абзацев положил телефон на стол.
— Всё очень просто. Один из них будет в костюме профессора Мориарти, а второй – полковника Морана. Знаешь, таких злодеев? – спросил шеф, улыбаясь во весь рот. — Конечно! Кто же их не знает! Заклятые враги Шерлока Холмса. Чуть не убаюкали знаменитого сыщика. Буквально вчера фильм про них смотрел, будь он не ладен. А телефон мне не понадобится ваших друзей, на всякий случай? — Это лишнее, мы же всё выяснили.
Абзацев подошёл к сейфу, достал портфель и положил на стол. Виктор не поверил своим глазам. Он перестал дышать и стал ещё бледнее. Это был тот самый коричневый портфель, который он видел во сне. Он его хорошо запомнил, потому что у портфеля был жёлтый металлический замок необычной круглой формы в виде циферблата.
— Что с тобой такое? Ты меня слышишь? – тормошил шеф за плечо Виктора. — Всё в порядке… уже еду, Павел Евгеньевич, – Блинов забрал со стола портфель и вышел из кабинета.
***
Поезд прибыл в Санкт - Петербург по расписанию. Всю ночь Виктор пытался понять, как такое возможно, что портфель, который ему приснился, теперь он держит в руках. Но никаких объяснений не находилось. Интересно, конечно, что внутри. Но вопрос о выяснении содержимого портфеля Виктор даже не рассматривал.
Карнавал открыл свои гостеприимные двери в 20 часов в фешенебельном ресторане одной из гостиниц на Невском. Блинов опоздал к началу – провозился с поиском маски злодея для себя, без которой на карнавал, как выяснилось, никого не пускали. Он нашёл в торговом центре маску Дракулы, примерил, ужаснулся торчащим клыкам и купил.
Показав пригласительный, Виктор вошёл в ресторан, где в костюмах клубился народ. Играла ритмичная музыка. Среди злодеев всех мастей летали официанты с бокалами, наполненными шампанским. Длинные столы с фуршетными блюдами бесконечно тянулись вдоль стен ресторана. Впечатлительный Блинов шёл среди негодяев буквально с открытым ртом. Хорошо, что он был в маске и этого никто не видел. Какой только нечисти вокруг не было. Сволочь на сволочи, - подумал Блинов. Справа Ганнибал Лектер из «Молчание ягнят» поглощал один за другим канапе с курицей и ананасом. Судя по лицу, еда ему не нравилась. Он мечтал о чём -то другом. Но как закуска к виски, сошла за компромисс. Рядом с ним с белой повязкой на правом глазу и с коктейлем в руке стояла Элли Драйвер из «Убить Билла».
С фишками в руке прошёл мимо и презрительно посмотрел на Блинова Ле Шиффр из «Казино «Рояль». У колонны в тёмных очках стоял Смит из «Матрицы». Блинов был в шоке. Все были так похожи на своих героев, что это вызывало искреннюю оторопь. Виктор совершенно забыл, что это обычные люди в костюмах и гриме. Он подошёл к Смиту и на полном серьёзе сказал:
— Ну, что съел? Всё равно тебя Нео сделал! — Че? – Смит поперхнулся коктейлем и, закашлявшись, отошёл в сторону.
Виктор прошёл в глубь зала и, пробравшись сквозь толпу терминаторов разных версий из знаменитого фильма «Терминатор», которых почему - то было больше всех в зале, он столкнулся нос к носу с самим Крёстным отцом.
Майкл Корлеоне, увидев, неподдельный интерес Блинова - Дракулы, прищурился и спросил:
— Какие-то проблемы? — Простите… к вам никаких вопросов.
Блинов в спешке ретировался за спины танцующих, подальше от этого сверлящего взгляда. Виктор продолжал искать тех, кому он должен отдать портфель. Наконец, он увидел двух мужчин, которые стояли возле стола к нему спиной, что - то обсуждая. Виктор понял, что это они, потому что у одного из них в руках было ружьё. Кроме того, со спины они вполне походили на профессора Мориарти и полковника Морана.
— Вечер добрый! Это вам я должен передать портфель? – спросил Блинов, сняв маску и улыбнувшись.
Мужчины прервали беседу и повернулись. Виктор окаменел. Это, конечно, судя по костюмам, были Мориарти и Моран. Однако весь ужас заключался в том, что именно эти лица он видел во сне. Именно эти двое грохнули его прошлой ночью.
— Привет, привет, - сказал Моран с какой - то зловещей улыбкой, намекая на то, что они уже встречались.
Мориарти надменно молчал, сложив руки на груди. Виктору стало страшно. Он вдруг понял, что отдавать портфель ни в коем случае нельзя, потому что после этого его сразу убьют, как это произошло во сне. Не зря же ему было отправлено это послание. Конечно! Это же предупреждение!
Блинов в страхе вертел головой, пытаясь найти пути отхода. Он начал пятиться и, выбрав момент, нырнул в толпу. Он пробирался к выходу сквозь танцующих злодеев, пригнувшись, чтобы его не заметили.
Сбив по дороге Фредди Крюгера с лезвиями вместо пальцев, а на самом выходе Билла Каттинга – мясника из фильма «Банды Нью Йорка», Блинов в страхе выскочил из ресторана и растворился в ночи. За ним на лестницу выбежали Мориарти и Моран, но Блинов скрылся. Лишь маска Дракулы, лежащая на ступеньках, говорила о том, что он здесь был.
— Я знаю, где он,- сказал Мориарти. - Едем!
***
Тёмный переулок. Мостовая из камня. Виктор бежал, что есть силы. В руках - коричневый портфель, сзади двое - погоня. У Мориарти блеснул нож. Моран с ружьём в правой руке пыхтел, но не отставал. Виктор метнулся за угол, нырнул в подъезд уже знакомого дома, забежал на верхний третий этаж, где было три двери, и затаился. Внизу топот – это они. Чёрт! Значит, заметили. Что делать?
Он хотел нажать звонок левой двери, но вдруг вспомнил, что в прошлый раз именно за ней оказались Мориарти и Моран, которые убили его и забрали портфель. Виктор паниковал. Какую из трех дверей выбрать? Стук обуви по лестнице приближался. Ну? Решайся! Он толкнул правую дверь, она приоткрылась. Не заперта! – обрадовался Виктор. Он нырнул внутрь и, захлопнув за собой дверь, выдохнул с облегчением.
— О! Блинов! – услышал он за спиной знакомый голос.
Виктор повернулся За столом в кабинете сидел главный редактор Абзацев. Но... как?
— Присаживайся! – сказал шеф.
Блинов, озираясь по сторонам, сел в кресло и положил портфель на стол. Абзацев встал с кресла и спрятал портфель в сейф. Затем, снова уселся в кресло. Они молчали.
— Павел Евгеньевич, простите, а что вообще происходит? — В каком смысле? — Вы откуда здесь? — Вообще - то, это мой кабинет, Блинов. — В Питере, что ли? — Почему же в Питере? — Вы же меня сами отправили в командировку! – недоумевал Виктор. — В какую командировку? — Ну как же? На бал негодяев! Вернее, на карнавал злодеев! — Блинов, ты о чём? — Вы ещё портфель мне вручили с жёлтым металлическим замком в виде циферблата. — Какой, к чёрту, портфель? — Что? – вскочил с кресла Виктор. — Портфель, который я должен был передать профессору Мориарти и полковнику Морану! — Блинов! Ты, вообще, себя слышишь? Что ты несёшь? — Вы же только что портфель убрали в сейф! Скажете, что это не так? — Какой сейф? – спросил Абзацев. — У меня нет сейфа.
Блинов повернулся к стене, где, по его мнению, стоял сейф. Сейфа не было. Он плюхнулся в кресло, закрыв ладонями лицо. Что с ним? Он что, придумал всё, что ли?
— Ну, хорошо, а что я тогда делаю в вашем кабинете? — Вообще, я пригласил тебя, чтобы выяснить, как обстоят дела с твоим рассказом. Сегодня же дедлайн. Только мы сели за стол, и я прикрыл плотнее дверь, как вдруг с тобой стали происходить странные вещи. Глаза начали закрываться и тебя просто вырубило. Ты заснул прямо в кресле, положив голову и руки на стол. Это был крепкий сон с ровным дыханием. Через пару минут ты неожиданно проснулся и спросил, что, вообще, происходит, и что я здесь делаю? Затем нес пургу про Питер. Вот и всё.
Виктор сидел потрясённый услышанным. Что там за таблетки у Серёги? - мелькнуло у него в голове.
— Простите, Павел Евгеньевич. Я, видимо, действительно не здоров. — Ты меня пугаешь, Блинов. Короче! Я не знаю, что ты там курил, и что с твоим самочувствием. Меня это не волнует! У нас тут не детский сад, а редакция газеты. Дедлайн есть дедлайн, месяц прошёл. Рассказ к концу дня должен быть у меня на столе! Иначе, увольнение! – Абзацев встал с кресла. — Иди, работай, стажёр!
Блинов на негнущихся ногах вышел из кабинета главного редактора. Поздоровавшись с появившимися коллегами журналистами, он сел за монитор. До обеда Виктор боролся с недомоганием. После полудня его самочувствие стало улучшаться, видимо время прошло, таблетки отпускали. Неожиданно появились силы, и возникло желание выпить большую чашку кофе. Карнавал злодеев (Отрывок) Автор: Николай Бирма
Дорога стелится зигзагом. Что ждёт за поворотом, за Очередным крутым оврагом - Такой же жизненный зигзаг.
Мне б одолеть эту кривую И заглянуть за поворот. Самонадеянно блефую. Я даже не открыл ворот,
Чтобы начать движенье шагом, Чтобы бежать, закрыв глаза. Дорога стелитя зигзагом. Похоже, замкнут мой зигзаг.
Я к отправной привязан точке. Чужда романтика пути. Я вижу, как по одиночке, Исчезли, кто хотел уйти.
Я под защитой стен и флага Не усложняю суть задач. Пусть я не одолел зигзага, Не знал и горечь неудач.
Зигзаг Автор: Den Zhe
Я был сам себе хозяином, очень гордясь таким положением. Пока, однажды, не попал в страшную аварию. Сам отделался ушибами головы и грудной клетки, а моя машина превратилась, одномоментно, в груду бесполезного искорёженного металла и битого стекла.
Я на этом, внезапно для самого себя, душевно сломался, и запил по - настоящему. Когда же я немного очнулся, то понял: семьи нет, денег нет… Но сам, по какому-то недоразумению, ещё живу… И надо как-то жить дальше. Я распродал всё, что представляло хоть какую - то ценность, расплатился с долгами за квартиру, с прочими, которые успел наделать ради пьянства – и денег почти не осталось.
Ехать на родину к родителям – было не то, что стыдно, а просто немыслимо… Я решил остаться здесь на какое - то время, привести в порядок свои мозги и состояние души, а дальше будет видно. Как - то, во время моих бесцельных шатаний по городу (себе я врал, что ищу работу), я повстречал Людмилу – одну из моих постоянных клиенток по поездкам в Москву.
Это полнотелая, но не лишённая привлекательности женщина, лет сорока – горластая, нахальная, но жалостливая, воспитывающая в одиночку дочь подросткового возраста. На рынке она торговала трикотажем, и весьма прибыльно. Людмила, увидев меня – осунувшегося, небритого, небрежно одетого – поразилась до крайности. А узнав о моих бедах, согласилась помочь: сдать для жилья однокомнатную квартиру её умершей тётки, за умеренную плату, и устроить на работу дворником на рынок, образовавшийся в Заводском районе, и бурно расширяющийся. На рынке можно было подработать ещё и грузчиком, как она добавила. У меня не было выбора, я согласился.
Мне, ещё не отвыкшему до конца от армейской службы – новая работа моя неожиданно понравилась. Не надо каждый день принуждать себя делать многое: бриться, вообще следить за своим внешним видом, приходить в строго определённое время, заступать в суточные наряды по полку, покорно выслушивать начальственную дурь и ругань, видеть серые, сонные лица солдат, обалдевших от муштры и занятий. Никаких регламентов, уставов, конспектов, инспекторских проверок и отупляющего армейского однообразия. Пришёл на работу, отомкнул будку с инвентарём, взял помело, лопату – и шуруй себе! Захотел выпить – да, пожалуйста! Кому какое дело? Нет денег – бабы торгующие «палёной» водкой – бимбером (*), дадут в долг! Рыночные торговцы – народ весёлый, каждый день что - то новенькое. Правда, приходилось убирать человеческие экскременты, оставленные под прилавками ночью, неизвестно кем. Но совсем - то хорошо – никогда не бывает! Свои минусы есть и в моей работе. Однако, главное: нервы тебе никто не треплет!
Ещё не было девяти часов, когда я поплёлся на рынок. Декабрьское утро вступало в свои права нехотя – день нарождался хмурым. Задувал временами тяжёлый, резкий и пронизывающий северо - восточный ветерок. Торговцы, только начавшие съезжаться и сходиться, неспешно раскладывали свой товар на лотках и прилавках, развешивая на самодельные корявые каркасы, сваренные из арматуры, покрытой ржавчиной – полиэтиленовую прозрачную плёнку. Хоть какая-то защита от ветра и снега…
У тех, кто побогаче – были палатки покупные, просторные, с дюралевым каркасом; разборные, крытые цветным прорезиненным брезентом. Все работники прилавков казались неестественно толстыми, неуклюжими, надев на себя множество тёплых вещей и поддёвок, обутые в огромные валенки с калошами – походкой напоминали пингвинов. Некоторые женщины были перетянуты на груди, крест - накрест, пуховыми платками.
Они неторопливо перекидывались между собой фразами, зевали, пили из термосов, взятых с собой, чай и кофе. Первые покупатели придут часам к десяти утра, когда станет совсем светло, и продавцы особо не торопились. А ветер, обжигающе – ледяной на открытом пространстве, иногда дул так, что казалось: выметет прочь из души всё человеческое без остатка.
Остудит её, и заморозит навеки. Погрузит во мрак, сотрёт из сердца совесть и сострадание, заставит быть алчным и безжалостным… Но эти люди, выброшенные из прошлой, нормальной трудовой жизни, где каждый работал по полюбившейся ему специальности, вышвырнутые на улицу в мутные волны нарождающегося нового российского капитализма – ещё не утратили своих человеческих качеств, приобретённых во времена прежние, когда все жили с ощущением того, что счастливое будущее не за горами, а правилом всего общества – была известная гуманная и наивная формулировка.
Поэтому, даже конкуренты на рынке между собой не враждовали, а дружелюбно общались, и помогали порой друг другу. Ведь врагов-то у рыночных торговцев и так хватает. Начиная с природных – холод, дождь, невыносимая жара, и продолжая служителями новому государству: участковые менты и просто наглые менты, которые норовили поживиться даром, или срубить денег. Налоговая инспекция – высокомерная, алчная, глумливо – бездушная. Сборщики поместовой платы – тоже: продал что-либо, или не продал – гони деньгу! И, конечно же, представители «государства» в государстве – бандиты и рэкет, вылезшие неизвестно откуда и расцветшие бурным сорняком – паразитом!
Я всегда удивлялся, хотя это и не моё дело, и не касается меня не коим боком: как смогла внезапно появиться эта популяция двуногой саранчи – «братков»?! Ведь все родились и жили в одном государстве, на одной земле. Советская власть была ещё совсем недавно, несколько лет назад! И эти, нынешние отморозки, ходили в советскую школу, были октябрятами, пионерами, посещали уроки, на которых учили добру, справедливости, читали хорошие, добрые книги, смотрели прекрасные фильмы… И, вдруг, переродились. Из людей превратились в гиен. Кровожадных, хищных, не признающих ничего, кроме своих прихотей. Или, занятые повседневными заботами, мы просто не замечали гнилостной плесени, которая начала пожирать общество? И когда та плесень образовалась?..
А по полупустому рынку уже деловито сновал мой коллега – Вовка Макеев, по кличке Баклан. Искал, где бы ему опохмелиться. Он мой ровесник. Такое прозвище получил за то, что в молодости отсидел за хулиганство два с половиной года – подрался с кем - то по пьянке. На вид он и правда – урка уркой, «кирзовая харя», но на самом деле – человек добрый, душевный, и очень любит свою маленькую дочь. Увидел меня, и радостно ощерился, показывая редкие крупные, с фиксами, зубы:
– Ну и нажрались же мы с тобой вчера, Санёк, – хрипатым голосом заговорил он весело, – в башке гудит!.. Пойдём, сейчас на опохмелку деньжат сшибём… Я знаю где. Одной бабе фрукты выгрузить поможем, и палатку соберём. У неё муж в запое, она без него приехала, сама не справится… – Ну, пошли, – вздохнул я, – поправить здоровьице надо. Угости сигаретой…
Вовка с готовность протянул мне начатую пачку «Примы»..
из книги Коннов Андрей - «Записки базарного дворника из 90-х годов» ___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
(*) «палёной» водкой – бимбером - Подделка польской водки в стиле бимбер (самогон, герцогство пущи или ксеньжицувка) , производимая компанией Old Polish Vodka.
Посылал свою молитву Я богине кареокой. Тихо ветер в поле всхлипнул, Шелестя травой высокой.
Растревожилась сорока, Стрекоча, помчалась к лесу Рассказать той кареокой, Что блудник я и повеса.
- Ты не верь, моя богиня, Сплетням той сороки скверной. Без тебя в душе пустыня - ТЫ лишь центр моей вселенной!
Не ответила богиня. Только стало вдруг туманно И лишь звёзды в небе синем Мне мигали непрестанно.
Кареокая богиня Автор: Жанна Юматова
Далеко лежит дорога В царство сладких наших снов, Где ночами под ветвями Соловьи зовут любовь. Отдыхать мы будем долго, Пусть приснится что - нибудь. Вместе в раннем полумраке Мы отправились в тот путь.
– Ну, они у вас и весельчаки, а? – По - моему, даже слишком. – Так не пускайте их за руль, миссис. Тогда хоть ничего не случится. – Надеюсь. Не нужно бы с этими пьяницами никуда ездить, я знаю. Но что я должна была делать? Я сказала, что не поеду с ними, так они заявили, что поедут сами без меня. – Ещё сломают себе где - нибудь шею. – Вот именно. Так уж лучше я поведу машину. Ничего другого не остаётся. – Человек никогда не знает, что лучше. С вас за бензин доллар шестьдесят. Масло в порядке? – Думаю, да. – Спасибо, миссис. До свидания.
Она снова села за руль, а мы с греком продолжали петь и буянить. Это был первый акт разыгранной нами с Корой пьесы. Я должен был быть пьян, что избавляло от подозрений в способности совершить обдуманное преступление. На этот раз убийство должно было быть таким простым, чтобы даже не походить на убийство. Обыкновенное дорожное происшествие с пьяницами, с бутылками спиртного в машине – словом, со всем, что требуется. Само собой, что, когда я приналёг на бутылку, грек тут же присоединился, так что я скоро довёл его до нужной кондиции. Мы остановились заправиться, чтобы был свидетель, как она расстроена и устала, потому что всё время была за рулём и не могла выпить.
Перед этим нам чертовски повезло. Перед самым закрытием таверны, около девяти, у нас остановился поужинать какой - то парень и как раз стоял на дороге и смотрел на нас, когда мы выезжали. Он видел всю эту комедию: видел, как я дважды пытался тронуться и у меня дважды глох мотор; слышал, как мы ругаемся с Корой, что я слишком пьян, чтобы сидеть за рулём; видел, как она вышла и заявила, что никуда не поедет; видел, как пытаемся тронуться мы с греком; видел, как она заставила нас поменяться местами, чтобы я сидел сзади, а грек впереди, а потом села за руль и поехала сама. Звали его Джеф Паркер, он разводил кроликов в Энчино. Кора получила от него визитку, когда заметила, что стоит попробовать, как пойдут блюда из кролика. Так что мы знали, где его искать, если вдруг понадобится.
* * * Мы с греком пели «Матушку Мари», и «Смейся, смейся», и «У старой мельницы» и не заметили, как оказались у поворота на Малибу - Бич и свернули. Хотя правильно было ехать прямо. К побережью ведут две дороги. По одной, в десяти милях от моря, теперь ехали мы. Вторая, шедшая вдоль берега, осталась слева от нас. В Венчуре они сливаются и ведут вдоль моря в Санта - Барбару, Сан - Франциско и ещё дальше. Кора никогда не видела Малибу - Бич, где живут кинозвезды, и хотела ехать к океану по этой дороге, чтобы потом проехать ещё несколько миль и увидеть это чудо, и уже после развернуться и ехать прямо в Санта - Барбару.
В действительности, дело заключалось в том, что эта дорога была, пожалуй, худшим горным участком во всей округе, и авария на ней никого бы не удивила, даже полицейских. Там темно и почти никто не ездит, нигде нет домов и ничего такого, так что для того, что мы собирались сделать, это место подходило как нельзя лучше.
Грек вообще ничего не заметил. Мы миновали небольшой летний кемпинг среди холмов, который назывался Малибу - Лейк, где на площадке шли танцы, а на озере кружили парочки в каноэ. Я им что - то закричал. Грек присоединился:
– Задай ей жару и за меня!
Всё это мелочи, но зато мы получили лишнюю отметину на нашей трассе, если бы кто вздумал копнуть поглубже.
Мы начали подниматься на первую гряду гор. Три мили подъеёма. Я сказал ей, как надо ехать: в основном – на второй передаче. Отчасти потому, что там каждые двадцать метров – крутой поворот, при прохождении которого машина потеряла бы скорость и всё равно пришлось бы переходить на вторую, чтобы не заглох мотор; а отчасти – чтобы мотор был перегрет. Всё должно соответствовать. Нам предстояла уйма объяснений.
Когда грек выглянул наружу и увидел, какая там темнота, хоть глаз выколи, а вокруг эти ужасные горы без единого огонька, дома или бензоколонки, он вдруг ожил и начал спорить:
– Подожди, подожди, разворачивайся. Господи, ты едешь не туда! – Неправда. Я знаю, где мы. Так мы выедем на Малибу - Бич. Ты что, не помнишь? Я тебе говорила, что хочу туда заглянуть. – Поезжай потихоньку. – Я еду потихоньку. – Совсем потихоньку. А то мы все разобьёмся.
Мы взобрались на гору и начали спускаться. Она заглушила мотор. Когда вентилятор выключён, мотор за несколько минут быстро нагревается. Внизу, под горой, она снова завела мотор. Я взглянул на приборы. Вода нагрелась почти до ста градусов. Мы начали взбираться на следующую гору, и температура пошла вверх.
– Вот оно, вот оно.
Это был наш сигнал. Одна из тех глупостей, которые человек лепит когда угодно, и никто на них внимания не обращает. Она съехала на обочину. Обрыв под нами был так глубок, что не видно дна. Наверно, метров сто пятьдесят.
– Лучше дадим ему остыть. – Да уж, нечего сказать. Фрэнк, ты посмотри, что делается. Посмотри, где стрелка. – Сколько там? – Больше ста двадцати. Сейчас мотор заклинит. – Ну да.
Я достал разводной ключ. Он лежал у меня под ногами. Но тут наверху, на горе, я увидел огни какой-то машины. Нужно подождать. Нужно немного подождать, пока машина не пройдёт.
– Ну ладно, Ник. Споём.
Он снова выглянул наружу, но, похоже, ему было не до песен. Он открыл дверцу и вышел. Мы слышали, как его рвёт. Он всё ещё стоял там, когда тот автомобиль проехал мимо. Я успел взглянуть на номер, чтобы запомнить его навсегда. Потом расхохотался. Она оглянулась на меня.
– Не обращай внимания. Они нас запомнят. Оба мужчины были живы, когда они проезжали мимо. – Номер ты рассмотрел? – 2Р-58-01. – 2Р-58-01. 2Р-58-01. Отлично. Я это запомню. – Ладно.
Он вернулся к нам, и казалось, что ему лучше.
– Ты слышал? – Что я должен был слышать? – Ну, когда ты хохотал. Эхо. Тут отличное эхо.
Он взял высокую ноту. Никакой мелодии, только высокий тон, как на пластинке Карузо. Резко оборвал его и послушал, как он повторяется. Эхо тут же и резко смолкло, точно как он.
– Похоже на меня? – Точно как ты, дружище. Точно так же. – Господи, как чудесно.
Он стоял там минут пять, импровизировал в высоких тонах и слушал, как они возвращаются. Он впервые слушал собственный голос. Радовался этому, как горилла, впервые узнавая себя в зеркале. Она не сводила с меня глаз. Нужно было спешить. Я начал разыгрывать недовольство:
– Ну что ты дурака валяешь? Думаешь, мы будем целый вечер слушать, как ты пытаешься перекричать самого себя? Брось это и лезь внутрь. Едем. – Уже поздно, Ник. – Ну ладно, ладно.
Он уселся, но тут же высунул рожу из окна и продолжал орать. Я упёрся ногой и, когда подбородок у него был на раме окна, ударил его разводным ключом. Голова у него загудела, и я почувствовал, как она треснула.
Он рухнул и свернулся на сиденье в клубок, как кошка на диване. Прошёл, наверное, целый год, пока он затих.
Потом Кора издала страшный звук, который кончился стоном. Это было еще одно эхо его голоса. Она взяла такую же высокую ноту, как он, напряглась, умолкла и ждала.
из романа Джеймса Кейна - «Почтальон всегда звонит дважды». Глава 7. (Отрывок)
Дима, Филипп, Николай и ВиктОр! Мы выносим Женский приговор!
Гарик, Мигель, Азамат и Егор! Мы выносим Женский приговор!
Скажите, как всё это надоело! А к нам у них всегда одно лишь дело...
Расклады нам такие не нужны, Пора уже расставить точки над «i» !
Стасик, Марат, Леонид и Анзор! Мы выносим Женский приговор!
Прохор, Матвей, Даниил, Ратибор! Мы выносим Женский приговор!
«Не слишком? Не слишком! Я с козырей зайду!»
Конечно, надо очень постараться, Чтоб до венца заветного добраться..
Скажи, о чём же ты мечтаешь, малыш? И почему холодной ночью не спишь? Быть может, я к тебе как фея примчу?! Но, я... вообще-то... не хочу...
Пабло, Эрнест, Себастьян, Теодор! Мы выносим Женский приговор!
Адам, Артур, Эпикур, Пифагор! Мы выносим Женский приговор!
Женский приговор (Избранное) Автор: Евгений Полищук
.. я жил в тисках её правосудия, не зная покоя, как заключённый, в камере у которого всегда горит лампочка. То я не интересовался её работой, то кривил душой, то надменно вёл себя с её матерью. Или: в погожую осеннюю пору убивал выходные у телевизора, за дурацким футболом. А ещё не хотел, чтобы перекрашивали стены в спальнях. Пусть так, но если она считает себя ярой феминисткой, к чему так ревностно следить за тем, открыл ли я перед ней дверь, помог надеть пальто или нет?
Потребовалось всего-навсего постоять перед домом тем прохладным ранним утром, чтобы понять ситуацию в целом: Диана сознавала, что вышла не за того. На свой счёт я не заблуждался — я, конечно, не подарок, — но даже ей следовало бы признать, что со мной не бывает скучно. И потом, какие бы проблемы у нас ни возникали, они никогда не были связаны с сексом, которому мы отводили значительное место в жизни. Может, я питал иллюзии, полагая, что секс — фундамент прочного брака?
Когда в голове творится такое, трудно заставить себя войти в дверь и объявить, что пришёл домой. Укрывшись за гаражом, я позавтракал окоченевшей телятиной и картошкой. С Дианой меня познакомил мой лучший друг Дирк Ричардсон, которого я знал ещё со школы. Поскольку она с ним встречалась, я приглядывался к ней с особым вниманием. На мой взгляд, она была хорошенькая, очень привлекательная, мило улыбалась, светло-каштановые волосы собирала сзади в хвост и отличалась прекрасной фигурой, в чём можно было убедиться, взглянув на неё даже мельком, однако на мысль о возможности серьёзных с ней отношений меня натолкнул явный и глубокий интерес, который проявлял к ней Дирк.
Вначале Диана неизменно отвечала мне отказом. Но потом, когда я сказал, что получил разрешение от Дирка пригласить её куда-нибудь, сменила гнев на милость. Я, конечно, соврал. В итоге, когда они с Дирком уличили меня в предательстве, положение сильно ухудшилось: в последовавшем далее и затянувшемся на многие месяцы соперничестве мы разрывали бедную девушку между собой, образовав самый несчастный треугольник, какой только можно вообразить.
Что и говорить — все трое были ещё детьми. Я едва окончил юридический в Гарварде, Дирк получил первую работу с испытательным сроком на Уолл-стрит, Диана трудилась над диссертацией по истории искусств — кто мы были такие? Юнцы, видевшие себя в будущем обитателями респектабельных кварталов Ист-Сайда. Временами Диана отказывалась от свиданий со мной, временами — с Дирком или вообще ни с кем из нас не встречалась. По прошествии лет очевидно, что всё это было в порядке вещей: дрейфующих по воле гормональных приливов двадцатилетних людей прибивало то к одному, то к другому берегу.
Я не знал, спала ли Диана с Дирком до того, как я вклинился в их отношения, — теперь-то у меня нет сомнений, что ни с кем она не спала. Однажды, в припадке вдохновения, я ляпнул Дирку, что провёл прошлую ночь с Дианой. Когда он высказал ей своё возмущение, она, конечно же, стала всё отрицать, а он не поверил, тем самым продемонстрировав отсутствие душевной чуткости и неспособность оценить по достоинству личность, с которой имеет дело. Дирк совершил роковую ошибку, усугубившуюся ещё и тем, что пытался на Диану давить.
Равно как и все мы, её сверстники, Диана не была девственницей, но, как я потом выяснил, опыт у неё тоже отсутствовал, хотя её сексуальная неискушённость вполне могла бы быть притворной. В любом случае, нельзя навязываться женщине, если рассчитываешь увидеть её снова. Вторая ошибка Дирка, перед тем как он выпал из нашей жизни, состояла в том, что он мне врезал. Хотя ростом я был повыше, он был тяжелее и успел пару раз свалить меня с ног, пока кто-то его не оттащил. Так я был бит первый и последний раз в жизни, хотя с тех пор мне не раз угрожали. Фингал под глазом вызвал у Дианы нежные чувства. Наверно, она решила, что моё тактическое лукавство свидетельствует о моей преданности, и, как только её прохладные губы коснулись синяка на моей щеке, я почувствовал, что никогда ещё не был так счастлив.
Через год с небольшим после женитьбы пыла в наших отношениях поубавилось, и я спрашивал себя, не была ли моя любовная горячка подогрета соперничеством. Стал бы я сходить по ней с ума, не будь она девушкой моего лучшего друга? Потом, когда Диана забеременела, в нашей семейной жизни появилась масса новых ощущений, и по мере того, как её животик увеличивался, она становилась всё лучезарнее. Раньше я любил рисовать и серьёзно занимался рисованием на первом курсе в Гарварде, а мои познания в искусстве ещё больше привлекали ко мне Диану. Она разрешила мне рисовать её и позировала обнажённой, когда маленькие груди налились, а животик восхитительно округлился. Она возлежала на подушках с закинутыми за голову руками, на боку, чуть приподняв, но — отдавая дань скромности — плотно сомкнув ноги, как Маха у Гойи.
Первый день на чердаке я провёл возле слухового окна, чтобы наблюдать за тем, как будут развиваться события, когда станет ясно, что я пропал. Сначала Диана отправит двойняшек в школу. Потом, едва школьный автобус завернёт за угол, позвонит ко мне в контору и удостоверится, что моя секретарша видела, как я ушёл оттуда вчера вечером в обычное время. Она попросит, чтобы её оповестили, когда я появлюсь на работе; при этом голос у неё будет не просто спокойным, но приторно бодрым, словно речь идёт о домашних пустяках. Только сделав звонок-другой друзьям в надежде, что те могут что-то знать, она, по моим прикидкам, запаникует. Будет посматривать на часы и, примерно к одиннадцати, соберётся с духом и позвонит в полицию.
Я ошибся на полчаса. Наряд полиции подъехал к дому, по моим часам, в одиннадцать тридцать. Диана встретила патрульных у заднего крыльца. В нашем городке полицейским платят хорошо, ведут они себя вежливо и недалеко ушли от нас, местных жителей, в своих смутных представлениях о преступном мире. Я знал, что они составят словесный портрет, попросят фотографию и тому подобное, чтобы состряпать сводку о пропаже человека. Как только копы вернулись в машину, я разглядел сквозь ветровое стекло, что они улыбаются: где ещё искать пропавших мужей, как не у «Сент-Барта», за бокалом piña colada (*) компании chiquitas?(**)
Для полного набора не хватало только Дианиной матери, и к полудню из Нью-Йорка на своем белом «эскалейде» прибыла вдова Бэбс, не одобрявшая наш брак, о чём теперь не преминет напомнить. Внешне Бэбс являла собой Диану, да поможет Господь моей жене, тридцатью годами старше: высокие каблуки, фарфоровая челюсть, липосакция, ни следа варикоза и золотая осень волос, залаченных до блеска и твёрдости арахисовых козинаков.
В последующие несколько дней с утра до вечера к дому подъезжали машины друзей и коллег, демонстрировавших поддержку и утешавших Диану, как будто я был уже покойник. Эти ничтожества, едва сдерживая возбуждение, выражали соболезнование моим несчастным жене и детям. Сколько чужих мужей не прочь подкатить к Диане при первом же удобном случае?
Я подумал, может, стоит ворваться в дом — Уэйкфилд воскресе! — просто ради того, чтобы полюбоваться их физиономиями.
из рассказа Доктороу Эдгар Лоуренс - «Уэйкфилд» ____________________________________________________________________________________________________________________________________
(*) за бокалом piña colada (исп.) - Напиток из рома, кокосового молока и ананасового сока со льдом.
(**) в компании chiquitas (исп.) - в компании подружки.
Жили - были реальность и искусство, были они в больших друзьях, но вечно при встречах спорили, и все на одну и ту же тему: о склонности искусства так расписывать реальность, что реальность сама себя не узнавала. Прихорашивающимся женщинам такая ситуация особенно знакома.
- Зачем ты искажаешь меня, зачем ты приукрашиваешь, кроишь меня по своему разумению? - сердито спрашивала реальность у искусства. - Что же мне делать, реальность? В тебе есть такие стороны, которые никто знать не хочет. Всем нужна красота, надежда, интрига… и высокие суждения. Вот я и подстраиваюсь. Иначе кому я буду нужна? Кто ко мне потянется? - раскрыло карты искусство. - Но в твоих произведениях, искусство, кроме приукрашивания, есть много прямого обмана, а ещё ты слишком часто передёргиваешь: выпячиваешь, преувеличиваешь одни мои стороны, но совершенно игнорируешь другие, - продолжило обвинения реальность. - Вся жизнь - обман, и он иногда лучше, чем твоя правда. Если показывать честно все твои стороны, многие и жить - то не захотят, а со мною они на что - то надеются, радуются, влюбляются, рожают детей, создают новое, - ответило искусство. - Представь, что будет, если детям с рождения внушать, что любое их дело и занятие, как и они сами, - всё обратится в тлен, пыль, грязь. Думаю, мало кто пошёл бы с оптимизмом по жизни, а это как раз и надо, чтобы жить, а не превращать жизнь с самого детства в похоронную процессию, чем, правда, она на самом деле и является.
- Ты же соглашаешься со мной, искусство, но всё равно врёшь! - вспыхнула реальность. - Да обманываю, но во спасение человечества и из благих побуждений, - согласилось искусство. - Но ты хоть тут не обманывай, - попросила реальность. - Ты очень даже искусно лжёшь для спасения и обогащения личного…
Спор между искусством и реальностью мог бы продолжаться бесконечно, но для вывода морали остальное не важно.
Мораль состоит в том, что искусство настолько заполонило жизнь человеческую, преобразовавшись и в искусство обмана, и в искусство спора, и в прочие виды искусств общения, что реальность и разглядеть-то невозможно.
Притча о реальности и приукрашивании Автор: Дробот Андрей
— Что это такое? Мы едем в закрытую зону? — спросила я у управляющего имением, которого звали весьма интересно — Альфред. Хорошо хоть не Альфонс, подумалось мне, когда он представился — возле большой чёрной машины странного вида. Этот автомобиль как будто сошёл с экрана фильмов про начало двадцатого века. И именно на нём они с водителем встречали меня на захолустной станции «Солянка». — Да-да, что-то вроде того… Имение вашей тёти находится в весьма интересном месте, — закивал Альфред. — Сейчас я выйду, улажу формальности…
Он выскочил из машины и пошёл к мужикам в гусарской форме. Я была бы не я, если бы не попробовала «подслушать». Покрутила ручку, приоткрыла окно…
— Мастер Альфред, — почтительно сказал один из «гусаров». — Вас с водителем мы знаем в лицо. А вот дама, которую вы везёте… Я вынужден просить показать её визу...
Бред какой-то! Я заёрзала. Части меня захотелось выскочить из машины и броситься бежать. Вопрос только куда я побегу одна на пустынной дороге посреди .. леса из кедровых сосен и лиственниц? В трёх часах езды даже от затрапезной «Солянки».
И никакой визы у меня, кстати, нет!
— Не извольте беспокоиться! — ответил управляющий. — У дамы даже не виза, а вид на жительство с возможностью получения гражданства… — управляющий достал какие-то бумаги из-за пазухи и протянул «гусару». — Согласно праву наследования.
Ого… Это что ещё такое?! Может, это розыгрыш, который придумала тётя Арина, дабы мне было не скучно получать её наследство? Но интуиция подсказывала — нет, тёткины проделки здесь не при чём. И это плохо, очень плохо…
Потому что вообще непонятно, что происходит!
— Благодарю, все бумаги в исправности, — козырнул Альфреду гусар. Потом наклонился, заглянул в окно и почтительно козырнул мне тоже, улыбнулся, блеснув белыми зубами.
Альфред быстренько забрался обратно, и шлагбаум поднялся, как на переезде. Мы тронулись, а я вжалась в кресло.
— Может быть, объясните, что это всё значит? — холодно и с достоинством спросила я, скрывая притаившиеся под кожей опасения. — Ах, миледи… простите, Маргарита Андреевна, не тревожьтесь. Скоро мы приедем — имение вашей тёти недалеко от границы. И там я вам всё расскажу… — А ничего, что все это выглядит очень странно? — возмутилась я. — Вы не находите? — Ох, может быть, странно… Но, поверьте, вашей жизни и здоровью ничто не угрожает. Мы всецело преданы вашим интересам, — сообщил Альфред.
Интересно, а маньяки ведь, заманивая своих жертв, тоже могут так говорить, подумалось мне… И я принялась оглядываться по сторонам (то есть смотреть в окно), пытаясь хотя бы понять, куда меня везут.
А за окном… Нет, это уже было совсем невероятно!
Лиственницы и кедровые сосны исчезли. Вместо них на обочинах дороги высился странный пёстрый лес. Огромные пальмы соседствовали с совсем уж странными деревьями. Я таких не видела даже по телевизору!
Высокие и коренастые, с листвой зелёной и жёлтой, а кое-где с голубоватой и по виду — пушистой. Кустарники, что росли прямо у дороги, были усыпаны огромными разноцветными цветами.
— Как будто другой мир! — вырвалось у меня.
Я почувствовала себя Алисой в стране чудес. Вернее, Алисой в странных иномировых джунглях.
— Не понимаю, как это возможно! — тут же накинулась я на управляющего. — Пора бы объяснить мне! Это Диснейленд? Все эти деревья не могут быть настоящими… — Маргарита Андреевна, прошу вас, позвольте нам доехать. Боюсь, сейчас мои объяснения могут быть… голословными. Но мы с Бореем очень рады, — он кивнул на водителя (тоже ведь непонятное имя!), — что вам нравится наша флора. Ты ведь рад, Борей, правда?
Темноволосый молчаливый Борей улыбнулся до самых ушей и радостно кивнул. И так ничего и не сказал.
— Знаете, если бы я верила во всякую фантастику, то предположила бы, что это другой мир, — сказала я управляющему. — И… если со мной что-нибудь случится, имейте в виду, я отправила нескольким людям номер вашей машины. И фотографию документов, которые вы мне показали при встрече…
А что? Я ведь не совсем «безбашенная». Конечно, я проверила документы Альфреда Ибрауталовича Гастеро, когда он меня встретил.
— Ваши меры безопасности не пригодятся, — улыбнулся управляющий. — Посмотрите направо, вот тут начинаются владения вашей тёти…
Я последовала его совету. Смысла сидеть и бояться — никакого. Намного лучше осмотреться, составить впечатление. И разобраться, наконец, что тут творится!
Да, мы и верно выезжали из леса. Теперь справа был огромный луг, усыпанный потрясающими цветами. Дальше проглядывал красивый узорчатый кованый забор. За ним — сад. Издалека он казался собранным из разноцветных ярких пятен — опять же цветочки, видимо. Но выглядело всё очень гармонично.
А в середине этого сада высился особняк. Какой же красивый он был! Белокаменный, с колоннами, как у Парфенона. Огромный.
Неужели тётя Арина оставила мне вот этот дом? Не может быть… Это здание — наверняка памятник архитектуры. Неужели в нём можно жить? Просто невероятно…
— Это особняк моей тёти? — спросила я у Альфреда. Скрыть в голосе восхищения я была не в состоянии. — Да-да, это он. И при определенных условиях он станет вашим… — радостно закивал моей понятливости Альфред. — А дальше, взгляните, другие части владений миле… Арины Александровны.
Я посмотрела в указанном направлении. Там простирался комплекс каких-то непонятных строений за высоким забором. Круглые, продолговатые… Кое-где они явно перемежались с незастроенным пространством. И вдруг мне показалось, что надо всем этим пролетела какая-то большая птица…
Если подумать о расстоянии, с которого я всё это вижу — то птица эта должна быть размером с птеродактиля!
Бред, подумала я. Устала, много странных впечатлений, вот мне и чудится.
Но птица пролетела снова, и я принялась усиленно моргать… Не помогало.
— Что за строения? И что там летает? — спросила я. — Скоро вы всё узнаете… Одну минуточку, — в своей бесящей вежливой манере ответил Альфред, и мы свернули на широкую мощеную дорогу к особняку.
Ладно. Просто я тебя пристрелю, если в ближайшие полчаса не узнаю всю правду, подумала я. Во мне не только авантюрная жилка от тёти Арины, но и некоторая… суровость от моей мамы. Просто ты, Альфредушка, ещё не знаешь об этом.
Правда, пистолет я не прихватила. Да и нет его у меня.
Возле прекрасного особняка нас встретил импозантного вида пожилой мужчина в чёрном костюме в стиле ретро. Он заглянул в машину и бросился открывать дверь с моей стороны. Протянул мне руку.
Ощущая себя по крайней мере английской леди, я непривычно оперлась на эту ладонь и вышла из машины.
— Наш дворецкий Гералт, — представил его Альфред, а мужчина поклонился мне с достоинством и почтением.
Безупречен. Вот так я всегда и представляла себе какого-нибудь английского дворецкого, служащего при лорде.
— Миледи, рад приветствовать вас. Все слуги будут в вашем распоряжении на весь период вашего пребывания. — Благодарю… — только и нашлась я.
Просто «сюр» какой-то! Цветные деревья, старинный особняк, вышколенная прислуга… И всем этим владела моя тётка? Я ожидала хороший коттедж и много земли вокруг. Ничего более. А тут прямо какая-то сказка.
Альфред провёл меня внутрь особняка. Огромный холл, потом белокаменная лестница, как в музее… Наконец, мы оказались в просторном кабинете. Солнечный свет падал в окно, играл на лакированных поверхностях элитной старинной мебели.
Большой стол из красного дерева, кресла с резными подлокотниками…
А ближе к окну, сложив руки на груди, стоял высокий мужчина. Вполоборота — поэтому я не смогла хорошо его разглядеть.
Заметила лишь отменное сложение — сила и собранность в его фигуре сочеталась со стройностью. Костюм примерно как у дворецкого, только как-то красивее, изысканнее. Белая манишка… Хм, у нас все же какое-то ролевое шоу?
И волосы почти до плеч — солнечный свет играл на них красивыми бликами. Орлиный строгий нос и… кажется, силуэт резко-изогнутой брови.
Почему-то, когда я увидела его, моё терпение лопнуло. Этот незнакомец был такой невозмутимый, такой… холодный и сухой по виду. В его фигуре читалось такое высокомерие, что… пружинка внутри меня разжалась со звоном, и возмущение захлестнуло с головой.
Я обвела взглядом фантастическую обстановку и уткнула руки в бока. Как разгневанная хозяйка.
— Скажете, наконец, что это за наследство? — сердито уставилась я на управляющего, который принялся раскладывать на столе какие-то бумаги.
Альфред вздохнул, бросил короткий взгляд на молчавшего незнакомца. А тот даже не удосужился повернуться ко мне или как-то меня приветствовать. Но неожиданно он кивнул Альфреду — коротко, сухо, без эмоций.
— Вы наследуете половинную долю магического зоопарка. И ещё… жениха. Вот этого мужчину, — осторожно произнёс Альфред и выставил руку, словно хотел защититься от меня.
Жених по наследству и зоопарк в придачу (Избранное) Автор: Лидия Миленина
