Порт вольного города

Последний шаг по лезвию ножа,
Последний шаг в безмолвии и стуже.
Закрыв глаза, забыв пути назад,
Последний шаг – он мне как воздух нужен.

Последний шаг, к друзьям или врагам,
Последний шаг, к любви или разлуке.
В своих ошибках виноват я сам,
Я сам себя обрёк на сердца муки.
               
Я сам виновен в ужасах ночных,
Что не дают уснуть при свете лунном.
И память входит в двери снов моих,
И душат слёзы горло словно струны.

Я выбрал путь, тернистый и крутой,
Лишь только мне он виден и понятен.
Среди своих, я будто бы чужой,
Среди чужих ищу по духу братьев.

Разорван миг на тысячи частей,
Разрушен мир и брошен в бесконечность.
Последний шаг даётся тяжелей,
Последний шаг – он будет длиться вечность.

                                                                                        Последний шаг
                                                                              Автор: Печальный Евгений

– Фуражечку милицейскую не забудьте, – говорил Александр Иванович. – Она на столе осталась.
– Не ешьте на ночь сырых помидоров, – советовал Остап, – чтоб не причинить вреда желудку.
– Всего хорошего, – говорил Корейко, радостно откланиваясь и шаркая ножкой.
– До свидания, до свидания, – ответствовал Остап, – интересный вы человек! Всё у вас в порядке. Удивительно, с таким счастьем – и на свободе.

И, всё ещё неся на лице ненужную улыбку, великий комбинатор выскочил на улицу.

Несколько кварталов он прошёл скорым шагом, позабыв о том, что на голове его сидит официальная фуражка с гербом города Киева, совершенно неуместным в городе Черноморске.

И только очутившись в толпе почтенных стариков, гомонивших напротив крытой веранды нарпитовской столовой э 68, он опомнился и принялся спокойно взвешивать шансы.

Пока он предавался своим размышлениям, рассеянно прогуливаясь взад и вперёд, старики продолжали заниматься ежедневным своим делом.

Это были странные и смешные в наше время люди.

Почти все они были в белых пикейных жилетах и в соломенных шляпах канотье. Некоторые носили даже шляпы из потемневшей Панамской соломы.

И уже, конечно, все были в пожелтевших крахмальных воротничках, откуда поднимались волосатые куриные шеи.

Здесь, у столовой э 68, где раньше помещалось прославленное кафе «Флорида», собирались обломки довоенного коммерческого Черноморска: маклеры, оставшиеся без своих контор, комиссионеры, увядшие по случаю отсутствия комиссий, хлебные агенты, выжившие из ума бухгалтеры и другая шушера.

Когда-то они собирались здесь для совершения сделок. Сейчас же их тянули сюда, на солнечный угол, долголетняя привычка и необходимость почесать старые языки.

Они ежедневно прочитывали московскую «Правду», – местную прессу они не уважали, – и всё, что бы ни происходило на свете, старики рассматривали как прелюдию к объявлению Черноморска вольным городом.

Когда-то, лет сто тому назад, Черноморск был действительно вольным городом, и это было так весело и доходно, что легенда о «порто - франко» (*) до сих пор ещё бросала золотой блеск на светлый угол у кафе «Флорида».

– Читали про конференцию по разоружению? – обращался один пикейный жилет к другому пикейному жилету. – Выступление графа Бернсторфа.
– Бернсторф – это голова! – отвечал спрошенный жилет таким тоном, будто убедился в том на основе долголетнего знакомства с графом. – А вы читали, какую речь произнёс Сноуден на собрании избирателей в Бирмингаме, этой цитадели консерваторов?
– Ну, о чём говорить… Сноуден – это голова! Слушайте, Валиадис, – обращался он к третьему старику в панаме. – Что вы скажете насчёт Сноудена?
– Я скажу вам откровенно, – отвечала панама, – Сноудену пальца в рот не клади. Я лично свой палец не положил бы.

И, нимало не смущаясь тем, что Сноуден ни за что на свете не позволил бы Валиадису лезть пальцем в свой рот, старик продолжал:

– Но что бы вы ни говорили, я вам скажу откровенно – Чемберлен всё - таки тоже голова.

Пикейные жилеты поднимали плечи. Они не отрицали, что Чемберлен тоже голова. Но больше всего утешал их Бриан.

– Бриан! – говорили они с жаром. – Вот это голова! Он со своим проектом пан - Европы… (**)
– Скажу вам откровенно, мосье Фунт, – шептал Валиадис, – всё в порядке. Бенеш уже согласился на пан - Европу, но знаете, при каком условии?

Пикейные жилеты собрались поближе и вытянули куриные шеи.

– При условии, что Черноморск будет объявлен вольным городом. Бенеш – это голова. Ведь им же нужно сбывать кому - нибудь свои сельскохозяйственные орудия? Вот мы и будем покупать.

При этом сообщении глаза стариков блеснули. Им уже много лет хотелось покупать и продавать,

– Бриан – это голова! – сказали они вздыхая. – Бенеш – тоже голова.

Когда Остап очнулся от своих дум, он увидел, что его крепко держит за борт пиджака незнакомый старик в раздавленной соломенной шляпе с засаленной чёрной лентой.

Прицепной галстук его съехал в сторону, и прямо на Остапа смотрела медная запонка.

– А я вам говорю, – кричал старик в ухо великому комбинатору, – что Макдональд (***)  на эту удочку не пойдёт! Он не пойдёт на эту удочку! Слышите?

Остап отодвинул рукой раскипятившегося старика и выбрался из толпы.

– Гувер – это голова! – неслось ему вдогонку. – И Гинденбург – это голова.

К этому времени Остап уже принял решение.

Он перебрал в голове все четыреста честных способов отъёма денег, и хотя среди них имелись такие перлы, как организация акционерного общества по поднятию затонувшего в крымскую войну корабля с грузом золота, или большое масленичное гулянье в пользу узников капитала, или концессия на снятие магазинных вывесок, – ни один из них не подходил к данной ситуации.

И Остап придумал четыреста первый способ.

«Взять крепость неожиданной атакой не удалось, – думал он, – придётся начать правильную осаду.

Самое главное установлено. Деньги у подзащитного есть. И, судя по тому, что он не моргнув отказался от десяти тысяч, – деньги огромные. Итак, в виду недоговорённости сторон, заседание продолжается».

Он вернулся домой, купив по дороге твёрдую жёлтую папку с ботиночными тесёмками.

– Ну? – спросили в один голос истомленные желанием Балаганов и Паниковский.

Остап молча прошёл к бамбуковому столику, положил перед собой папку и крупными буквами вывел надпись:

«Дело Александра Ивановича Корейко. Начато 25 июня 1930 года. Окончено…. го дня 193.. г.»

Из-за плеча Бендера на папку смотрели молочные братья.

– Что там внутри? – спросил любопытный Паниковский.
– О! – сказал Остап. – Там внутри есть всё: пальмы, девушки, голубые экспрессы, синее море, белый пароход, мало поношенный смокинг, лакей - японец, собственный бильярд, платиновые зубы, целые носки, обеды на чистом животном масле и, главное, мои маленькие друзья, слава и власть, которую дают деньги. И он раскрыл перед изумлёнными антилоповцами пустую папку.

                                                                                             из сатирического  роман Ильи Ильфа и Евгения Петрова - «Золотой телёнок»
____________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

(*) легенда о «порто - франко» - Порто - франко (от итал. porto franco — свободный порт) — порт (или его определённая часть, порто - франковская зона), пользующийся правом беспошлинного ввоза и вывоза товаров. Порто - франко не входит в состав таможенной территории государства. Часто создаётся при сооружении нового порта с целью привлечения грузов и увеличения товарооборота.

(**) Он со своим проектом пан - Европы… - «Пан - Европа» (план Бриана) — политико - экономический проект 1929 – 1931 годов по созданию «Федерации европейских народов» («Сообщества европейских народов») из 27 стран Европы. Цель проекта — укрепление международных позиций Франции в Европе, которые стали ослабевать после Первой мировой войны.

(***) что Макдональд на эту удочку не пойдёт! - Джеймс Рамсей Макдональд — британский политический и государственный деятель. Один из лидеров и основателей Лейбористской партии. Дважды занимал пост премьер - министра Великобритании — в 1924 и 1929 – 1935 годах. В 1924 году занимал пост министра иностранных дел Великобритании.