Технические процессы театра «Вторые подмостки»

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.



Железнодорожное

Сообщений 1 страница 14 из 14

1

Железнодорожное

Шёл я ранним и солнечным утром,
Совсем юный ещё,паренёк,
Всё кругом было ясно и мудро:
Рельсы - вдоль,шпалы все - поперёк.

Рельсы к шпалам надёжно прибиты,
Шпалы врезались в серый песок.
Мы здоровы,одеты и сыты.
Рельсы - вдоль,шпалы все - поперёк.

И идти бы,идти бы,не маясь,
И погожий бы вроде денёк...,
Отчего я теперь сомневаюсь -
Почему шпалы все поперёк?

Стук колёс,паровоза шипенье...
Отошёл я,присел на пенёк.
Охватило меня потрясенье:
Шпалы - вдоль,рельсы все - поперёк.

                                                  Про рельсы и шпалы
                                              Автор: Логинов Михаил

Каждое  слово,  употребляемое  в  деловом  или  научном языке,  может  быть  использовано  в  поэзии.  Но  почему смысл  одних  и  тех  же  слов  при  использовании  их  в  поэзии  и  в  обычном  языке  нередко  оказывается  существенно различным?  Почему  в  поэзии  возможны  такие  сочетания слов, которые  с  точки  зрения  логики  обычного  языка  не имеют  смысла  и  тем  не  менее  не  кажутся  нам  случай ным  набором  слов?

Так,  например,  в  строфе,  написанной  С.  Есениным:

Я  теперь  скупее  стал  в  желаньях,
Жизнь  моя,  иль  ты  приснилась  мне?
Словно  я  весенней  гулкой  ранью
Проскакал на  розовом  коне..

— мы  не  воспринимаем  две  последние  строки,  как  сообщение  о  том,  что  кто-то  в  весеннее  утро  проскакал  на  коне розового  цвета. Точно  так  же  слова  А.  Блока

И  злая  воля  дирижёра
По  арфам  ветер  пронесла ..

вовсе  не  говорят  о  том,  что  в  результате  волевого  импульса  озлобленного  дирижёра  в  концертном  зале  возникли  струйные  течения  воздуха,  обдувающие  арфы.

Но  если  «логика»  поэтического  языка  отличается  от логики  обычного  языка  и  языка  науки  и  позволяет  расширять  смысл  употребляемых  слов,  то,  естественно,  возникает  желание  понять  это  явление  и  ответить  на  очень старый  и  с  первого  взгляда  очень  простой  вопрос:  в  чем существо  этих  различий?  Поиски  ответа  на  этот  вопрос приводят  нас  на  границы психологии  и  теории  познания.

Из  ощущений  возникают  в  сознании  человека  отображения  предметов  и событий  внешнего  мира,  которые  являются  для  него  источником  сведений  об  этом мире.  Эти отображения  доставляют  человеку не  только  информацию; кроме  того,  они  вызывают  в  нем  определённые  эмоции  и становятся  истоком  его внутренних  переживаний.  События  личной  или  общественной  жизни  также  вызывают  определённые  эмоции:  радость  или  горе,  спокойную  уверенность,  надежду  или  тревогу,  а  иногда  чувство  страха.

Конечно,  не  всякая  информация  сопровождается  эмоциями.  Например, практическая  справочная  информация, ориентирующая  нас  в  том  или  ином  отношении, — таблицы  математических  или  физических  величин,  расписание  поездов,  карты  шоссейных  дорог,  правила  обращения с  техническими  устройствами,  правила  движения  городского  транспорта  и  т.  п. — обычно  не  вызывает  эмоций. Однако  в  подавляющем  большинстве  случаев  восприятия  элементов  действительности,  а  также  их  изображения на  фотографии, киноэкране,  их  воспроизведение  в  памяти или  их  словесное  описание  не  только  Доставляют  нам  информацию  об  этих  элементах,  но  одновременно  вызывают определённые  эмоции.  Всякая  сколько-нибудь  существенная  информация окрашена  эмоционально.

Таким  образом,  информация  и  эмоции  соединены в  сознании  человека.  Аккомпанемент  эмоций  звучит  в  человеке  всю  его  жизнь. Информация,  поступающая  в  сознание  человека  при восприятии  предметов,  внешнего  мира  и  при  восприятии событий окружающей  его  жизни,  отображает  объективные свойства  действительности.  Способность  переживать  эмоции — объективное  свойство  человека,  но  оно  представляет  собой  внутреннее  явление  его  психики,  характеризующее  его  интеллект,  а  не  внешний  мир.  Эмоции — это одна  из  форм  реагирования  человеческого  сознания,  отображающая  его  отношения  к  предметам  и  событиям  окружающего  мира.  Поэтому  эмоции  могут  заставить  человека  действовать,  чего-то  желать,  к  чему-то  целенаправленно  стремиться.

Несмотря  на  то  что  способность  воспринимать  информацию  и  способность  переживать  эмоции  представляют собой  проявления  разных  сторон  нашего  сознания,  существует  закономерное  соответствие  между  содержанием  той или  иной  информации  и  характером  эмоций,  которые в  нашем  сознании ассоциируются  с  этой  информацией.

                                                                                                                                                                         Логика поэзии (Отрывок)
                                                                                                                                                          Автор: Александр Рязанский Колобаев

Заметки о делах

0

2

Железнодорожные сны

Едет поезд через мост:
Все вагоны – это хвост,
Голова – локомотив,
В голове звучит мотив.

Там весёлый машинист –
Он и голос, он и свист!
Ведь в душе у машиниста   
Есть романтик и артист!

Заводной мотивчик прост –
Подпевают хвост и мост!

                                                        Дорожное
                                               Автор: Татьяна Лило

-  Марин,  расскажи,  -  просила  я,  когда,  устав  за  день,  мы  закрывались  на  ночь  в  проводницкой.

Поезд  летел,  не  касаясь  рельсов,  в  окнах  сквозь  ночь  мелькали  столбы  и  полустанки,  а  Маринка  рассказывала  о   косморитмологии  -  науке  о  катастрофах  летательных  аппаратов.

Казалось  бы,  зачем  двум  проводницам  рассуждать  за  чаем  с  сушками  о  космических  магнитных  полях,  которые  имеют   обыкновение  внезапно  влиять  на  лётчика. 

На  какого  лётчика?..  А  на  любого!  Да  так,  что  он  на  несколько  минут  забывает  всё,  что  умел  и  знал.  И  неуправляемый  самолёт  падает  носом  или  брюхом  прямо  на  землю  или  в  океан…

Всего  за  год  я  выучила  законы  косморитмологии  назубок… Ритмы,  циклы,  влияние  даты  рождения   человека  на  его  программу  жизни. Ещё  косморитмология  прогнозирует  аварии  в  конкретных  координатах.

У  неё  очень  жёсткие  законы,  а  меня  всегда  со  страшной  силой  тянуло  в  оккультизм,  поэтому  я  запоминала  всё  со  скоростью  студийного  магнитофона.
Казалось  бы  -  зачем?

На  самом  деле  это  симптоматично.

Рассуждая  о   неведомом,  напрочь  забываешь  про  собственную  жизнь.  Очень  далёкую  от  астрофизики.

-  Марин,  давай   откроем  салон  белой  магии,  -  в  сотый  раз  грезила  я  и   вздыхала: -  Заработаем… -  И  повторяла:  -  Денег… заработаем.

Марина  молча  трамбовала   грязное  бельё  в  мешки  и  никак  не  реагировала  на  мои  слова.

Она  вообще  часто  молчала.  Зато  я  разговаривала  за  нас  двоих. Говорила - говорила - говорила…

И  с  пассажирами,  и  с  начальником  поезда,  и  с  бригадиром  проводниц.  У  нас  проводницами  командовал  совсем  молоденький   мальчик  с  трогательным  именем  Стасик.  Племянник  начальника  одной  из    станций  по  пути  следования.

Я  работаю  в  этом  поезде  почти  двадцать  лет. Согласитесь,  это  немало.  Лучше  сказать  -  я  живу  этой  работой. 

То,  что  Марина  не  задержится  здесь,  было  ясно   с  первого   дня,  когда  она  с  улыбкой  Мэрилин  вошла  в  мой  прокопчённый  вагон.  И  жизнь  всё  разложила  по  полкам  с  точностью  ржавых  весов  на  рынке.

В  итоге  она  ушла,  а  я  до  сих  пор  трясусь  в  своём  шестом  плацкартном… И  уходить  пока  не  собираюсь.

                                                                                                                                                                         Станция Мост (Отрывок)
                                                                                                                                                                     Автор: Борминская Светлана

Железнодорожное

0

3

.. и поцелуй победного конца 

Размытые лица, нависшие тени,
Кондуктор сигнал отправленья даёт,
Свидание с прошлым сегодня отметим,
Слеза откровенья на грудь упадёт.

Мелькают картинно полночные дали,
Разорвано время. Обрывки газет.
На стыках судьбы мы с тобою узнали,
Что едем в вагоне, которого нет.

Нам чай принесли. Полустанок надежды.
Мелькает луна за притихшим окном,
Отброшены наземь грехи и одежды,
Нас юность ушедшая ждёт под дождём.

Какие любви откровения лица,
Я встречи с тобой как пришествия ждал.
Зелёный зажжён, надо нам торопиться.
Прощается с нами уставший вокзал.

Мы платим порой, обо всём забывая:
За чай недопитый, свидания лет,
Любви подношенья забытого рая,
Написанных писем забытый конверт.

                                                                  Мы едем в вагоне которого нет
                                                                        Автор: Борис Воловик

Программа "Куклы". Выпуск 257: Ленинским путём (23.04.2000)

CUCUMIS SATIVUS и РЕВОЛЮЦИЯ (*)
                побасенка

Однажды, после обильного и сытного вегетарианского обеда,
граф Лев Толстой прилёг в огороде подремать на шезлонге.

В огурцах.

Надвинул соломенную шляпу на глаза, да и заснул...

*
... и снится ему сон:

будто пошёл он к другому графу, в чужой огород, огурцы воровать.

Подкрался, залёг в шершавых листьях, огурцы рвёт и мечтает:

утащу мешок огурцов, продам – курочку куплю. Курочка яйца будет нести – я птицеферму заведу. Продам птицеферму – куплю свинарник. Продам свинарник – куплю конюшню. Продам конюшню – куплю автозавод. И страшно разбогатею.

И представилось ему – и на Бали Ясная Поляна, и в Швейцарии, и во Франции – везде по Ясной Поляне – а он, такой, на самолёте туда - сюда рассекает.

А потом, задумался во сне Лев Николаич – а с чего это вдруг  образовалось у него такое богатство?

И вспомнил – с огурца!

И решил во сне Лев Толстой – продам нафиг этот автозавод, который только воздух портит и буду сажать огурцы.

И снится ему - целое поле огурцов. Бескрайнее, как Россия. И он такой – огуречный магнат.

Но не по карманам огурцы рассовывает, как эти мерзкие капиталисты, а продаёт их и народ на эти деньги из рабства спасает, да просвещает. И всеобщая благодать и равенство образовываются. И все счастливы, как огурцы...

И вдруг, он всё в том же сне видит – мужики его яснополянские залезли в его бескрайний огород и огурцы без спроса рвут.

- «Караул! Огурцы воруют!» - закричал во сне Лев Николаич...

*
... а в это время – и на самом деле, три мужика шли мимо поля –
видят – огурцы висят.

А барин спит, похрапывает, шляпа на бороде.

Залезли и стали огурцы потихоньку срывать.

Тут Лев Николаич во сне проснулся и закричал опять же во сне:

- «Караул! Огурцы мои воруют! Я автозавод за эти мои кровные огурцы отдал!»

А во сне же всё наоборот - это не мужики, а сам Лев Николаевич огурцы воровал.

И в этом месте во сне прибежала охрана соседского графа, поймала Льва Николаевича, сняла штаны и давай крапивой хлестать.

Он и стал вопить во сне:

- «Не сметь меня пороть! Я граф! Из Ясной Поляны! О, мой несчастный зад! Горю! Помогите! Убивают! Софья Андреевна! Мама! Я не буду больше огурцы воровать!»...

*
... а мужики рвут огурцы, целую кучку уже нарвали и ничего не понимают –
вроде и спит барин, а всё видит и кричит. И грозит розгами да крапивой запороть насмерть. И вообще - на самодержавие ругается.

И так перепугались, что побросали огурцы и дали дёру без оглядки...

*
- Лёва! Лёвушка, проснись! - трясла его за плечо Софья Андреевна.
- Ааа! - в ужасе сорвал шляпу с лица Лев Николаевич.
- Опять во сне огурцы воровал? – ласково и укоризненно покачала головой Софья Андреевна.
- Что ты, Софочка, что ты, какие огурцы? Да нешто я огурцы ворую, хоть и во сне? – спросонья наврал Лев Николаевич, незаметно и недоверчиво потрогал одно место на себе и немного обиделся, – А почему опять – то?
- Так третьего дня ты тоже про огурцы что – то во сне кричал, – напомнила Софья Андреевна.
- Да не брал я никаких огурцов! – нахмурился Лев Николаевич и неожиданно для себя признался, – Мне ужас сейчас, какой сон приснился – что с меня мужики наши сняли штаны и выпороли! Да ещё и крапивой огненной!
- Да за что они тебя так? –  удивилась Софья Андреевна.

А Льву Николаевичу же неудобно сказать, за то, что он огурцы чужого графа воровал. Поэтому он вздохнул:

- Понятия, Сонюшка, не имею. Но это, наверное, сон к революции. Так сказать - верхи не могут, низы не хотят.
- А это – тоже к революции? - показала Софья Андреевна на кучку огурцов, брошенную мужиками.

Уставился Лев Николаевич на  сорванные огурцы и ничего понять не может.

Тут он и подумал:

– Вещий сон. Надо басню написать.

*
А мужики бежали со всех ног и в ужасе думали:

- Ну, барин наш Лев Николаич и артист! Ну, артист! Спит, спит – шляпа на бороде – а всё видит! Насквозь видит!

*
Так – Лев Толстой и басню написал,
и отучил мужиков огурцы воровать.

Впрочем, ненадолго.

До семнадцатого года оставалось совсем немного.

*

                                                                                                                                                                     Лев Толстой и огурцы
                                                                                                                                                               Автор: Владислав Мирзоян
____________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

(*) CUCUMIS SATIVUS и РЕВОЛЮЦИЯ - Cucumis sativus (лат.) - Огурец обыкновенный.

Куклы, такие куклы ..

0

4

Игрок в убийцу времени

ах,
милой
девушкой
тебя
помню!

светилась
ты
образом
милым!

стройненькой
ходила!

узенькой
тропинкой!

резными
узорами
кружев
своих
платьиц,
рукав
и воротниками,
ястребила
юношей
взор!

позволь,
теперь,
грязная
старуха -
ты!

пахнет,
не только
смертью
от
тебя!

роль
прежнюю
пытаешься
играть?

иди,
сойди
уже
в могилу!

давным
давно
тебя
не
существует
в этом
мире!

                   девушка - старуха!
                         Автор: Станислав Винт

Электричка затормозила, рваными толчками. В тамбуре послышались возмущённые оклики, видимо кто - то кого - то толкнул. Бывает. Я воткнул в уши наушники, и стал листать в телефоне список песен.

Наушники, немного хрипя, запели.

"Где та дорога,
По которой суждено мне пройти.
Мне бы немного, хоть ненадолго,
Но, от судьбы не уйти."

Я переключил песню. Депрессивная наркомания, под завывания электрогитар. Следующая песня в плейлисте, была более позитивная. Электричка остановилась, и толпа высыпала на улицу. Кто - то на выходе закурил, и запах донёсся в вагон.

– Ни стыда ни совести. – Покачала головой бабулька в платочке. – Дома пусть у себя курят!

Дёрнувшись, электричка стала набирать ход. Мне выходить на следующий, так что я решил подождать в тамбуре. Запах табака, провоцировал меня закурить, так что я достал электронную сигарету, и решил немного удовлетворить никотиновый голод.

Сквозь стекло двери, в раскачивающемся вагоне, я то и дело бросал взгляды на симпатичную девушку. У неё были очень милые щёчки. Если она выйдет вместе со мной, то подойду познакомиться. Вообще, я как - то отвык знакомиться с людьми вживую. Это странно, чувствуешь себя словно маньяк. Девушка, посмотрела на меня, пускающего из носа дым, и что - то сказав своей пожилой собеседнице, встала. Пошла в мою сторону.

Внезапно электричку здорово тряхнуло, свет погас, а следующее что я увидел, стремительно приближающуюся ко мне стенку тамбура. Удар, и в глазах потемнело.

Очнулся я почти сразу же, стоило голове коснуться пола. Вскочил. Наушники, выпавшие из ушей, валялись на полу, один почти упал к дверям. Я наклонился подобрать их.

По громкоговорителю бесполый голос что - то невнятно пробормотал, и двери открылись. Я выскочил на перрон. Створки дверей тут же сомкнулись, и электричка стала медленно двигаться дальше, отъезжая от платформы. Я посмотрел ей вслед. Жаль, что девчонка не вышла следом. Видимо не судьба.

На удивление никто кроме меня больше не вышел. И только спустя несколько минут, до меня дошло, что я выскочил не на той остановке. Все «дачные» платформы по нашему направлению похожи, вот я видимо и вышел на какой - то другой. Блин!

Поправив рюкзак, я направился к информационному стенду. По любому на номерной станции вышел. До нашей остановки шла платформа 93 километр, а после то я и не помню. Красное знамя, кажется?

– Навь. – Прочитал я, витиеватую надпись на плакате. Вручную рисовали что ли?

В отличие от названия станции, расписание было смазанным, блёклым и нечётким. Кассы, или какого - нибудь заведения, где можно было бы узнать о ближайшей электричке не наблюдалось. Я полез в карман за телефоном, в надежде посмотреть расписание в интернете. Ага, как же.

Сеть в этой «Нави» не ловило. Блин, да у нас в посёлке, стоящем почти что посреди леса, и то стабильное 4G ловило, а тут вообще голяк. Даже маме не позвонишь, сказать, что я как дурак вышел не на той платформе.

Людей в округе не было. Лёгкий ветерок, с накрапывающим дождиком, стал превращаться в дождище, заставляя меня искать укрытие. Навес со скамейкой показался мне местом более уютным для ожидания следующей электрички, чем просто стоять как болван, промокая.

От дождя навес спас, а вот от ветра, который с каждой минутой становился всё холоднее, не помогал. Я терпеливо сидел и ждал, таращась в свой телефон. Без интернета, даже отвлечь себя нечем. Ни в соцсети не залипнешь, ни музыку не послушаешь. Прошло около получаса. Я стал дрожать от холода. Дождь, как и ветер прекратился, и из - за серых, налитых облаков, выглянуло солнце.

Я убрал телефон в рюкзак, потому что в кармане он мог промокнуть, а я, только недавно за него рассрочку выплатил, и решил пройтись. И согреюсь и время убью. Бродя туда - сюда по платформе в голову стали лезть странные мысли. Что электричка остановилась на заброшенной станции по ошибке, а я как дурак выскочил на неё. Хотя, признаться честно, я не помню подобной местности, хотя от нашего городка, частенько ездил на дачу таращась в окно.

Через полчаса хождений, мне это всё надоело. Как люди раньше что-то ждали без телефонов? Ну невозможно же!

За целый час, прошедшего времени, ни электрички, ни поезда, вообще ничего не прогромыхало по железнодорожным путям. Странно, помниться мне, раньше, каждые минут пятнадцать – тридцать, они ходили туда - сюда.

Я снова вернулся под навес и достал телефон. Делать нечего, убью время поиграв. Когда - то давно, только купив его, я скачал на него простенькую игрушку, что - то типа Арканоид. Тот ещё убийца времени. Хорошо, что я забыл её удалить. Иначе куковал бы тут и дальше, пялясь в раздражающую своей пустотой местность. Делать больше нечего смотреть на эти кустарники, деревца и асфальт.

Игра увлекала, но, когда телефон просигналил мне, что заряда батареи осталось всего процентов двадцать, понял, что пора прекращать. На улице уже смеркалось. За это время ни единого звука вокруг. Ни электрички, ни поезда. Да, я даже дрезине был бы рад. И ни одного человека вокруг.

Дороги рядом тоже не было, а ночевать под навесом на безлюдной платформе, показалось мне небезопасным. Тропинку, следом за железнодорожными путями, я увидел сразу же, как электричка ушла, но думал дождаться следующей электрички, а не ночевать в неизвестном месте.

Придётся дойти до посёлка, может там у кого есть машина, смогу договориться. Может довезут до дачи. Или до ближайшего города, откуда я смогу добраться домой. Хорошо ещё денег с собой взял, не много, тысячи три. Грустнее было бы, окажись я тут без денег вовсе.

Осторожно оглядев пути, я стал их переходить, стремясь перейти на ту сторону. Перейдя, я пошёл по тропинке, прорезающей высокие кустарники. То тут, то там, валялся какой - то мусор, видимо оставленный местными. Свинство.

Тропка перевела к небольшому старому мостику, через небольшой ручей. Облупившаяся краска, прорехи в досках, он опасно зашатался подо мной, стоило на него ступить. Но перепрыгивать ручей, рискуя намочить кроссовки, хотелось меньше. Ничего, выдержит.

Мостик выдержал, и тропика, несколько раз вильнув, через метров сто, привела меня к небольшому пустому пространству. Видимо стоянка. За ней начинались ровные ряды скособоченных, заброшенных домишек. Они выглядели столь странно и чудно. Невысокие, покосившиеся, в некоторых проломлена крыша. Словно сошли с иллюстрации «смерть русской деревни».

Если совсем никого не найду, придётся лезть в один из них и ночевать в заброшенном домишке.  Я посмотрел на дома. Они ответили мне жутковатым, тихим взглядом, пустых оконных проёмов. Словно глазницы у черепа.

На обычной, грунтовой дороге, размытой и грязной, не было ни следов автомобилей, ни просто каких – либо следов.  Я едва не упал, запнувшись о камень, поэтому решил пожертвовать остатками заряда батареи, и подсвечивать себе путь, включив фонарик на телефоне. Всё равно в рюкзаке валяется пауэрбанк, если я не забыл шнур, то всё в порядке.

На окраине, в небольшом домишке, зажёгся тусклый свет, едва пробивающийся из немытого окошка. Я поспешил к этому домишке. Наконец - то живые люди.

– Эй! – Крикнул я, сам не зная почему, просто стремясь нарушить тишину.

До двери я добежал быстро. Вообще, здорово, всего пару часов в тишине и наедине с самим собой, и вот я рад тому, что увидел свет в этой криповой хибаре.

Дверь была, как и всё в этом странном месте, еле живая. Я постучал в неё, отчего, как мне показалось, весь дом заходил ходуном.  Ничего. Я постучал ещё раз, требовательно, настойчиво. Словно человек за этой дверью обязан спасти меня. Хотя сам бы я, находясь по ту сторону, дверь вряд ли бы открыл.

– Кого ещё там нелёгкая принесла, на ночь глядя? – Раздался скрипучий голос.
– Простите, – сказал я – можете меня впустить? – От собственной наглости я был в шоке. Но хочешь жить, умей вертеться.

Послышались шаркающие шаги. Вскоре дверь открылась. За ней стояла высокая пожилая женщина, с длинными седыми волосами, одетая в длинную ночную рубашку, и кутающаяся в плед.

– Ты кто? – Спросила она, прищурясь. Морщины на её едва освещённом лице, пришли в движение. Требовательный тон, с которым она обратилась ко мне, обескураживал. Словно я постучался, как минимум в Букингемский дворец.
– Простите, я сошёл не на своей остановке. – Запинаясь начал говорить я. – Я ждал. – Махнул рукой в сторону платформы. – А электричка всё не идёт. – Обиженным тоном закончил говорить я.

Старуха рассмеялась. Она смерила меня смеющимся взглядом.

– Ладно, заходи, переночуешь. – Махнула она рукой.
– Спасибо. – Я зашёл и закрыл дверь.

Внутри было пусто, бедно. Старушка пошаркала в комнату, босыми ногами ступая по старому паласу. Я разулся, сняв кроссовки, и проследовал за ней.

– Как вас зовут? – Спросил я, заходя вслед за ней в просторную комнату, большую часть которой занимала белая печь.
– Мара. – Старуха села за стол, на котором, в старинном подсвечнике, горели свечи, являвшиеся единственным освещением этой комнаты. Видимо их свет я и заметил. – Давно я не видела тут людей. – Она посмотрела на меня, изучая, словно неведомого зверька.

Я стоял, и смотрел на неё, не зная, как себя вести. Напросился в чужой дом.

– Ты садись, – она указала на старую, советскую кровать – в ногах правды нет.

Я сел, кровать прогнулась и скрипнула. Рюкзак я снял, положив на пол. Старуха не сводила с меня взгляд.

– Скажите, а вы знаете расписание электричек? – Спросил я, пытаясь нарушить неловкую тишину. Старуху она не волновала, а вот мне было неуютно.

На мой вопрос она только рассмеялась.

– Простите, а что смешного? – Не выдержав спросил я.
– Ты не понимаешь где ты? – Её рука пригласительным жестом обвела комнату.
– Эм... – Я, нахмурившись, посмотрел на неё. – Наверное нет.
– Навь. – Сказала она, словно это что - то объясняло.
– И? – Я вопросительно наклонил голову.
– А, не волнуйся. – Отмахнулась она. – Сходишь, с утра на платформу, я тебя разбужу. Есть хочешь?

Есть я не хотел, поэтому помотал головой. В рюкзаке у меня лежал шоколадный батончик. Я достал его из рюкзака и протянул ей.

Будете? – Спросил я.

– Что? – Она кажется удивилась. – Нет, спасибо. В этих продуктах столько лишнего намешано. – Отмахнулась она. – А у тебя нет мяса? – Как - то жалобно спросила она.
– Нет. – Я покачал головой.
– Ну и ладно. – Старуха обнажила ряд крепких, ровных зубов. – Ложись на эту кровать. Спи. Я с утра тебя разбужу.
– Спасибо. – Поблагодарил я, стягивая с себя футболку. – А вы где спать будете? – Вежливо спросил я.
– Я? – Удивлённо спросила она. – На полатях посплю. – Махнула в сторону печки. Ложись спать, утро вечера мудренее. – Она задула свечи.

Я лёг, на новом месте уснуть тяжело, а тем более в столь тревожной ситуации. Ворочаясь с места на место, я тревожно прислушивался к звукам вокруг. Уснул я не скоро.

– Вставай. – Меня потрясли за плечо. – Эй, добрый молодец. Электричку свою проспишь. – Стоило мне только уснуть, как меня начали будить.
– Ещё пять минуточек. – Сонно сказал я.
– Подъём! – Старушка скомандовала так, что я подскочил с кровати. – Вот и чудно. – Улыбнулась она. – Одевайся, давай, и если побежишь, то успеешь на свою электричку. – Это прозвучало насмешливо.

Я накинул на себя футболку, подхватил рюкзак, и отправился к входной двери, у которой я оставил кроссовки.

– Спасибо вам большое. – Повернулся я к старухе. – Я вам что - нибудь должен?
– А, пустое. – Она махнула рукой. – Беги, давай, а то не успеешь.
– Ещё раз спасибо. – Кивнул ей я, затем повернулся и вышел из дома.

На платформу, я, следуя совету старухи бежал. Не знаю, может я бежал по другой тропинке, но по пути, я не заметил вчерашнего мостика.  Не придав особого значения, я бежал. Выскочил на платформу, я как раз, когда электричка тормозила. Двери открылись, и я как ошпаренный влетел в первый попавшийся вагон.

По громкоговорителю, что - то невнятно пробубнили, и двери закрылись. Электричка стала медленно отъезжать от этого странного места.

Я прошёл из тамбура в пустой вагон, и плюхнулся на скамейку у окна. Достал телефон, подключил его к пауэрбанку, включил.

Телефон показал, что сеть так и не появилась. Чёрт.

Электричка неслась вперёд, я периодически смотрел в окно, мимо проносились кустарники, деревья. Иногда мне казалось, что она ездит по кругу.

Прошло уже пару часов, машинист ни разу не объявил остановку. Телефон зарядился, но сети всё так же не было. У меня не было сил даже и паниковать.  Кажется, что в окне пару раз промелькнула платформа, со странным названием «Навь».

                                                                                                                                                                                    Навь (Отрывок)
                                                                                                                                                                                Автор: Ivan Nesterov

Железнодорожное

0

5

Правопреемница

Жить в обществе и быть свободным от него ... понимаешь? (© ? )

! напоминание о нецензурном выражении

Сегодня стыдно русским быть.
- Когда не стыдно было я спрошу…
успела видимо забыть
Россия те дороги на бегу:
шла к коммунизму строя БАМ
и не дошла, на рельсы ёб@улась.
Союз вы скажете, ну прям…
правопреемница подобная.
И белые, и красные,
а победили вовсе сволочи.
Ну что, вы несогласные,
так вам опять морочат головы…

                                                              Правопреемница
                                          Автор: Александр Салтыков - Княжегорский

Железнодорожное

0

6

Поехал он на поезде

Вокзалы, всё вокзалы — ожиданья,
Здесь паровозы, полные страданья,
Горят, изнемогая на глазах,
В дыму шагают, пятятся назад.
Возможно то: здесь с человека взыскан
С такой тоской весь старый долг судьбе.
О, пустяки, не обращай вниманья,
О, как давно мы получали письма,
О, как давно, о горесть, о тебе!

                                                                 Вокзалы, всё вокзалы — ожиданья...
                                                                         Поэт: Николай Тихонов

Станция. Касса. Окно...

- Куда? Багажа много?
- Мне всё равно, лишь бы звали колёса в дорогу.

И дайте верхнюю – хоть немного, всё ближе к Богу…

- Возьми билет, разве жалко?

Но поезд один, без остановки и точного времени.

- А куда привезёт?
- Не указано...
- А как же попасть?
- На ходу, милый, как все. За поручень двумя руками покрепче, а там, как Бог даст…
- А не даст?
- А это от Бога, и от Души - ты, главное, руки протяни с искренностью...…

Потеет билет в ладошке, режу утренний туман взглядом – где ты, мой поезд?

Загудел издали, протяжно и призывно, вот только не пойму, с какой стороны: кручу головой, высматриваю с надеждой.

Подмышкой крепко прижимаю огромную папку с красивым завязочным бантом: мечты, эмоции, надежды, шёпот волн морских, тишина предрассветная, краски закатные, смех детский, грусть искреннюю – много всего в той папке, всё самое дорогое и ценное собрал я в дорогу.

- Разве папка – Душа у тебя там! - сказал бы другой, но кто же Душу подмышкой носит?..

Но вот и поезд, большой и грохочущий, мчит, не сбавляя, хода, так и чудится не сквозь станцию, сквозь тебя простучит колёсами чугунными.

                                                                                                                                                                                Поезд... Станция... Билет...
                                                                                                                                                                                    Автор: Юрий Рыбка

Железнодорожное

0

7

Железнодорожное лайт. Железнодорожное хард.

Стройте и пойте стройку!

Столпнику ж дайте стойко
Спать на своём столбу!

Стройте и пойте выше
Благополучье - толп
Кройте стеклянной крышей
Мой деревянный столп.

                                                 Стройте и пойте стройку!..
                                                Автор: Марина Цветаева

Железнодорожное

Глава XV. Дышите глубже, вы взволнованы! (отрывок)

В утро первого мая Виктор Михайлович Полесов, снедаемый обычной жаждой деятельности, выскочил на улицу и помчался к центру.

Сперва его разнообразные таланты не могли найти себе должного применения, потому что народу было ещё мало и праздничные трибуны, оберегаемые конными милиционерами, были пусты.

Но часам к девяти в разных концах города замурлыкали, засопели и засвистали оркестры.

Из ворот выбегали домашние хозяйки. Послышался смех и улюлюканье – с трибуны гнали возбуждённо лающего пса.

Колонна музработников в мягких отложных воротничках каким-то образом втиснулась в середину шествия железнодорожников, путаясь под ногами и всем мешая.

Грузовик, одетый новеньким зелёным паровозом (*) серии «Щ», все время наскакивал на музработников сзади.

При этом на работников гобоя и флейты из самого паровозного брюха неслись крики:

– Где ваш распорядитель? Вам разве по Красноармейской?! Не видите, влезли и создали пробку!

Тут, на горе музработников, в дело вмешался Виктор Михайлович.

– Конечно же, вам сюда в переулок нужно сворачивать! Праздника даже не могут организовать! – надрывался Полесов. – Сюда! Сюда! Удивительное безобразие!

Грузовики Старкомхоза и Мельстроя развозили детей. Самые маленькие стояли у бортов грузовика, а ростом побольше – в середине.

Несовершеннолетнее воинство потряхивало бумажными флажками и веселилось до упаду.

Стучали пионерские барабаны. Допризывники выгибали груди и старались идти в ногу. Было тесно, шумно и жарко.

Ежеминутно образовывались заторы и ежеминутно же рассасывались.

Чтобы скоротать время в заторе, – качали старичков и активистов.

Старички причитали бабьими голосами. Активисты летали молча, с серьёзными лицами.

В одной весёлой колонне приняли продиравшегося на другую сторону Виктора Михайловича за распорядителя и стали качать его.

Полесов дёргал ногами, как паяц.

Пронесли чучело английского министра Чемберлена, которого рабочий с анатомической мускулатурой бил картонным молотом по цилиндру.

На цилиндре была надпись: «Лига Наций».

Проехали на автомобиле три комсомольца во фраках и белых перчатках. Они сконфуженно поглядывали на толпу.

– Васька! – кричали с тротуара. – Буржуй! Отдай подтяжки!

Девушки пели. В толпе служащих Собеса шёл Альхен с большим красным бантом и задумчиво пел:

Но от тайги до британских морей
Красная Армия всех сильней!..

Физкультурники по команде раздельно кричали нечто невнятное.

Всё шло, ехало, валило и маршировало к новому трамвайному депо, из которого ровно в час дня должен был выйти первый в Старгороде электрический трамвай.

Никто в точности не знал, когда начали строить старгородский трамвай.

Как-то, в двадцатом году, когда начались субботники, деповцы и канатчики пошли с музыкой на Гусище и весь день копали какие-то ямы.

Нарыли очень много глубоких и больших ям.

Среди работающих бегал товарищ в инженерной фуражке. (**)

За ним ходили с разноцветными шестами десятники.

В следующий субботник работали в том же месте. Две ямы, вырытые не там, где надо, пришлось снова завалить.

Товарищ в инженерной фуражке, как наседка, налетал на десятников и требовал объяснений.

Новые ямы рыли ещё глубже и шире.

Потом привезли кирпич и появились настоящие строительные рабочие.

Они начали выкладывать фундамент. Затем всё стихло.

Товарищ в инженерной фуражке приходил ещё иногда на опустевшую постройку и долго расхаживал в обложенной кирпичом яме, бормоча:

– Хозрасчёт!

Он похлопывал по фундаменту палкой и бежал домой, в город, закрывая ладонями замёрзшие уши.

Фамилия инженера была Треухов.

Трамвайная станция, постройка которой замерла на фундаменте, была задумана Треуховым уже давно, ещё в 1912 году, но городская управа проект отвергла.

Через два года Треухов возобновил штурм городской управы, но помешала война.

После войны помешала революция. Теперь помешали нэп, хозрасчет, самоокупаемость (***)

Фундамент на лето зарастал цветами, а зимою дети устраивали там ледяные горки.

                                                                                 из сатирического романа Ильи Ильфа и Евгения Петрова «Двенадцать стульев»
____________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

(*) Грузовик, одетый новеньким зелёным паровозом (1) серии «Щ»,   … паровозом серии «Щ»… – Такую маркировку имели паровозы из серии, спроектированной Н. Л. Щукиным (1848 – 1924). Выпускал их Харьковский завод с 1905 года, причём уже тогда они считались конструктивно устаревшими, почему и были сняты с производства задолго до создания романа. Вероятно, упоминание о серии «Щ» – иронический намёк: в Старгороде, где весной 1927 года открытие первой трамвайной линии воспринимается как значительное достижение, символом технического прогресса стал паровоз давно устаревшей конструкции. Прим. редактора.

(**) Среди работающих бегал товарищ в инженерной фуражке - В Российской империи к форменному костюму инженера, находящегося на государственной службе, полагалась фуражка с тульей чёрного сукна, чёрным бархатным околышем, лакированным козырьком, зелёным кантом вокруг верхнего и нижнего краев околыша и вокруг тульи, эмблемой на околыше в виде скрещенных молотка и разводного гаечного ключа (так называемых «молоточков»), а инженеры - путейцы носили эмблему в виде скрещенных топора и якоря. Прим. редактора.

(***)  … помешали НЭП, хозрасчет, самоокупаемость… – При начатом в период нэпа переводе государственных предприятий на хозяйственный расчёт было прекращено финансирование многих проектов, реализация которых не предполагала быстрой самоокупаемости. Прим. редактора.

Железнодорожное

0

8

В играх с индейцем из далёкого космоса

Восхищаюсь мудростью индейцев,
Был коварен и жесток их враг,
От охоты и игры их детской
Превращён в оружье бумеранг.
Если не точна рука индейца,
А охотник неудачлив вдруг,
Возвращался бумеранг владельцу,
Описав загадочный тот круг.
Но, бывало, неудачливый вояка,
Получив оружье мудрых в дар,
Не успев главы неумной спрятать,
Получал смертельнейший удар.
По спирали движется история:
Отупев от жадности и благ,
Превращают землю в крематорий,
Хиросимский возвращая бумеранг.
Между двух великих океанов
Надувает щёки дядя СЭМ,
То ли с дуру, ну, а может спьяну,
Позабыв про бумеранг совсем.

                                                            Бумеранг
                                               Автор: Александр Гусев

Любите ли вы Россию? Такой вопрос я услышала от скинхедов в московском метро.

Мне почему-то "везёт" на встречи с ними. Первый раз я столкнулась со скинхедами в Царицыно несколько лет назад.

Я вышла из электрички, поднялась на мост и  вдруг оказалась в толпе подростков. Их было очень много, они не шумели, не вели себя вызывающе, они просто мирно шли, и я ничего не заподозрила.

А на утро  узнала из новостей о страшном погроме на царицынском рынке.

Второй раз я  встретилась с ними в метро. Их было трое. Они сидели рядом со мной по правую руку, а напротив - их будущая жертва, мужчина неславянской внешности.

Я слушала плеер и была  увлечена книгой,  увлечена  настолько, что даже не взглянула на своих соседей. Людей в вагоне было много, все места были заняты и кто-то даже стоял.

Я с головой окунулась в  мир придуманных героев, ничего не слышала и не видела, но всё равно поймала себя на мысли, что  ощущаю какой-то негативный поток энергии с правой стороны.

Но мне так не хотелось отвлекаться от интересного сюжета... 

Да и что с того, что от подростков исходит негатив?

Обычное дело. Переходный возраст...

Не поднимая глаз, читаю дальше.

Боковое зрение улавливает движение, поднимаю голову и вижу - мои соседи, здоровенные верзилы повскакивали со своих мест и дурачатся друг с другом, размахивая кулаками и ногами перед пустым сидением напротив.

Приглядываюсь, нет, оно не совсем пустое, один человек там всё же остался.

Я по-прежнему ничего не слышу, чтобы вытащить наушники мне нужно освободить руки, а в них книжка, сумка и пакет. Повинуясь инстинкту самосохранения я встаю с места (они валяют дурака, вдруг меня случайно заденут).

В следующий момент  вижу, что все места  свободны, люди рассеялись по вагону, и только тогда понимаю -  что-то не так, что-то я пропустила. Наконец, срываю с себя наушники. 

Кругом крик, люди напуганы.

Смотрю на подростков -  нет, они не дурачатся, это настоящая драка! Но кто, кого и за что бьёт?

Кроме того, что трое накинулись на одного, я ничего не понимаю. Его крик о помощи смешивается с криками расступающихся людей.

Я успеваю нажать кнопку экстренной связи с машинистом, но не успеваю ничего сказать, потому что в этот момент драка перемещается ко мне настолько близко, что мне едва удаётся увернуться, чтобы меня не задело.

Я отскакиваю  в сторону, вглубь вагона к  остальным людям. Несчастный избиваемый бросается за мной, а с ним и трое атакующих.

Я продолжаю отступать в другую часть вагона.

"Опомнитесь, остановитесь!" - раздаются крики со всех сторон в защиту несчастного, но  вступиться за него с кулаками не решается никто. 

Где же мужчины? Я в растерянности обвожу взглядом вагон - мужчин  много, но все они рассредоточились по краям и никто из них не собирается влезать в драку.

Я отступаю, а несчастный вместе со скинхедами - за мной. 

Тогда я ещё не осознавала кем являются эти "смельчаки", накинувшиеся втроём на  одного.

Мужчина тихо стонал от боли, я случайно поймала его взгляд - смесь удивления, растерянности, отчаяния, испуга и мольбы.

Больше всего во взгляде было мольбы... Какой-то по-детски трогательной, с надеждой, что мы ему поможем. Мне стало горько и стыдно.

Беспредел вершится  на глазах у десятков людей.

Но что я могу? Я, хрупкая девушка против трёх здоровенных лбов с неуёмной энергией, кровожадно ищущей выход, усиливающейся злобой и ненавистью?

- Помогите! Помогите! Пожалуйста, помогите! - Его крик тонет в грохоте движущегося поезда.

На его губы больно смотреть, он глотает свою кровь, он уже не разгибается, удар в живот, ещё один, в спину, по лицу, по ногам, этим ударам нет конца.

Я отворачиваюсь, больше не могу это видеть. Я никогда не думала, что это может быть так страшно.

Мне приходилось видеть драки лишь издалека. А в кино всё совсем по-другому.

Они бьют его отчаянно, жестоко, озлобленно, словно звери.

Да, они совсем не похожи на людей, так ведут себя хищники, учуяв кровь.

Кровь... Он весь в крови!

Боже мой, он упал на колени и пытается ползти от них в мою сторону, он опять смотрит на меня.

А поезд всё едет. Вокруг нас тоннельный мрак, бежать некуда, все пути к спасению отрезаны, единственная надежда - дождаться пока откроются двери, дождаться станции.

Но её всё нет и нет, а поезд  продолжает нестись по тёмному лабиринту, раскачивая вагоны.

                                                                                                                                                                              Скинхеды (отрывок)
                                                                                                                                                                              Автор: Анна Рубцова

Железнодорожное

0

9

Вот гутарим, а что будет ...  даже Чёрт не разберёт (©)

Ой, чреваты речи друга
червоточинка в нутрях,
то гутарит, я - подпруга,
то царевна во дебрях...
Другим разом вторит это,
третьим за душу берёт,
не могу я дать ответа,
их сам чёрт не разберёт.

                                          Гутарить - этимология (отрывок)
                                                      Автор: Сергей Курочкин

Книга вторая. Часть пятая. Глава XXVI ( Фрагмент )

В прежнем состоянии полнейшей духовной прострации Бунчук приготовился к выступлению и на следующий день, 1 мая, выехал вместе с экспедицией.

К тому времени обстоятельства для Донского советского правительства складывались явно угрожающим образом.

С Украины надвигались немецкие оккупационные войска, низовые станицы и округа были сплошь захлёстнуты контрреволюционным мятежом.

По зимовникам бродил Попов, грозя оттуда Новочеркасску.

Происходивший 10 – 13 апреля в Ростове областной съезд Советов неоднократно прерывался, так как восставшие черкассцы подходили к Ростову и занимали предместья.

Лишь на севере, в Хоперском и Усть - Медведицком округах, теплились очаги революции, и к их-то теплу невольно и тянулись Подтелков и остальные, разуверившиеся в поддержке низовского казачества.

Мобилизация сорвалась, и Подтелков, недавно избранный председателем Донского Совнаркома, по инициативе Лагутина решил отправиться на север, чтобы мобилизовать там три - четыре полка фронтовиков и кинуть их на немцев и низовскую контрреволюцию.

Создали чрезвычайную мобилизационную комиссию пяти, во главе с Подтелковым.

29 апреля из казначейства взяли десять миллионов рублей золотом и николаевскими для нужд мобилизации, наспех сгребли отряд для охраны денежного ящика, преимущественно из казаков бывшей каменской местной команды, забрали несколько человек казаков - агитаторов, и 1 мая, уже под обстрелом немецких аэропланов, экспедиция тронулась по направлению на Каменскую.

Пути были забиты эшелонами отступавших с Украины красногвардейцев.

Казаки - повстанцы рвали мосты, устраивали крушения.

Ежедневно над линией Новочеркасск — Каменская по утрам появлялись немецкие аэропланы, кружились коршунячьей семьей, снижались, — коротко стрекотали пулемёты, из эшелонов высыпали красногвардейцы; дробно грохотали выстрелы, над станциями запах шлака смешивался с прогорклым запахом войны, уничтожения.

Аэропланы взмывали в немыслимую высоту, а стрелки ещё долго опорожняли патронные цинки, и сапоги ходивших мимо состава тонули по щиколотку в пустых гильзах. Ими покрыт был песок, как буерак дубовой золотой листвою в ноябре.

Безмерное разрушение сказывалось на всём: по откосам углились сожжённые и разломанные вагоны, на телеграфных столбах сахарно белели стаканы, перевитые оборванными проводами. Многие дома были разрушены, щиты вдоль линии сметены будто ураганом…

Экспедиция пять дней пробивалась по направлению на Миллерово. На шестой утром Подтелков созвал членов комиссии в свой вагон.

— Так ехать нету могуты! Давайте кинем все наши пожитки и пойдём походным порядком.
— Ты что? — воскликнул изумлённый Лагутин. — Пока дотилипаешь походным порядком до Усть - Медведицы, белые через нас пройдут.
— Далековато, — замялся и Мрыхин.

Кривошлыков, только недавно нагнавший экспедицию, молчал, кутался в шинель с выцветшими петлицами.

Его трепала лихорадка, от хины звенело в ушах, голова, начиненная болью, пылала. Он не принимал участия в обсуждении, сидел, сгорбясь, на мешке с сахаром. Глаза его были затянуты лихорадочной плёнкой.

— Кривошлыков! — окликнул его Подтелков, не поднимая от карты глаз.
— Что тебе?
— Не слышишь, о чём гутарим? Походом идтить надо, иначе перегонют нас, пропадём. Ты как? Ты больше нас учёный, говори.
— Походом бы можно, — с расстановочкой заговорил Кривошлыков, но вдруг ляскнул совсем по-волчьи зубами, мелко затрясся, охваченный пароксизмом лихорадки. — Можно бы, если б меньше багажу.

Около дверей Подтелков развернул карту области. Мрыхин держал углы. Карта под ветром, налетевшим с пасмурного запада, трепыхалась, с шорохом рвалась из рук.

— Вот как пойдём, вот, гляди! — Обкуренный палец Подтелкова наискось проехался по карте. — Видишь масштаб? Полтораста вёрст, двести от силы. Ну!
— А ить верно, чума её дери! — согласился Лагутин.
— Ты, Михаил, как?

Кривошлыков досадливо пожал плечами.

— Я не возражаю.
— Зараз пойду казакам скажу, чтоб выгружались. Нечего время терять.

Мрыхин выжидающе оглядел всех и, не встретив возражений, выпрыгнул из вагона.

Эшелон, с которым ехала подтелковская экспедиция, в это хмурое, дождливое утро стоял неподалёку от Белой Калитвы. Бунчук лежал в своём вагоне, с головой укрывшись шинелью. Казаки здесь же кипятили чай, хохотали, подшучивали друг над другом.

Ванька Болдырев — мигулинский казак, балагур и насмешник — подсмеивался над товарищем пулемётчиком:

— Ты, Игнат, какой губернии? — хрипел его сиплый, прожжённый табаком голос.
— Тамбовской, — мяконьким баском отзывался смирный Игнат.
— И, небось, морщанский?
— Нет, шацкий.
— А-а-а… шацкие — ребята хватские: в драке семеро на одного не боятся лезть. Это не в вашей деревне к престолу телушку огурцом зарезали?
— Будя, будя тебе!
— Ах, да, я забыл, этот случай не у вас произошёл У вас, никак, церковь блинами конопатили, а посля на горохе её хотели под гору перекатить. Было такое дело?

Чайник вскипел, и это на время избавило Игната от шуток Болдырева.

                                                                                                      из романа - эпопеи Михаила Шолохова  в четырёх томах - «Тихий Дон»

( кадр из фильма«Тихий Дон» 2006 )

Железнодорожное

0

10

Наш поезд

Зелёный свет, как павшая звезда,               
В миры иные приглашает в гости.
И пробегают мимо поезда
Горбатя шпал израненные кости.
А с ними голубые города.
Что с детства не давали нам покоя.
Уходят, исчезая в никуда,
Наполнив воздух звоном и тоскою.
Наполнив воздух запахом полей,
Прохладой рек, росой рассветов мглистых...
А на вокзале с рослых тополей
Отжившие своё, слетают листья.
И падают, касаясь щёк и плеч,
Шепча о чём-то под ноги прохожим.
Пойми попробуй лиственную речь...
О чём они? Завидуют похоже.
Завидуют, как павшая звезда -
Свет семафора - открывает дали.
Как пробегают мимо поезда,
Как мы от ожидания устали.
... А мы не ценим времени, ей - ей!
И не спешим в таинственные были,
Мы на вокзале только ждём гостей
Которые о нас давно забыли.

                                                                         Семафор
                                                              Автор: Юрий Васюнин
               

Наш паровоз

Я смотрел в окно и вдруг увидел весь наш поезд.

Дорога загибалась вбок, и мне стало видно наш паровоз.

Он шёл впереди всех вагонов. Самый первый. Длинный, чёрный.

Впереди — труба. Только очень маленькая. Из неё пар. А сзади — будочка.

А сам паровоз на красных колёсах. На очень больших, и паровоз их быстро вертит.

Инженер мне сказал, что в будочке машинист.

Он захочет — может паровоз пустить самым быстрым ходом, так что только держись!

А захочет — совсем остановит.

Захочет — засвистит.

И у него в будочке тоже ручка такая есть, чтобы весь поезд остановить, как у нас в вагоне.

И ещё там другой дядя есть. Он не машинист, а кочегар.

Это значит, что он в паровозе огонь разжигает. Там печка, и кочегар туда уголь кидает.

А за паровозом — большой чёрный ящик на колесиках. Он большой, как вагон, и дядя сказал, что это тендер.

Там уголь для паровозной печки и вода для котла.

Как нас семафор не пустил

Тут вдруг паровоз засвистел. Поезд начал останавливаться. Потом совсем остановился.

А паровоз всё свистит, свистит. А в вагоне все заходили, выскочили в коридор, и все говорят:

— Что случилось? Что такое?

И все пошли по коридору к дверям. Мама тоже вскочила и тоже говорит:

— Не знаете, что случилось?

Я посмотрел в окно: из вагона люди выскочили, все глядят вперёд и пальцами показывают куда-то туда.

Дядя - инженер тоже вышел из вагона, стал у нас под самым окошком и папироску закурил.

Мама стала стучать в окно и рукою махать, чтобы он к нам шёл. Он и подошёл.

Мама спрашивает:

— Что, что там?
— Не волнуйтесь. Просто семафор закрыт.

Мама говорит:

— Страшно всё - таки. Наверно, что - нибудь случилось.

А дядя - инженер вдруг как рассердится и стал кричать:

— Чего страшно? Семафор — это столб такой. А наверху дощечка. Если дощечка стоит вбок, — значит, ехать нельзя.

А я закричал:

— Почему?
— А потому, что на станции места нет. Там другой поезд стоит. Вот нам и показывают, чтобы мы подождали.
— Почему же паровоз свистит? — говорит мама. — Может быть, опасно?
— А он хочет, чтобы скорей пустили, вот и кричит. Свистком кричит.

Как один дяденька остался

Потом поезд двинулся. Тихонько - тихонько. И все стали влезать в вагоны.

А один дяденька не успел. Бежит, кричит. А поезд всё шибче.

Мама говорит:

— Вот теперь бы остановить поезд. Ручкой, ручкой!

И показывает дяденьке на ручку. Пусть он дёрнет, как тогда, чтобы поезд остановился. А дяденька - инженер говорит:

— Нет, пусть теперь другой кто - нибудь. Я больше уже не хочу.

Вышел в коридор, а там уже кричат:

— Кондуктор, кондуктор! Человек остался!

Вдруг тоненьким свистком кто-то засвистел, как милиционер:

— Трю - у! Трю - трю!

Паровоз свистнул, и поезд остановился. Потом все глядели, как тот дяденька догоняет, и кричали:

— Скорей! Скорей!

А потом я видел: этот дяденька, красный весь, к нам пришёл. Очень бежал.

И говорит:

— Это главный кондуктор дал свисток, чтобы остановили, а то бы я остался.

Мама мне говорит:

— Ага! Вот видишь! Вот видишь!

А я вовсе никогда не выходил.

Потом я семафор видел.

Рядом с нашей дорогой он стоял. Очень высокий, а наверху дощечка, как флаг, только она уже вверх смотрела.

Это значит — можно проезжать, и мы приехали на станцию.

                                                                                       из детской повести - энциклопедии Бориса Житкова - «Что я видел»

Железнодорожное

0

11

Ну вот, Татьяна, он и приехал

«Нам лишь бы ехать… Сойдём на любом полустанке. Там тишина…»

   -- Персонажи: студенты - туристы, археолог Анатолий и художница Надя . Х/Ф  «Полустанок» 1963 (Цитата)

Сегодня ты сказала мне, что поезд,
Которого мы ждали, не придёт,
Что я напьюсь, потом просплюсь и успокоюсь
И снова буду двигаться вперёд.
Я отвечал, что разберу на части рельсы,
Как ржавую надежду на авось,
Что лучше вечно жить в гостинице, но вместе,
Чем вечно путешествовать, но врозь.

Я понимаю, что подписываюсь кровью,
Что людям хочется всего и поскорей,
Но почему на этом проклятом перроне
Не зажигают ни луны, ни фонарей?
От расписания остался только запах,
Окошко кассы облепила мошкара,
Не говоря уже о том, что наше завтра
Каким-то образом похоже на вчера.

По небу бродят белые олени,
Сверкая изумрудинами глаз.
Не представляю даже, сколько поколений
Сошло на этой станции до нас.
Меня здесь принимают за святого,
Тебе приносят дикие цветы.
Им наплевать, что мы сбежали из Ростова,
А вовсе не упали со звезды.

Я понимаю, что подписываюсь кровью,
Что людям хочется всего и поскорей,
Но почему на этом проклятом перроне
Не зажигают ни луны, ни фонарей?
От расписания остался только запах,
Окошко кассы облепила мошкара,
Не говоря уже о том, что наше завтра
Каким-то образом похоже на вчера.

                                                                                    Забытая станция
                                                                         Автор: Анатолий Багрицкий

( кадр из фильма «Полустанок» 1963 )

Железнодорожное

0

12

В шелках нежнейшего Promotion (а)

Ноги для меня — первое дело. Это первое, что я увидел, когда родился. Но тогда я пытался вылезти. С тех пор я стремлюсь в обратную сторону, но без большого успеха.

                                                                                                                               -- Чарльз Буковски (1920 – 1994) — американский прозаик

Ах, подвязок шёлковые нити,
Бархат пояса и кожи перламутр.
Расстреляйте вы меня или казните.
Так люблю я эту красоту.

По упругости чулка, чуть выше,
Где граница нежности самой.
Там рука из холода Парижа
Попадает в чувства под Москвой.

Обнажённость мягких тёплых бёдер,
Треугольник шёлка – полог тайны,
И танцуют руки в хороводе,
Как шотландцы где-то на Британии.

Не спеша разрушить эту тайну,
Уводя Мадонну в искушение,
По глазам её глаза читают,
Как с теплом уходит напряжение.

И чуть - чуть отсторонив завесу
Самых сокровенных тайн на свете,
Я ласкаю лепестки принцессы,
Аурой касаясь их, как ветер.

И не смею дальше быть свободным.
В теле дрожь, как будто ток по пальцам.
Поцелуем лишь одним сегодня
Разрешишь мне дальше продвигаться…

И тела горячие от страсти,
Как две части одного живого,
Наконец теперь соединятся
Дьяволу в угоду или Богу…

                                                     Девушка в чулках (под псевдонимом N... Евгений)
                                                                             Автор: Шитов Геннадий

Действительно, яркие краски так и сияли в вагоне.

Хозяйка, с ног до головы в голубом шелку, накинула на плечи красную, ослепительно огненную шаль из поддельного французского кашемира.

Фернанда пыхтела в шотландском платье; лиф, еле - еле застёгнутый на ней подругами, приподнимал её отвислые груди в виде двойного купола, который всё время колыхался, словно переливаясь, под натянутой материей.

Рафаэль в шляпке с перьями, изображавшей птичье гнездо с птенцами, была одета в сиреневое платье, усеянное золотыми блёстками; оно носило несколько восточный характер, что шло к её еврейскому лицу.

Роза - Рожица, в розовой юбке с широкими воланами, была похожа на чересчур растолстевшую девочку, на тучную карлицу, а оба Насоса словно выкроили свои наряды из старинных оконных занавесок с крупными разводами, времён реставрации Бурбонов.

Как только эти дамы перестали быть одни в своём отделении, они напустили на себя степенный вид и заговорили на возвышенные темы, чтобы внушить хорошее мнение о себе.

Но в Больбеке сел какой-то господин с белокурыми бакенбардами, в перстнях и с золотой цепочкой.

Положив в сетку над своей головой несколько завёрнутых в клеёнку пакетов, он поклонился, улыбнулся с видом добродушного шутника и развязно спросил:

– Меняете гарнизон?

Этот вопрос поверг всех дам в сильное смущение. Наконец Хозяйка оправилась и, желая отомстить за поруганную честь своего отряда, сухо ответила:

– Не мешало бы вам быть повежливее!

Он извинился:

– Простите, я хотел сказать – монастырь.

Не найдя, что возразить, или, может быть, считая сделанную поправку достаточной, Хозяйка с достоинством поклонилась, поджав губы.

Сидя между Розой - Рожицей и старым крестьянином, господин начал подмигивать трём уткам, головы которых высовывались из большой корзины, а затем, увидев, что овладел общим вниманием, принялся щекотать птиц под клювом, обращаясь к ним с забавными речами, для увеселения спутников:

– Так, значит, мы покинули нашу родную лужицу – кря, кря, кря! – чтобы познакомиться с вертелом – кря, кря, кря!

Несчастные птицы вывёртывали шеи, стараясь уклониться от щекотки, делали невероятные усилия, чтобы вырваться из своей ивовой тюрьмы, и вдруг все три разом с отчаянием испустили жалобный крик: «Кря! Кря! Кря!»

Женщины разразились громким хохотом. Они нагибались и толкали друг друга, чтобы поглядеть; утки возбуждали безумное любопытство, а господин удваивал свои приставания, ужимки и остроты.

Роза не удержалась и, перегнувшись через колени соседа, поцеловала в клюв всех трёх птиц.

Тотчас же и остальным женщинам захотелось чмокнуть их; господин сажал этих дам к себе на колени, подкидывал их, щипал и вдруг заговорил с ними на ты.

Крестьяне, ещё более ошеломлённые, чем их птицы, таращили глаза как одержимые, не смея пошевелиться; на их старых, сморщенных лицах не было ни тени улыбки, ни малейшего движения.

Господин, оказавшийся коммивояжером, смеха ради предложил дамам подтяжки и, схватив один из своих свёртков, раскрыл его. То была хитрость с его стороны: в свёртке хранились подвязки.

Там были шёлковые подвязки всех цветов: голубые, розовые, красные, лиловые, сиреневые, пунцовые – с металлическими пряжками в виде двух обнимающихся позолоченных амуров.

Девицы подняли радостный крик и принялись разглядывать образчики с тем сосредоточенным видом, какой свойственен каждой женщине, когда она держит в руках какую - нибудь принадлежность туалета.

Они обменивались взглядами, шептали отдельные слова и шёпотом же отвечали одна другой, а Хозяйка с вожделением ощупывала пару оранжевых подвязок, более широких и внушительных, чем остальные, настоящих хозяйских подвязок.

Господин ожидал, намечая план действий.

– Ну-с, кошечки, – сказал он, – надо их примерить.

Тут поднялась целая буря восклицаний, и дамы зажали юбки коленями, словно боясь насилия. Он спокойно выжидал, когда настанет час его торжества, и наконец заявил:

– Если не хотите, тогда я укладываю.

И лукаво добавил:

– А я подарил бы пару на выбор той, которая примерит.

Но они всё же не хотели и с достоинством выпрямились.

Однако оба Насоса (*) казались такими огорчёнными, что он повторил им своё предложение.

Флору - Качель в особенности мучило желание; видно было, что она колеблется.

– Ну, голубушка, похрабрей, – подстрекал он. – Вот пара лиловых – они прекрасно подойдут к твоему наряду.

Набравшись смелости, она приподняла юбку и показала толстую ногу коровницы в плохо натянутом грубом чулке.

Господин, нагнувшись, сначала застегнул подвязку ниже колена, затем повыше, причём тихонько щекотал девицу, отчего та взвизгивала и нервно вздрагивала.

Кончив с этим, он передал ей лиловую пару и спросил:

– Чья очередь?

Все сразу воскликнули:

– Моя! Моя!

Он начал с Розы - Рожицы, открывшей какой-то бесформенный предмет, совершенно круглый, без щиколотки, настоящую «колбасу вместо ноги», как говорила Рафаэль. Фернанда удостоилась комплимента от коммивояжера, пришедшего в восторг от её мощных колонн.

Меньший успех выпал на долю тощих голеней красавицы еврейки.

Луиза - Цыпочка в шутку накрыла господина своей юбкой; Хозяйке пришлось вмешаться, чтобы прекратить столь неприличную шалость.

Наконец и Хозяйка протянула ногу, красивую ногу нормандки, полную и мускулистую, и коммивояжер, удивлённый и восхищённый, галантно снял шляпу, чтобы, подобно истинному французскому рыцарю, приветствовать эти образцовые икры.

Крестьянская чета, оцепенев от изумления, смотрела вбок одним глазом; они до такой степени напоминали кур, что господин с белокурыми баками, приподнявшись, крикнул им в лицо:

– Кукареку!

Это снова вызвало бурю весёлости.

                    из дебютного авторского сборника французского писателя Ги де Мопассана из 8 рассказов - «Заведение Телье»
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

(*) Однако оба Насоса казались такими огорчёнными, что он повторил им своё предложение - «Насосы» — прозвище двух женщин нижнего этажа из книги Ги де Мопассана «Заведение Телье». Это были трактирные служанки, и в порту их знали как двух Насосов.
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

( кадр из сериала «Дамское счастье» 2012 - 2013 )

Железнодорожное

0

13

За бугром от старой станции

Летать боясь, плетусь железною дорогой
Отмеривая срок, стучат колёса неспроста.
Пустые рядом есть купе, хоть их не так уж много,
Но нет желающих занять свободные места.

Локомотив ведёт состав по знакам семафоров,
Законы физики презрев, и правила игры.
В начале своего пути он лихо мчался в гору,
Теперь всё медленнее катится с горы

Идёт состав в снегу, в цветенье ли акаций,
В оконных бликах всё сложнее угадать.
Длиннее перегоны, и всё меньше станций
Где можно близких и знакомых повидать.

Нет расписанья и туманна перспектива,
У машиниста не узнаешь свой маршрут.
Официантки раньше приносили чаще пиво,
Сейчас всё больше минералочку несут.

С попутчиками не горланим под гитары.
Кто в скорый пересел, кому не по пути,
Кто слез на станции, других забрали санитары.
А кто - на всём ходу решил сойти.

Под новый год всем поездам добавят по вагону,
И мой немного увеличится состав.
А в день рожденья перейду я по перрону
В прицепленный вагон, на новые места.

Ползёт состав неспешно, пахнет валерьянкой.
Его обыденно, в какой - нибудь из дней,
В тупик отгонят спать на вечную стоянку,
Пересадив в другой всех близких мне людей.

                                                                                                ЖЕЛЕЗКА
                                                                                     Автор: Брик Анатолий

Летом 1956 года из пыльной горячей пустыни я возвращался наугад — просто в Россию.

Ни в одной точке её никто меня не ждал и не звал, потому что я задержался с возвратом годиков на десять.

Мне просто хотелось в среднюю полосу — без жары, с лиственным рокотом леса.

Мне хотелось затесаться и затеряться в самой нутряной России — если такая где-то была, жила.

За год до того по сю сторону Уральского хребта я мог наняться разве таскать носилки.

Даже электриком на порядочное строительство меня бы не взяли.

А меня тянуло — учительствовать.

Говорили мне знающие люди, что нечего и на билет тратиться, впустую проезжу.

Но что-то начинало уже страгиваться.

Когда я поднялся по лестнице …ского облоно и спросил, где отдел кадров, то с удивлением увидел, что кадры уже не сидели здесь за чёрной кожаной дверью, а за остеклённой перегородкой, как в аптеке.

Всё же я подошёл к окошечку робко, поклонился и попросил:

— Скажите, не нужны ли вам математики где - нибудь подальше от железной дороги? Я хочу поселиться там навсегда.

Каждую букву в моих документах перещупали, походили из комнаты в комнату и куда-то звонили.

Тоже и для них редкость была — все ведь просятся в город, да покрупней.

И вдруг - таки дали мне местечко — Высокое Поле. От одного названия веселела душа.

Название не лгало.

На взгорке между ложков, а потом других взгорков, цельно - обомкнутое лесом, с прудом и плотинкой, Высокое Поле было тем самым местом, где не обидно бы и жить и умереть.

Там я долго сидел в рощице на пне и думал, что от души бы хотел не нуждаться каждый день завтракать и обедать, только бы остаться здесь и ночами слушать, как ветви шуршат по крыше — когда ниоткуда не слышно радио и всё в мире молчит.

Увы, там не пекли хлеба. Там не торговали ничем съестным. Вся деревня волокла снедь мешками из областного города.

Я вернулся в отдел кадров и взмолился перед окошечком.

Сперва и разговаривать со мной не хотели.

Потом все ж походили из комнаты в комнату, позвонили, поскрипели и отпечатали мне в приказе: «Торфопродукт».

Торфопродукт? Ах, Тургенев не знал, что можно по-русски составить такое!

На станции Торфопродукт, состарившемся временном серо - деревянном бараке, висела строгая надпись:

«На поезд садиться только со стороны вокзала!»

Гвоздём по доскам было доцарапано:

«И без билетов».

А у кассы с тем же меланхолическим остроумием было навсегда вырезано ножом:

«Билетов нет».

Точный смысл этих добавлений я оценил позже. В Торфопродукт легко было приехать. Но не уехать.

А и на этом месте стояли прежде и перестояли революцию дремучие, непрохожие леса.

Потом их вырубили — торфоразработчики и соседний колхоз.

Председатель его, Горшков, свёл под корень изрядно гектаров леса и выгодно сбыл в Одесскую область, на том свой колхоз и возвысив.

Меж торфяными низинами беспорядочно разбросался посёлок — однообразные худо штукатуренные бараки тридцатых годов и, с резьбой по фасаду, с остеклёнными верандами, домики пятидесятых.

Но внутри этих домиков нельзя было увидеть перегородки, доходящей до потолка, так что не снять мне было комнаты с четырьмя настоящими стенами.

Над посёлком дымила фабричная труба.

Туда и сюда сквозь посёлок проложена была узкоколейка, и паровозики, тоже густо - дымящие, пронзительно свистя, таскали по ней поезда с бурым торфом, торфяными плитами и брикетами.

Без ошибки я мог предположить, что вечером над дверьми клуба будет надрываться радиола, а по улице пображивать пьяные — не без того, да подпыривать друг друга ножами.

Вот куда завела меня мечта о тихом уголке России.

А ведь там, откуда я приехал, мог я жить в глинобитной хатке, глядящей в пустыню.

Там дул такой свежий ветер ночами и только звёздный свод распахивался над головой.

Мне не спалось на станционной скамье, и я чуть свет опять побрёл по посёлку.

Теперь я увидел крохотный базарец. По рани единственная женщина стояла там, торгуя молоком. Я взял бутылку, стал пить тут же.

Меня поразила её речь. Она не говорила, а напевала умильно, и слова её были те самые, за которыми потянула меня тоска из Азии:

— Пей, пей с душою желадной. Ты, потай, приезжий?
— А вы откуда? — просветлел я.

И я узнал, что не всё вокруг торфоразработки, что есть за полотном железной дороги — бугор, а за бугром — деревня, и деревня эта — Тальново, испокон она здесь, ещё когда была барыня - «цыганка» и кругом лес лихой стоял.

А дальше целый край идёт деревень:

Часлицы, Овинцы, Спудни, Шевертни, Шестимирово — всё поглуше, от железной дороги подале, к озёрам.

Ветром успокоения потянуло на меня от этих названий. Они обещали мне кондовую Россию.

И я попросил мою новую знакомую отвести меня после базара в Тальново и подыскать избу, где бы стать мне квартирантом.

                                                                                                                                                                      Матрёнин двор (фрагмент)
                                                                                                                                                          Автор: Солженицын Александр Исаевич

Железнодорожное

0

14

Подожди его здесь до субботы

Вечность всегда длится до субботы

                                                                 -- «Человек с поезда» 2002 (Цитата)

Сто тысяч ударов колёс,
Кого-то, куда-то, снова поезд увёз…
Сто тысяч ударов сердца
В тоске по тебе, а поезд снова срывается с места…
Сто тысяч километров в пути,
За эту разлуку меня ты прости…
Ещё ровно сто тысяч ударов сердца
И я вернусь к тебе, принцесса,
Ещё ровно сто тысяч ударов колёс,
Не грусти, родная, не нужно слёз…
И на пути ещё сто городов,
Чтобы понять, что такое любовь…
И я вернусь ещё из сотни дорог,
Потому что в сердце любимый образ берёг…
Я вернусь ещё через сто дождей,
Чтобы тебя, моё счастье, обнять поскорей,
Я вернусь против ста ветров,
Потому что есть ты – моя любовь…

                                                                              Сто тысяч...
                                                                   Автор: Кот Александр

Железнодорожное

0