Сквозь заколоченные окна Тоскливо смотрит домовой. Он всё надеется, всё молит: "Вернись домой, хозяин мой! Вернись, какой ни есть убогий, Вдохни живую душу в дом. Я облегчу твою дорогу - Вернись! Мы славно заживём!" Но день за днём ветшают стены, Мутнеют окна, ржа ползёт. И нет надежд на перемены, И никому не повезёт...
Домовой Автор: Карри
Прошу и за живых, родных и близких и тех, кого люблю и уважаю. О том молю, чтобы познали они свет и чистоту, имели способности и силы для достойной жизни. А старикам – светлую в здравом уме и в здравом состоянии тела старость, постижение вечного и понимания себя и других.
Понимаю что мои грехи не дают мне возможности получить Твое благоволение ко мне, но и грешный, я могу желать света и жизни вечной другим. Говорил что-то похожее, но молитва не получалась.
Давление на голову не исчезало, тогда я попробовал обратиться не к иконе, но к самой Царице небесной. Душа стала стремительно подниматься вверх в узком проходе к какому–то пространству чистоты и красоты, восторга, но почти сразу всё снова закрыла сжимающая голову плотная оболочка. Показалось, что это произошло с ведома иконы, что не заслужил своей теперешней жизнью помощи себе.
Попросил ещё раз прощения и стал выходить из храма. На выходе остановился около распятия, ещё раз попросил о прощении и благоволении живым и мёртвым и почувствовал благожелательное отношение к молитве.
Вышел из территории монастыря и пошёл вдоль его стены, стал снова вглядываться в отношение к себе Той, которая стояла за иконой. Оставалось ощущение непрощения, непринятия. Что-то от меня требовалось. Услышал: «Проклятие», и понял, что нужно попытаться выяснить, кто и за что это проклятие наслал. Я уже не раз слышал об этом.
Но вначале нужно было добиться окончательной точности слов и потом одобрения или неодобрения свыше. Получилась формула молитвы Иконе: «Грешен я, и не мне просить у Тебя и у Господа нашего прощения, помощи и спасения для себя, но и грешник имеет право молиться за тех, кто дорог ему».
Появилось ощущение перемещения в другие слои, быстро, появлялись картины из снов. Не успевая сосредоточиться, быстро перемещался дальше.
Ночью в гостинице был яркий сон. Я услышал шум и пошёл к двери квартиры, она была каким-то образом открыта, стали входить люди с явным желанием здесь поселиться. Первым входил мужчина, за ним женщины и дети. Жена должна была прийти позже, а я стал выводить их на улицу, около дома собралась группа, человек 10-15. Женщины были в возрасте лет 30-50, одна молодая еврейка, остальные славянской внешности с неопределённым цветом глаз, у одной почти открыта начинающая обвисать грудь.
«Как тебя зовут?» - спросил я мужчину – «Ну вот!»- ответил он с интонацией «как ты мог забыть». И назвался, кажется, Дзюба, или чем-то похожим. В сознании стало мелькать какое-то воспоминание, но не оформилось. Возможно, это родня, но никого из них я не знаю.
Я стал думать, как им сказать, что столько людей не поместится у нас в квартире для ночёвки, что лучше бы они пригласили меня к себе, но чувствовал, что они приехали откуда-то с уверенностью в том, что будут жить у нас, и других вариантов у них нет. В этот момент я проснулся.
К Воскресенью Христовому солнышко Всё сильней изливает лучи И народ, благодатью исполненный, Красит яйца, печёт куличи
Пастырь наш окормляет на пастбищах Чад своих – неразумных овцОв, Ну а чада, чуть Пасха – на кладбище Беспокоить своих мертвецов.
Пить на кладбище – истинно русское Покропить на могилки винцом, Насвинячив пасхальной закускою – Куличом да варёным яйцом
Рюмку в ошую, закусь в одесную, В исполненье затасканных схем Бормотать тупо: «Царство небесное!» Или: «Вечная память им всем!»
... Вот и я, разомлев на солнышке, «Заморочки» свои заброшу… Просто глупо - пыхтеть, как Золушке, Волоча обязательств ношу
Автор: Будяра (Андрей Хабров)
Марина открыла третью по счету бутылку шампанского, раздался выстрел, пробка улетела куда-то за холодильник, из бутылки полилась шипящая жидкость. Девушка наполнила себе бокал, не обращая внимания на лужу, которая образовалась на столе.
На подоконнике в клетке ютился маленький хомячок. Словно прокаженный, он вскочил, запрыгнул в колесо и начал наяривать в нем круг за кругом. Тяжело вздохнув, Марина взяла с тарелки горсть орешков и насыпала своему пушистому другу.
Хомячок, проигнорировав лакомство, продолжал своё занятие.
Марина с детства мечтала о богатом муже, с которым она будет путешествовать по всему миру. Разглядывать пирамиды, Стоунхендж и прочие земные чудеса. Все это было лишь в мечтах. В жизни всё было по-другому. Из-за своей полноты девушка не могла сойтись с кем-то надолго. Она неоднократно пыталась сесть на диету, но силы воли не хватало.
А сегодня её бросил Даниил «Ушастый говноед», так она обозвала его по телефону, когда тот заявил банальное «Мы с тобой совсем разные, нам надо расстаться». Девушка выпила залпом бокал, обновила его и включила телевизор, чтобы отвлечься каким-то фильмом.
По ящику показывали кулинарную передачу, в которой мужчина разделывал кусок свинины. Рассказывая что прежде всего надо срезать сало, а потом разделить кусок на две части. «Срезать сало» - засели слова телеведущего в голове девушки. Марина перевела взгляд с телеэкрана на большой кухонный нож.
Взяв его в правую руку, она свободной рукой приподняла футболку, обнажив свои сальные бока.
«Безумие. Глупость. Не делай этого. Сумасшедшая. Ты же истечёшь кровью», - затвердил здравый смысл в голове. «Выход. Единственный выход быть счастливой. Срезать сало и зажить нормальной человеческой жизнью. Быть стройной и красивой», - прогнал здравый смысл своими аргументами алкогольный бес.
Марина начала медленно вести ножом по правому боку разрезая плоть, из которой мгновенно засочилась кровь. Крик девушки переполошил всех соседей. Не дожидаясь приезда вызванной полиции мужчины, выбили дверь. Благо та была старой и хлипкой.
Марина стояла на кухне в луже собственной крови. В одной руке она держала окровавленный нож, а в другой кусок мяса, которое успела срезать.
- Теперь кто-то возьмёт меня в жёны? – спросила девушка своих незваных гостей.
Иллюстрированная постановка по мотивам фильма "Ливень" киностудия "Узбекфильм" 1979 г.
Я шубу норковую выпустила в лес, Убегай от меня, ты свободна! Вдруг вижу - на шубу мою кто-то влез, Смотрю - барсук на ней скачет проворно! Боже мой, что он с ней вытворял, - Маньяк чёрно - белый пушистый! Всюду нюхал её, ковырял Так нагло, так жадно, так быстро!.. А шубе смотрю это нравится всё..... Лежит как влюблённая дура! Барсук как шалаву таскает её Так нагло, так жадно, так хмуро! Всё! Стихло! Доволен барсучий мужлан Ушёл в свою тёмную чащу Ненужная, брошенная словно хлам Лежит моя шуба и плачет!.... Не плачь моя шуба! Пусть ворст твой помят Но после такого разврата, - Родишь ты мне маленьких шубанят, И мы с тобой будем богаты!
Стихи мадам Полины
Мадмуазель Мари с утра одета и затянута в рюмочку. На голове у нее двадцать два локона цвета старой пакли, которые она каждый день пересчитывает, чтобы девчонки за ночь не отрезали пару - другую для собственной эстетики.
Мадмуазель Мари любит встречать покупателей, стоя в двух шагах от прилавка, повернув в профиль свой вздёрнутый нос. Справа от неё — три колонны белых картонок, слева — три колонны чёрных. Сама она — как жрица этого таинственного храма, а прилавок — как алтарь, на котором грудой лежат хвосты и перья невинных жертв.
Вот звякнул дверной колокольчик. Мадмуазель Мари делает выражение лица такое, какое, по её мнению, должно быть у француженки: вытягивает шею, складывает губы бантиком и удивлённо закругляет брови.
Взглянувшему на неё мельком непременно покажется, будто она понюхала что-то и не может определить, что именно такое. В таком виде она встречает покупательницу.
— Что угодно, мадам? — Покажите мне, пожалуйста, какую-нибудь шляпу. — Мадам, конечно, хочет светлую шляпу, потому что в настоящее время никто тёмных не носит. — Нет, мне именно нужно тёмную. — Тёмную?
Лицо мадмуазель Мари выражает неожиданную радость.
— Тёмную? Ну, конечно, для мадам нужно тёмную, потому что только тёмная шляпа может быть изящна. Ну, смотрите, вот эта, например.
Она вынимает из картонки пёструю шляпу.
— Вот эта. Чего только тут не накручено! Разве кто скажет, что это хорошо? Они себе там навыдумывали в Париже всякого нахальства, так мы тут из-за них должны страдать. Зачем? Когда мы лучше купим изящную тёмную шляпу, так она… — Позвольте, — перебивает покупательница. — Покажите-ка мне эту пёстренькую; она, кажется, хорошенькая. — Ага! — торжествует мадмуазель Мари. — Я уже вижу, что мадам понимает толк! Ну, это же самая парижская новость. Уж новее этого только завтрашний день. Вы посмотрите, как это оригинально. А? Что? Посмотрите эти цветы! А? Это разве не цветы? Это цветы!.. — Подождите, я хочу примерить.
Но мадмуазель Мари примерить не даёт. Она глубоко уверена, что каждая шляпа выигрывает над её собственной физиономией.
— Позвольте, я надену сначала на себя, так уж вы увидите.
Она надевает и медленно и гордо поворачивается перед покупательницей. А покупательница смотрит и не может понять, отчего шляпа вдруг перестала ей нравиться.
— Нет, от неё как-то щёки вылезают, и нос задирается. Нет, уж лучше я возьму что-нибудь тёмное. — Тёмное? — радостно вспыхивает мадмуазель Мари. — Ну, я же вам говорила, что если что можно носить, так это только тёмное. Вот могу вам предложить. — Нет, я лилового не хочу. Мне лучше что-нибудь синее. — Синее?
Мадмуазель Мари приостанавливается, и видно, как в её голове проходит целая вереница шляп. Она вспоминает, есть ли у нее синяя.
— Синяя? Но знаете, мадам, синих теперь совсем не носят! Я даже удивилась, когда вы такое слово сказали. А впрочем… Лизка! Подай вон ту картонку. Вот, мадам, синяя. Ну, это же такая шляпа! Это кукла, а не шляпа. И самая модная; это, заметьте себе, гусиное перо из настоящего гуся! — Подождите, дайте же мне примерить. — Позвольте, мадам, я сама, так вам будет виднее. — Пи… Нет, и эта мне не нравится. Все у вас какие-то такие фасоны, что нос задирается, а щёки висят. — Ну, это же такая мода. Самая последняя… Перо самое последнее… Фасон последний и последняя солома, — чего же вам ещё? — Покажите ещё что-нибудь. — Вот могу вам показать эту зелёную. Только это уже не то. В ней нет того шику… — Нет, она мне нравится. — Она же не может не нравиться!.. Это же кукла, а не шляпа. Ту жёлтую пусть себе старухи носят. А эта зелёная — это что же такое! Одна артистка её увидела, так хотела десять шляп таких же заказать. — Как, все одинаковые? — Ну, да. Это же очень практично. Одна шляпа помялась или выгорела, она себе надевает другую, а все думают, что это та же самая. Это чрезвычайно… — Постойте, помолчите одну минутку, а то вы так много говорите, что я даже не понимаю, какого цвета шляпа. — Самого лучшего цвета, мадам, самого модного. И даже на будущий год это будет самая последняя новость… Ай, зачем же вы надели, вы могли померить на мне. Но знаете, мадам, вам в этой шляпке так хорошо, как будто вы в ней родились, ей-богу! И что я вам посоветую: я вам положу пёструю ленточку вот сюда. У меня есть такая парижская ленточка, прямо кукла! С этой ленточкой это будет такая прелесть, что прямо все голову потеряют! Вот взгляните только! — Нет, знаете, мне без ленточки больше нравится. — Без ленточки больше? — радостно переспрашивает мадмуазель Мари. — Ну, я уже вижу, что у мадам есть вкус! Это пусть они там носят такие штуки, но раз у человека есть вкус, то уж.. — Помолчите, ради Бога, одну минуту, а то я уж сама себя в зеркале не вижу. — Позвольте, мадам, я надену на себя, так вы сразу увидите. Вот! — Гм… Нет, знаете, она мне не нравится. У вас все какие-то такие фасоны… Я лучше после зайду, в другой раз, вечерком.
Мадмуазель Мари меняет лицо удивленной француженки на лицо оскорблённой француженки. Для этого она ещё выше поднимает брови и ещё крепче сжимает губы и стоит так, пока не затихнет разболтавшийся дверной колокольчик.
Когда колокольчик успокаивается и теряется надежда, что покупательница одумается и вернётся, лицо у мадмуазель Мари принимает самое обыкновенное интернациональное выражение.
Она складывает в картонки разбросанные шляпы и расправляется с ушедшей покупательницей без всякой жалости:
— Вы, вероятно, воображаете, мадам, что понимаете фасоны? У вас, может быть, модная мастерская? Или вы всегда живете в Париже? Попрошу вас оставить наш магазин, уже довольно вы тут наболтали!
(Случай из жизни). Лечу на самолёте я, И что же происходит, Мы над Воронежем парим, А бабушка выходит. Бабулька вдруг себе решив, Услышав объявление, На выход быстро заспешив, Устроит представление. С авоськой жёлтой для еды, Стюарда спросит строго: « Мы над Воронежем летим?» За ручку дёрнет скоро. Пред мной несётся моя жизнь, И котик с Лизюкова, С соседом вместе мы глядим, На бабушку с салона. У нас у всех ползут глаза, От ужаса такого, Сейчас увидим мы тогда, Котёнка с Лизюкова. Всё обошлось и вдруг поняв, Что мы летим далёко, Бабулька будет всё ворчать, Не выйдя из полёта. И как бы скоро ты не жил, И долго не был дома, Ты вспомнишь детство с высоты, Где Котик с Лизюкова.
Лечу я над Воронежем Автор: Елена Капранова
Я сегодня прогулял институт. Хотя, впрочем, это и не новость. Нет, нет, я не скажу (да и никто не скажет), что я учусь неважно. Скорей, наоборот. Но вот дисциплину мою не судите строго...
Итак, в состоянии вечного студента, поэта и писателя, я направился на набережную. Что и говорить, городские набережные не всегда блистали чистотой и порядком. Но я отыскал укромное местечко, откупорил бутылку виски и стал смотреть по сторонам, наслаждаясь видом дальних гор, шелестом ветра и осенней тишиной.
Прямо по курсу были горы - они сплошь усыпаны жёлтыми деревьями. Но самих деревьев не было видно - это я догадался. Как будто молчаливый сказочный ковёр расстилал горизонт, а тёмная река омывала жёлтый пляж напротив. Точнее, это даже не река, а , скорее, симпатичный заливчик. Было немного пасмурно, поэтому волны перекатывались чёрной рябью, унося взор к дальнему лесу. Красно - жёлтый лес был справа. Он начинался воронкой деревьев, как будто приглашая в свои объятия блуждающий по волнам ветер. По небу плыли облака, то хмурясь мрачным дыханием непогоды, то показывая россыпь солнечных лучей надо мной. Ветер усилился, и на меня посыпались листья с маленького клёна. Мимо прошёл какой-то старик, пыхтя дешёвой сигаретой. И от этого всего было спокойно и немного тоскливо. Казалось, ты сделался каким -то деревом, стал частью пейзажа, и мысли растворились где-то далеко - далеко - за заливом.
Так прошло около часа. Хотя, может и больше. У меня никогда не было привычки носить часы, как это делают сотни людей. Они считают это больше украшением, нежели потребностью взглянуть на время. Я так этого и не понимаю. Впрочем, их дело.
Заморосил мелкий дождь. Он появился размытым фоном из леса, медленно подполз к бордюру набережной, и вот теперь сыпал, как мелкими иголочками, прохладные капли реки. Каждый листочек затрепетал от дождя, принимая участие в этом удивительном природном танце. Но не прошло и десяти минут, как показалось ленивое солнце.
Рядом со мной - возле клёна - сел грач. Птица смотрела на уходящую к горизонту дымку дождя, раскрывая клюв. "Га, кхгаааа..." - было слышно от маленького чёрного силуэта. Интересно, где летал этот грач, что он видел ,что слышал... "И, наверное, долететь до того леса для него пару пустяков" - думал я, глядя на "гакующего" обитателя полей и пустынных дорог. А грач всё также сидел неподвижно, уставившись вдаль.
Сладкая истома качалась перед глазами заигрывающей игрой света и тени. Хотелось спать. И, жмурясь от томного солнечного ветра, я задремал, положив голову на колени.
И вот всё исчезло, и я видел только угол красного дома, каждую щёлочку кирпичика, видел крышу в капельках дождя, городской ландшафт. С необычайной лёгкость я полетел над городом. И дождь совсем не ощущался, хотя он и моросил по лабиринтам дорог, по квадратным постройкам и кучкам деревьев и , наконец, по мелькающим чёрным точкам. Эти точки были похожи на какие -то шарики, запущенные непонятной затеей природы и всего бытия. Невероятно интересные картины подо мной пленили и завораживали новым смыслом и новыми чувствами. И куда я хотел посмотреть - то тут же оказывался там, рассекая воздушные потоки разряженного небесного тумана. И меня поразила вдруг пришедшая догадка происходящего - я грач, по иронии какого -то сна или провидения. Но ощущал это явно и точно. Что же, сон есть сон...
Уж коли выпал такой сон на мою голову, полечу- ка я дальше, посмотрю знакомые места. И так я путешествовал весь день: видел машины, людей, каждую песчинку, и угадывал мысли людей. А мысли как будто отражались в самом воздухе и дожде, донося до моего сознания и слова, и цепочки фраз, и малейшие колебания людских пороков и радостей... И всё похоже друг на друга, и всё одно... Только тут - над головами и над домами - было всё по -другому... Я увидел тысячи маленьких денежек, затерявшихся под камушками и в траве. Видел тысячи пропащих вещей, а также много преступлений, драк, много поцелуев и объятий. Мир людей стал для меня словно чужим, осмысленным иначе. Я подхватил какой-то старый пакет и стал собирать туда жёлтенькие монетки, но иногда и попадались крупные купюры. И это невозмутимо забавляло и веселило. Потом я прилетел на прежнее место. И.... всё пропало. Пустота, темнота.
- Дядя, дядя, дайте на хлебушек! " - послышались вдруг голоса рядом, и кто-то тряс меня за плечи. Я открыл глаза и увидел двух маленьких девочек, стоящих в лучах высокого солнца. Я стал шарить по карманам, но ничего не нашёл. Но около себя обнаружил пакет, наполненный деньгами. Ничего не поняв до конца, я отдал пакет детям. Между тем, время клонилось к обеду. Улыбнувшись какой-то блаженной и тупой улыбкой, я поплёлся домой. И когда я по дороге полез в карман, чтобы поискать денег на газировку, то обнаружил пачку красных купюр. А совсем рядом пролетел грач. "Кгаа, Кгаа" - разнеслось по улице. И эти звуки исчезли за поворотом солнечных дорог.
Если что, то... При иллюстрации постановки ни одна сучка не пострадала. А тёмный брат это тот, кто подвязывает майку узлом. Но это только.. если что ))
Не верь, мой тёмный брат, Внушениям вражды. Созвездия горят, Взгляни, о, сын Звезды. Мы — дети ярких звёзд, Мы в них вовлечены. Нам к ним сплетают мост Узывчивые сны. Не помни, позабудь О том, что сделал злой, Ты сам. чужую грудь Не раз пронзил стрелой. Лишь помни мой намёк, Завет цветов: Гори. Смотри, любой цветок Раскрылся — изнутри. Когда ты помнишь зло, Ты делаешься злом, И ты глядишь светло, Лелея свет умом.
Тёмному брату (Отрывок) Автор: Константин Бальмонт
Обед кончился. Кухарке приказали прибирать со стола как можно тише и не стучать посудой и ногами... Детей поспешили увести в лес... Дело в том, что хозяин дачи, Осип Фёдорыч Клочков, тощий, чахоточный человек с впалыми глазами и острым носом, вытащил из кармана тетрадь и, конфузливо откашливаясь, начал читать водевиль собственного сочинения.
Суть его водевиля не сложна, цензурна и кратка. Вот она. Чиновник Ясносердцев вбегает на сцену и объявляет своей жене, что сейчас пожалует к ним в гости его начальник, действительный статский советник Клещев, которому понравилась дочка Ясносердцевых, Лиза. Засим следует длинный монолог Ясносердцева на тему: как приятно быть тестем генерала!
«Весь в звёздах... весь в красных лампасах... а ты сидишь рядом с ним и — ничего! Словно ты и в самом таки деле не последняя шишка в круговороте мироздания!» Мечтая таким образом, будущий тесть замечает вдруг, что в комнатах сильно пахнет жареным гусём. Неловко принимать важного гостя, если в комнатах вонь, и Ясносердцев начинает делать жене выговор.
Жена, со словами: «На тебя не угодишь», поднимает рёв. Будущий тесть хватает себя за голову и требует, чтобы жена перестала плакать, так как начальников не встречают с заплаканными глазами.
«Дура! Утрись... мумия, Иродиада ты невежественная!» С женой истерика. Дочь заявляет, что она не в состоянии жить с такими буйными родителями, и одевается, чтобы уйти из дому.
Чем дальше в лес, тем больше дров. Кончается тем, что важный гость застает на сцене доктора, прикладывающего к голове мужа свинцовые примочки, и частного пристава, составляющего протокол о нарушении общественной тишины и спокойствия. Вот и всё. Тут же примазан жених Лизы, Гранский, кандидат прав, человек из «новеньких», говорящий о принципах и, по-видимому, изображающий из себя в водевиле доброе начало.
Клочков читал и искоса поглядывал: смеются ли? К его удовольствию, гости то и дело зажимали кулаками рты и переглядывались.
— Ну? Что скажете? — поднял глаза на публику Клочков, окончив чтение. — Как?
В ответ на это самый старший из гостей, Митрофан Николаевич Замазурин, седой и лысый, как луна, поднялся и со слезами на глазах обнял Клочкова.
— Спасибо, голубчик, — сказал он. — Утешил... Так хорошо ты это самое написал, что даже в слёзы ударило... Дай я тебя ещё раз... в объятия... — Отлично! Замечательно! — вскочил Полумраков. — Талант, совсем талант! Знаешь что, брат? Бросай ты службу и изволь писать! Писать и писать! Подло зарывать талант в землю!
После того, как участие в клинических исследованиях нового антидепрессанта кончилось крайне скверно, Марион вроде как зареклась пробираться в подобные авантюры. Как и следовать ожидать, StolzPharm не заплатил ничего и никому по судебным искам: отделались только едва слышным общественным “ай-яй-яй, так больше не делайте, массовых убийств не совершайте”, да думать забыли про то, что когда-то такой препарат исследовали, убрав все документы пылиться в архив. Количество публикаций стремительно упало, обратившись вскорости в ноль, а медицинские химики StolzPharm незамедлительно принялись искать новую молекулу, которая на этот раз не станет причиной повышенных самоубийств среди пациентов, принимающих препарат для лечения большого депрессивного расстройства. Весьма людоедский способ справляться с высоким процентом самоубийств.
Если бы не избыточно активная Элиза, Марион бы точно не подписалась на очередное крайне увлекательное и многообещающее испытание и чахла бы тихонько в маленькой пустой квартирке, не имея сил для того, чтобы выкинуть мусор или протереть стол после очередного трудового дня. Она практически не покидала своё жилище, но когда требовалось, то перешагивала через себя — далеко не всегда успешно. Работая дистанционно, Марион, в общем-то, не нуждалась в том, чтобы активно передвигаться, а ковидный переход жизни в онлайн только ускорил процесс прирастания к кровати. Больше не надо выходить за продуктами, книгами, комплектующими для компьютера: достаточно сделать онлайн-заказ и ждать молчаливого звонка в дверь, избежав неловкого телефонного разговора; все данные счётчиков можно отправить, не вставая с дивана; работать и вовсе получается лёжа — глядеть невидящим взглядом не в потолок, но в экран.
Всеобщая удалёнка опасно близко подтолкнула Элизу к совершенно неприемлемому состоянию. Она не могла вспомнить, когда в последний раз спускалась вниз, в подвал, чтобы постирать вещи; изредка мыла голову и на созвонах предпочитала сидеть с выключенной камерой, к чему все привыкли и относились лояльно, лишь бы дефицитный сотрудник не ушёл и не пришлось заново открывать - закрывать сложную, дорогую и долгую вакансию; уже три с половиной недели как не могла протереть кухонный стол и полторы как не запускала робота-пылесоса. Кажется, только странная сентиментальная привязанность к этому шедевру инженерной мысли ещё подталкивала её порой запускать плоский цилиндр ползать по полу. Ковры она уже несколько лет как скатала и убрала в кладовку, лишь бы не пылились тут и не пришлось думать о том, как бы избавиться от пыли, мучительно забивающей лёгкие.
Временами Марион могла поклясться, что из её спины прорастают корни, приковывающие надёжно к кровати и никак не отпускающие без болезненного, кровавого усилия, но единственная подруга не понимала фигуральных выражений, юмора и метафор, а бесплатная версия чат-бот-психолога, по всей видимости, не воспринимала избыточно сложные формулировки. Стоило раскошелиться на какой-то адекватный тарифный план и найти себе реального психотерапевта, но всегда, когда Марион едва-едва задумывалась аккуратно о том, сколько усилий ей придётся приложить просто для того, чтобы перейти из чат-бота на сайт, прочитать тарифные планы и подумать, что следует выбрать, она пугалась.
Чего уж там говорить о таком деле, как выбор врача. Для начала надо найти специалиста, работающего по стандартам доказательной медицины, в частности, имеющего подход на базе когнитивно - поведенческой психотерапии, например, и готово консультировать онлайн, а также работающего с основным диагнозом Марион, в котором она, откровенно говоря, не до конца уверена; затем — установить доверительные отношения, а если прогадаешь, то надо будет начать всё заново.
Марион знает, что не готова к такой работе. Но и знает, что так дальше продолжаться не может; вот только ничего не может сделать, чтобы изменить ситуацию — лишь молчаливо увядает, заперев себя в четырёх стенах, и искренне надеется, что мир однажды просто-напросто позабудет о ней.
Но, к сожалению, этого не происходило.
Правила взрослой дисфункциональной жизни (Отрывок) Автор: Алиса Горислав
Ночь в потешных огнях, Полдень в лунных тенях, Облака зацепились за трубы... И шальной ветер пьян Заметает бурьян За домов светло - пёстрые кубы. Белый дом - лунный свет, Пишет город Винсент (*).
Пишет мир и покой. По дороге домой Одиноко бредут чьи-то тени. Белый камень фонит И сверкает гранит Ярким призраком недоуменья - В полдень в свете ночном, Став вангоговским сном.
Белый дом ночью (Ван Гог) Автор: Ольга Зинякова _____________________ _____________________________________________________________________________________________________________________________________
(*) Пишет город Винсент - Винсент Ван Гог __________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
Пора бы уже и об отдыхе подумать, триста семьдесят два года - не шутка, решила Амелфа Баженовна, и начала искать преемницу.
Легко сказать, но трудно сделать!
Амелфа Баженовна была Бабой- Ягой и не абы какой, а потомственной! Её мать, бабка, прабабка и пра-пра-пра.... короче, все они, с самого начала времён - были стражами на границе миров, а кто у нас на границе миров? Правильно- Баба-Яга!
Должность ответственная, но не трудная- следи себе, блюди, чтобы какой нибудь Иванушка или Емеля границу между мирами не пересёк, а если вдруг пересёк- то быстренько выдвори его обратно, память почисть и отпусти с миром, а можно и не отпускать...
Раньше проще было - смотришь, какой-нибудь Иван в тридевятое поплёлся за очередной Еленой , поймаешь его, в бане выпаришь и на сковородку, а теперь.... Везде интернеты, камеры, Иваны все учтённые, паспорта у них, Елены им уже не нужны, и на сковороду то посадить некого, в Радеж (*) теперь ходить приходится.
Раньше не спрашивали хочешь ты быть Бабой - Ягой или нет, родилась в семье стражей - так и будешь ею, а сейчас... Дочь наотрез отказалась, мол, карьеру я строю, перспективы у меня, бизнес развиваю. Внучка и слышать не хочет ничего о профессии Бабы - Ягы, у неё мол, пятьсот тысяч подписчиков, она модный блогер...
Объясняю им, что мол, бабах, оказия какая приключится, и не станет вашего бизнеса и блогов - чё делать будете? Да и век человеческий короток, а ежели силу примешь, то сам срок жизни выберешь и потом просто границу перейдёшь, и все дела! Объясняю им, объясняю, а они упёрлись и всё, мол, проживём короткую человеческую жизнь и перейдём границу.
А чем моя жизнь не человеческая?
Это раньше я в избе на болоте жила одна одинёшенька, а теперь, где болото было- город вырос, мне квартиру дали, пенсию положили, живи, радуйся, да границу стереги...
Короче, придётся искать кого-то из вне.
А из вне....
Амелфа Баженовна только диву давалась, глядя на современных девиц.
Не девицы, а куклы. Все одинаковые!
Чего ни спроси - ничего не знают, ни во что не верят.
Глядит Амелфа Баженовна на очередную претендентку в Бабу - Ягу и представляет КАК это будет - увидит такая вот Баба-Яга какого- нибудь Ивана нарушителя, и вместо того, чтобы схватить, да выдворить его обратно в свой мир, она прежде губы покрасит, волосы выпрямит, проверит не помялись ли у неё ресницы, сделает селфи на фоне нарушителя Ивана, пока в инстаграм фотку выложит, Иван то уж далеко будет в другом мире и достать его будет от туда невозможно и начнутся из-за этого беды великие...
Вот беда-то, ну, как её преемницу найти? Ведь не подойдешь и не спросишь, мол, не хочешь ли ты девица Бабой -Ягой поработать? Ладно если просто пошлют, а ну как в клинику уложат!
Поохала, поахала Амельфа Баженовна и опять к внучке пошла просить её стать Бабой - Ягой.
Внучка отказалась и решила проблему другим путём!
Она разместила на свой странице, в своём блоге, в группах - объявление:
"ОТКРЫТА ВАКАНСИЯ НА СТАВКУ БАБЫ - ЯГИ." Писать в личку.
Объявление всерьёз никто не воспринял и стали писать "по приколу".
Среди сотен писем, внучка Амельфы Баженовны выделила одно- без приколов, без шуток, без издёвки. Его то она и прочитала бабушке:
"Здравствуйте. Прочитала ваше объявление. Понимаю что это шутка, но всё равно пишу вполне серьёзно. Если Вы под фразой "вакансия на ставку Бабы -Яги" подразумеваете работу где-то в лесу, на отшибе, в одиночестве, то лучшего работника вам не найти. Я- то, что вам надо! Общение мне не нужно, подруг, друзей, бойфрендов не имею и искать не собираюсь.Мне безразлично что обо и о моей внешности мне думают другие. Не фанатка селфи и соцсетей, люблю природу, классическую музыку и рисовать. Жду вашего ответа. Марина."
Амельфа Баженовна не доверяла интернету, о чём прямо и сказала внучке, мол, неизвестно кто написал, а вдруг эта Марина очередная приколистка, или толстый волосатый дядька, или малолетка мечтающая стать второй Беллой Свон.
Внучка сказала-"не сы бабуля" и написала ответ Марине:
"Многоуважаемая Марина, если вы не пятидесятилетний толстый волосатый мужик, если вы не пятнадцатилетняя сопливая девчонка мечтающая о любви с вампирами, если вы не мечтаете как Маргарита голенькой летать на метле, то милости просим вас прибыть на собеседование такого- то числа, в такое-то время, в такой- то парк, на такую-то лавочку возле мусорного бачка в форме поросёнка ( это не шутка- такой бачок в природе существует), форма одежды - утеплённая, потому как на улице прохладно! С уважением к вам будущий работодатель Амельфа Баженовна (действующая Баба-Яга) и её внучка !"
Марина прислала в ответ только одно слово -"Бегу".
Когда действующая Баба-Яга и её внучка прибыли к месту собеседования, там уже сидела тоненькая фигурка закутанная по самую макушку в огромный шарф!
Марина оказалась молоденькой девицей, хотя в паспорте стояла дата указывающая, что в этом году ей стукнет тридцать лет! Высшее филологическое образование, полное отсутствие желания контактировать с внешним миром и наплевательское отношение к модным тенденциям в одежде и макияже. Марина привыкла жить так, как ей удобно, а не так, как требует общество.
Собеседование продлилось больше трёх часов и закончилось передачей силы в квартире Амельфы Баженовны.
Амельфа Баженовна вздохнула с облегчением - наконец-то она сдала свой пост и теперь может быть свободна. Она Остановилась возле границы миров, обернулась, помахала рукой новой Бабе-Яге и смело шагнула в новую жизнь...
Как современная Баба- Яга себе преемницу искала. Источник: Короткие Мистические Рассказы! ____________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
(*) в Радеж теперь ходить приходится - Крупная торговая сеть в южных регионах РФ.
Прим. Автор иллюстрированной постановки дезавуирует предложение Юрия Буковского (см. ниже) о переносе на кого -либо такого заболевания, как воспалительные поражения предстательной железы (простатит). __________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
За столом сидит Шестёрка. Перед ней печенья горка, Шесть огромных шоколадок, Шесть прозрачных мармеладок,
Шесть коробочек зефира, Шесть бутылочек кефира. Съела всё Шестёрка, встала, А потом в дверях застряла!
- Ах, - вздыхает цифра Шесть, - Видно, надо меньше есть! Шесть мышат над ней смеются, Шесть шмелей над цифрой вьются!
- Эй, шестёрка, твой живот В двери точно не пройдёт! Чтобы в эту дверь пролезть, На диету надо сесть!
Автор: Ирина Гурина
«Да-а, приятно вкусно поужинать в хорошей компании, в уютном месте…
Это что?.. Закусочка - огурчики, грибочки, селёдочка.
Прямой путь к гастриту, пиелиту , нефриту, пиелонефриту, неспецифическому колиту (*), изжоге и отрыжке. Ну и конечно, к аденоме простаты и, как следствие, половому бессилию. Конечно - можно бороться с этим бессилием с помощью виагры. Но кардинальнее будет всё-таки треть закусочки убрать.
А это?.. Аппетитно приготовлено – заливное мясное ассорти.
Сахарный диабет, гипертония, привычные запоры, шлаки, ожирение. Это в лучшем случае. А худшем, ещё и свиной грипп и сибирская язва! И опять-таки аденома простаты с полным половым бессилием. Жертвуем половиной ассорти, борясь исключительно с запорами, ожирением и для решения демографических проблем. Хотя бы в отдельно взятом регионе страны.
А бульончик-то, каков! Ароматный, наваристый!
Помня о хроническом панкреатите, атеросклерозе, булыжничках в почках, грыже, и, безусловно, об аденоме простаты и связанном с ней половом бессилии, разбавляем наваристость и ароматность кипятком. Что получилось? Какая-то ерунда - в одной тарелке шесть фрикаделек, а в другой – ку-ку. Заботясь о язвенниках, подагриках и особенно о больных аденомой простаты импотентах, убираем фрикадельки вообще.
Яд при заболеваниях печени, желчных путей, ревматизме, пороке сердца, цистите, первой и второй стадиях беременности. А если барашек был нездоров, то и вообще можно подцепить стригущий или даже опоясывающий лишай! Причём, это грозит даже плоду. Кстати, зафиксированы отдельные случаи, когда прямо в утробе начинает развиться аденома простаты и половое бессилие. Отделяем полшампура, борясь исключительно со вздутием живота у беременных, чтобы они в комфортных условиях решали сложные демографические проблемы страны.
Чего не хватает? Хлеба.
Лучше вчерашний. Или даже позавчерашний. А совсем хорошо – сухарик недельной давности. С плесенью, которая вообще-то в науке называется пенициллин. И который сбережёт едоку и печень, и желчный пузырь, и двенадцатиперстную кишку, и мочеточники. И профилактирует, естественно, аденому простаты и половое бессилие.
О-о-о! Жидкость! Прозрачная как слеза!
Берём пример с древних греков. Эти первобытные даже вино разбавляли водой. Иначе гепатит, цирроз, остеопороз, депрессию, горечь во рту и склонность к суициду не победишь. Также, конечно, как и аденому простаты и сопутствующее этому тяжёлому заболеванию половое бессилие. Вот теперь полный порядок - ужин не должен быть обильным даже для здорового человека. Как говорится – отдай врагу! Пусть он болеет простатитом!»
Официант, несмотря абсолютное половое бессилие, легко вскинул поднос на плечо и торжественно вынес угощение гостям ресторана «Парус».
Диетолог Автор: Буковский Юрий ________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
В конце концов пора отвыкнуть жить головой. Я живу, как живу, и я счастлив, что я живой. И я пью –– мне нравится вкус вина, Я курю –– мне нравится дым. Но знаешь, в тот день, когда я встретил тебя, Мне бы стоило быть слепым.
Самоделкин-Скабичевский Автор: Б.Гребенщиков
С юности Надежда не любила жадных мужчин, но судьба приготовила ей именно такого мужа. Мужчина был на 10 лет старше девушки, работал преподавателем в лицее. Выглядел Сергей превосходно: хорошо сложенное тело, выше среднего роста, чёрные, слегка вьющиеся чёрные волосы, карие выразительные глаза, в глубине которых таилась лёгкая насмешка. Уже семь лет после развода мужчина жил один.
- Надя, мне очень не везло с женщинами,- жаловался Сергей.- Попадались какие-то меркантильные стервы. Кроме денег и подарков ничего не интересовало. А у меня… такая особенность характера…Я очень бережливый человек, можно сказать, немного жадный.
-Ну...Это не самая плохая черта характера, - улыбнувшись, сказала девушка.
Звоночек, что Сергей–ужасный жмот, прозвенел уже на первом свидании. Они долго гуляли по вечернему городу. Надежда проголодалась, замерзла и предложила зайти в кафе. Девушка готова была сама заплатить за себя. Но Сергей начал ворчать про дороговизну, стал сравнивать цены. Мужчина предложил зайти в магазин, купить булочек и спокойно покушать на улице на лавочке. Было видно, что деньги занимают все его сознание.
***
– Надя, тебе не угодишь! Мужик не пьёт, не курит, не альфонс какой-то! Вспомни своего бывшего! Щедрый, но ни одной юбки не пропустил, к тому же руки распускал. А этот…твой знакомый Олег – чудаковатый нарцисс…Сколько ты слёз из-за него пролила! – в голосе матери слышалось раздражение. – Да и не девочка ты у меня. Что-то очереди из женихов-то не видно!
– Не знаю, мама…Наверное, я дам шанс Сергею и… себе.
***
И началась для Надежды семейная жизнь. Первое время Наде доставляло удовольствие то, что они всё свободное время проводили с мужем дома, смотрели кино, наслаждались общением. Супруги практически каждый день заглядывали в гости к родителям Сергея.
– Надюшка, наедайся хорошо. Дома готовить не будем, – уплетая за обе щеки, бормотал муж.
– Сергей уж очень экономный у меня. Очень…- как будто извиняясь, говорила свекровь.- А так он хороший, добрый, умный. С собой сыну и невестке свекровь накладывала в контейнеры котлет, гречки, заворачивала пирожки и булочки.
При составлении иллюстрации ни один муж ведьмы не пострадал
В небе луна сияла, ночь уже настала, Осенний задорный ветер, просился в её дом, В доме свеча горела, освещая нагое тело, Она тихонько пела, и пахло колдовством.
Мази, крема втирая, кожу свою лаская, Она руками водит, горячими как огнём, В зеркало смотрит хитро, глазами водит быстро, Читая текст из книги, то заклинаний том.
Искры, из глаз бросая, к магии тьмы вызывая, Внешность свою, меняя, стала она молодой И совершая обряды, меняет она наряды, В белом платье невеста, обернулась чёрной вдовой.
Звали её – Милена, выросла ведьма смелой, Властной, красивой, гордой и временами злой, Люди её не любили, нечистой давила силой, Всех кто жил несправедливо, отправить могла на покой.
Королева ведьм (Отрывок) Автор: Павел Лунегов
Впервые с тех пор, как я узнал её, я заметил, что у неё чёрные волосы и глаза голубые, как озёра Эрина. Я редко отрывал глаза от спектакля, который она показывала, и был весьма удивлён тем, что и остальная её часть тоже приятна Для обозрения.
– Что-нибудь не так, мистер Джэнюэр? – повторила она. Возможно, она заметила капли пота у меня на лбу, и был уверен, она почувствовала дрожь моих рук. – Нет, ничего, – сказал я, – только внезапная короткая боль в моём либидо. – В чём? – Ум Пегги не был таким совершенным, как её тело. – Либидо. Это нечто, о чём говорил Фрейд.
Она наклонила голову.
– Я не знаю никакого мистера Фрейда. Он здесь подстригается? – Нет, не думаю, – ответил я , скрывая улыбку. – Полагаю что он носит длинные волосы. – О, это, наверное, один из этих битников или хиппи, – заметила она, возвращаясь к моим ногтям. – Да, что-то вроде этого – согласился я.
На полпути к её бедру было небольшое пятно, которое выглядело как ямочка. Это было неподходящее место для ямочки, и, казалось, она подмигивает мне и говорит о том как приятно было бы дотронуться до неё. Но это было невозможно. Пегги была девушкой типа"смотри-но-не-трогай". Спектакль который она показывала, был не случаен, но он предлагается только в качестве зрелища. Я понял это в первый же раз, когда оказался с ней за занавеской. Я позволил руке игриво опуститься на её круглое колено, и тут же остроконечные ножницы больно укололи меня под ноготь другой руки.
– Когда мы соберёмся на прогулку, о которой говорили, Пегги? – спросил я. – Не знаю, мистер Джэнюэр. Мы не так уж хорошо знакомы, и вы знаете, как относится к этому мой старик. Он считает, что я могу выходить на улицу только с приятными молодыми людьми - ирландцами, а я даже не знаю вашей национальности. Джэнюэр отнюдь не звучит как ирландское имя. – Нет, конечно, но я могу сменить его на О'Джэнюэр, если ты считаешь, что это может помочь.
На некоторое время она серьёзно задумалась, потом покачала своими чёрными локонами.
– Нет, не думаю, что Ему понравится это. Звучит, как ольстерское имя, когда вы ставите "О" передним, а Он думает, что Дьявол родился и вырос в Ольстере. И если он подумает, что вы оттуда, Он будет считать вас одним из демонов. – Возможно, он ближе к правде, чем ты думаешь. А не можешь ли ты сказать ему, что собираешься на прогулку с подружкой?
Она была шокирована.
– Я не могу сделать этого, мистер Джэнюэр, ведь это ложь.
Я печально покивал головой. Позор, что столько добродетели и наивности заключено в теле, созданном для любви. Я считал своим долгом освободить её от этих ненатуральных уз, но временами сомневался, что когда-нибудь добьюсь успеха.
– И к тому же, как мы можем куда-нибудь пойти? – сказала она. – Ведь у вас даже нет машины. Как может человек, который хорошо одевается и имеет выгодное дело не иметь машины?
Мне не понравился такой оборот беседы. Я не любил говорить о машинах или о чем-нибудь механическом. Это было одной из причин, почему я ходил в парикмахерскую к Анджело. Для моих волос он никогда не использовал ничего, кроме старинных ножниц. Ни электрических машинок ни прочих приспособлений...
– Как мы пойдём, мистер Джэнюэр? Я никогда не видела вас в машине. – Я им не доверяю. Разве ты не чувствовала их взгляд, когда поворачивалась к ним спиной?
Её голубые глаза превратились в блюдца.
– Машины смотрят на меня? Зачем они это делают? – Они ждут возможности напасть на тебя. Ты замечала их зубы, похожие на клыки, которые люди считают решёткой? – О, я ничего не знаю о вас, мистер Джэнюэр. Вы такой странный. – Думаю,что мы все такие, какими делает нас судьба. Неужели нет такого местечка, куда тебе, Пегги, очень хотелось бы пойти? – Понимаю, – протянула она. – Мне бы хотелось побывать в Лас Вегасе. Мне нравится смотреть, как эти маленькие колёса вертятся и вертятся, и выпадает твой номер.
КОРОЛЕВА ВЕДЬМ ЛОХЛЕННА (ОТРЫВОК) Автор: Георг Г. Смит
... в лесах у основания Большой Южной Горы, сидел человек в густом подлеске под огромным деревом. Его руки охватывали мерцающий красный свет, который прижимался к нему, когда он раскачивался взад и вперёд.
Внезапно, тело этого человека затряслось, и он издал мрачный стон. Он опустил блестящий красный объект в его руке, показав его истинный облик. Это был на самом деле высшего качества тонкий лазурный нефрит. Мало того, что этот прекрасный нефрит был совершенно чистым, также слабые следы красного света виднелись в глубинах нефрита. Увидев это, любой прохожий мог бы понять, что этот нефрит не был обычным объектом и имел значительную ценность.
Этот человек медленно снял лазурный нефрит с живота и поднял голову, чтобы посмотреть на небо. Это был Хань Ли, который исчез из Цзя Юань.
Хань Ли опустил голову и посмотрел на предмет в руке. Его лицо не смогло не выдать весёлое выражение.
С тех пор, как он получил этот драгоценный нефрит Ян, он непрерывно извлекал холодный яд Инь из тела. В результате, яд был полностью извлечён только после половины месяца. Тем не менее, это не было легко. При извлечении яда, Хань Ли сильно страдал от зуда, который вторгался в кости. Он всё ещё чувствовал трепет каждый раз, когда он вспоминал это.
Тем не менее, этот драгоценный Нефрит Ян был действительно находкой. Он на самом деле содержит духовное Ци и изгоняет яд с большим эффектом и с большой легкостью. Он боялся, что если бы он не приобрёл его, ему бы потребовались десятки дней, чтобы полностью удалить яд тела.
Думая об этом, Хань Ли вернул драгоценный нефрит в деревянный ящик рядом с собой, который он затем тщательно спрятал.
Когда Хань Ли встал и двинул свои затёкшие конечности, его мысли вернулись к его опыту за эти последние два месяца.
После того, как Хань Ли закончил подготовку, он пошёл в особняк Мо на следующий день и получил информацию о Оуян Фэйтяне и Вилле Гегемона. Затем он уехал на лошади, драгоценном подарке от особняка Мо и поспешно отправился в путь, в конце концов, прибыв к Вилле Гегемона в течение десяти дней.
После нескольких дней непрерывного шпионажа, Хань Ли приобрёл прекрасную возможность и использовал свой драгоценный талисман на Оуян Фэйтяня, который любовался полной луной в одиночестве. Жертвуя применением меча - талисмана, он отсёк ему голову.
Всё прошло исключительно гладко. Не возникла волна волнений, что почти заставило Хань Ли подозревать, что человек, которого он убил, возможно, является не тем человеком. Затем он осмотрел труп в нескольких местах, обнаружив шрам и родинку Оуян Фэйтяня, что подтвердило, что он убил того человека. Хань Ли вздохнул и принёс голову в Цзя Юань.
После того, как он вернулся в особняк Мо и отдал отрезанную голову Оуян Фэйтяна госпоже Ян для осмотра, она сказала ему, что Оуян Фэйтянь практиковал верхнюю оборонительную технику Цзян Ху, «Броня властителя.» Он давно тренировал всё тело, пока не стал невосприимчив к мечам и копьям, делая острый край лезвия чем-то вроде грязи; у него было бы трудно вызвать даже малейшее рану. Тем не менее, она не ожидала, что Хань Ли на самом деле принесёт его голову.
Только теперь Хань Ли понял, что этот Оуян Фэйтянь, скорее всего, считал его меч - талисман скрытым оружием. В результате, он не увернулся, позволив Хань Ли убить его в таким лёгким способом.
Остальные вопросы были простыми. После того, как госпожа Ян закончила удостоверение личности отрубленной головы, она принесла драгоценный нефрит и обменяла его на антидот Хань Ли. Хотя Хань Ли получил драгоценный нефрит, госпожа Ян уговаривала его остаться. Он был не в настроении для обмена любезностями с народом из особняка Мо. Затем он сразу же покинул Цзя Юань ещё раз и бросился к Большой Южной Горе.
из книги Ранобэ: Путешествие к бессмертию. Глава 126. Большая Южная Гора, Большая Южная Долина и молодежь. (Отрывок)
Докладывает районный участковый опер уполномоченный ОЛЛИ, из полученного мною информационного файла предварительно следует, что дирекцией городского Зоопарка, для вольера с летучими мышами созданы особые благоприятные условия (личное оценочное мнение). Данные летучие мыши висят вниз головой и явно чего - то ждут (личное оценочное мнение). Должностных инструкций по работе с изотопами я не получал, поэтому передаю все материалы специалистам регионального Управления МВД соответствующего профиля.
С пламенным полицейским приветом, районный участковый опер уполномоченный, ОЛЛИ
НАТ. УТРО. УЛИЦА У ДОМА АНИСКИНА
На большой скорости едет Нива. Резко останавливается у ворот дома Анискина. Из Нивы выходит Бугаёв в парадном костюме и рубашке без галстука. В руках он держит галстук. В воротах дома видна «буханка» с открытым капотом. Анискин копается в двигателе.
БУГАЁВ Доброе утро, Иван Фёдорович.
АНИСКИН И вам того же. Не заводится, гадина. Моторесурс был исчерпан ещё во времена строительства развитого социализма. Капитализм уже двадцать лет как наступил, а у меня всё то же средство передвижения.
БУГАЁВ Да знаю, я, знаю. Давно пора тебе что-то приличное купить. Но, ты же понимаешь. Сегодня не до этого.
АНИСКИН Понимаю.
БУГАЁВ Ваня, завяжи мне галстук, пожалуйста, я всё никак не научусь.
Анискин вытирает руки, берёт галстук, завязывает.
БУГАЁВ Я тут перед работой на пастбище заехал.
АНИСКИН Терентия захотелось проведать?
БУГАЁВ Да. Волнует больно меня этот вопрос.
АНИСКИН Проведал?
БУГАЁВ В том то всё и дело, нет его на месте.
АНИСКИН Как это нет? Коровы сами, что ли пасутся.
БУГАЁВ Подпасок там сидит. Говорит, что Терентия до обеда не будет.
АНИСКИН Ну?
БУГАЁВ Рельсу гну! Надо срочно его изолировать. Чувствую я, что он намеревается праздник нам испортить.
Анискин протягивает галстук Бугаёву, тот надевает его на себя.
БУГАЁВ Если что, я тебя предупредил. (затягивает узел галстука на шее, показывая, что он сделает с Анискиным)
АНИСКИН Не переживай ты, Василий Борисович, всё будет хорошо.
БУГАЁВ Я еду америкоса встречать. А ты поступай, как совесть гражданская тебе велит.
Бугаёв садится в Ниву и езжает.
Анискин с силой захлопывает капот у «буханки», вытирает руки и выходит со двора.
Из дома выбегает Надежда.
НАДЕЖДА Ваня, а завтракать?
АНИСКИН Сейчас.
(набирает номер телефона)
Анискин forever серия третья в мире животных (Избранное) Автор: Йосич
На коленях...кричу шёпотом, слезы высушили глаза, Кто за нас решил, что есть истина и как можно жить, как нельзя?! Кто задумывал встречи наших душ, кому эта, а кому тот?.. Ещё бьёмся под сердцем матери, а Он знает кого, что ждёт!
Я не спорю, я просто женщина, мне бы только узнать ответ: Почему тот мужчина ласковый, не шагал со мной столько лет?! Я случайно его увидела, растворилась в нём с головой... А потом рассвет удивительный аж до тёрпкости голубой!..
И гостиничный номер бережно нас скрывающий от молвы... Пальцы тонкие, губы нежные и из вечности только - мы!.. На коленях...склоняю голову, - Ты всё знаешь, за нас решил... Вот скажи мне, какими нитками эту встречу нашу прошил?
Что нам ждать от Тебя - ненастья или звёздных ночей даль?!.. Нам бы выпить глоточек счастья с одной чашки на пополам! Нам бы вместе одной дорожкой, так, чтоб прямо шажок в шажок... До без меры нацеловаться и обняться ещё разок!..
На коленях... Автор: Коломиец Еленушка
В тёмной комнате Глеба раздался чрезвычайно противный звук. Это был телефон. Он гудел своим протяжным монотонным рёвом. Однако Глеб продолжал лежать, широко раскинувшись на кровати. Ему было холодно, одеяло, по - видимому, сползло после того, как он заснул. Потерев глаза левой рукой, Глеб бросил расплывчатый сонный взгляд на электронные часы на стене, чьи белые цифры сияли в кромешной тьме. Сейчас было без четверти пять, время, когда всё и ещё… и уже… спят. Тем временем телефон проревел уже раз десять. Глеб был бы рад, если бы он сейчас же перестал звонить.
— Кто же это может быть? — Прошептал сам себе Глеб. Ему стало интересно и он, сняв трубку и сказав «алло», снова распластался на кровати.
В трубке было чьё-то дыхание.
— Да, я слушаю, — пробормотал Глеб, — чёрт знает что… — он положил трубку на кровать и сказал сам себе, — если что, услышу что-нибудь. Он не знал, почему сразу не повесил трубку. Просто, может, кто-нибудь что-нибудь да скажет. Но в трубке по-прежнему слышалось дыхание. Это дыхание было спокойным. — Да ну и ладно. — Глеб положил трубку теперь уже на петли телефона и закрыл глаза. Сон не заставил себя долго ждать, учитывая, что Глеб сегодня ночью лёг только в половину четвёртого утра: до трех часов что - то праздновал с друзьями. Но, как обычно, к концу гуляний, всем было абсолютно всё равно, что они там отмечали и зачем столько выпили. В головах была одна мысль: добраться до дому, если была вообще. Сейчас он был пьяным, уставшим, даже измождённым и легко уснул.
Ему приснилась какая - то девушка, которая через миг оказалась его любимой. Она тихо лежала на постели, спокойно дышала, прислонив к уху трубку телефона, откуда слышались невнятные слова Глеба. Его взгляд немного отдалился. Она лежала на постели, укрытая тонким шёлковым одеялом. Тусклый свет ночника освещал мягкие контуры её лица и тела. Но вот почему - то комната её была без окон и без дверей. Но обращать на это внимание не хотелось. Во сне мучила совесть, хотя любимая и знала, где он и с кем.
Столкнув случайно рукой подушку на пол, Глеб проснулся. Его голова всё ещё гудела, но уже меньше. Из окна на ноги Глеба падали косые лучи согревающего золотисто - жёлтого света.
Глеб встал и сунул ноги в нагретые солнцем сланцы. Несмотря на несильную головную боль и сухость во рту, настроение было на редкость хорошее.
Он встал с кровати и отправился в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок. Как только он вошёл туда, в зеркале за раковиной ему предстал двадцативосьмилетний мужчина. Глеб встретился с ним взглядом, провёл рукой по своей щетине и произнёс: «Ну, доброе утро. А ты ещё даже ничего! — Глеб потрогал шрам на виске, полученный ещё в детстве, в результате неудачной игры, или падения с велосипеда — Хотя здесь следовало бы отрастить бакенбарды».
Он умылся, тщательно выбрился, почистил зубы, вытерся полотенцем, сделал ещё кое - какие личные дела, не стоящие описания, и вышел из ванной взбодрённый.
Он жил один, но временами в его доме обосновывались его друзья, девушки, хотя довольно давно, и, однажды, даже страховой агент, обратившийся за помощью, однако на этот раз в доме не было никого, кроме его самого.
Пройдя обратно в спальню, он взглянул на настенные часы и весьма удивился, что было только девять часов. Сегодня у него был выходной. Он сам для себя так решил, потому что был писателем и сейчас не был настроен, так как чувствовал, помимо легкого похмелья, ещё и отсутствие желания что - либо писать. Недавно он завершил работу над психологическим романом под названием «Кусок», не имевшим определённой сюжетной линии. Он написал его от нехватки ощущений и сомневался, что «Кусок» понравится здравым умам России. Это был роман о многом: о неспокойной жизни, о веселье в клубах, связанных с массовостью, о своей теории стержня, пронизывающего всю нашу жизнь каким -то одним символом и прочее. В принципе, если считать его урбанистической философией, тогда он будет отлично продаваться как представитель своего замысловатого жанра.
Глеб щёлкнул пальцами, — так я и сделаю!
Он включил компьютер, стоящий в зале, чтобы послать по Интернету «Кусок» и за одно записать его как урбанистическую философию.
— Письмо? — Он открыл электронный почтовый ящик и увидел там одно послание. Дата отправления значилась сегодняшняя, даже время 10:00. По-видимому, письмо пришло только что. Он открыл его. Ничего. Чистый, пустой документ. На секунду Глеб задумался: что бы это могло значить? Но вскоре вернулся к осуществлению своего плана.
Отправив «Кусок», Глеб выключил компьютер и направился в кухню. Сегодня он хотел отдохнуть от столь активной жизни, посидеть дома, хотя бы до семи вечера, выпить на мансарде чашку горячего кофе, любуясь неровными зелёными холмами, покрытыми дачами, домами, протянувшимися до горизонта и освещёнными летним солнцем. Да! Вот чего ему сейчас хотелось.
Он жил в небольшом одноэтажном особнячке (коттедже, если угодно), белого камня с плоской крышей — мансардой. По её краям стояла условно мраморная балюстрада. Сам дом располагался на окраине Смоленска, среди других частных коттеджей. Достался он Глебу совершенно недавно, от богатого дяди, у которого не было своих детей за что, собственно говоря, ему спасибо. Далеко не каждому перепадает такая удача. Нет, дядя не умирал, как вы сначала подумали, он просто купил дом своему любимому племяннику, а уж откуда у дядюшки водятся такие деньги, Глеб не знал. Да и зачем ему это, как говорится: меньше знаешь — крепче спишь.
Глеб решил позвать кого-нибудь, чтобы с ним разделить радость свободного дня. Он, к тому же, просто не хотел надолго оставаться наедине с самим собой. Как я уже говорил ранее, это его всегда мучило.
На мобильном он набрал номер своего друга Алика Манукяна.
— Да! — Ответил звонкий голос в трубке. — У аппарата Алик. — Что это ещё за «у аппарата…»? — Спросил Глеб. — Да, ничего, бывает. — Ну да ладно… Здорово! — Перебил его Глеб, — давно не виделись, старина. Приезжай ко мне, пообщаемся. — Да, согласен, давно. И я даже приеду, вот только знаешь, — у Алика был армянский акцент, да и, откровенно говоря, он и сам был армянином. — Э… Знаешь, у меня тут в городе дела, я приеду спустя часа два, ещё вина возьму. — Вина? — Почесал затылок Глеб, — думаю, не стоит. Что-то не хочется сегодня. Третий день подряд всё - таки. — Сегодня хочу сделать себе выходной от работы и от этого дела тоже. — Мы по граммуличке… К тому же, это же вино… — Не, не траться. — Хорошо, как скажешь, друг, наше дело — предложить. Жди!
— Ну, давай, жду. — Глеб завершил вызов, небрежно обронив телефон на стол, запустил руку в кухонную конторку, достав бутылку коньяка, отхлебнул оттуда и, ощутив приятный пряно - шоколадный вкус согревающей жидкости, поставил обратно. Затем он посмотрел на кофеварку, убедился, что там ещё есть кофе и ушёл немного вздремнуть; как ни странно, он не был голоден.
Звонок в дверь разбудил Глеба, как он и рассчитывал. Он, немного повалявшись, встал и пошёл открывать. Послышался другой звонок — телефона на тумбочке в спальне позади Глеба. Он распахнул входную дверь. Там, на пороге, стоял человек суровой внешности примерно тридцати лет, кавказской национальности, с волосами чёрными как смоль, и карими глазами. Он имел коротенькую жиденькую бородку вертикальной полоской. Лицо у него было вытянутое, узковатое и смуглое. Одевался он всегда весьма приметно: оранжевая кепчонка, далеко не дешёвая оранжевая футболка, бежевые лёгкие брюки.
— Ах, знаешь, я с пустыми руками, неудобно… — Сказал человек, улыбаясь. — Да всё в порядке, Алик, проходи. Сначала в кухню. — Ответил ему Глеб и поспешил в спальню, ответить на телефонный звонок. — Ну, хорошо… — Алик цокнул языком, — войду просто так. — Алло. — Поднял трубку Глеб.
Там было слышно чьё - то спокойное дыхание.
У Глеба пробежал будоражащий холодок по спине. На этот раз вздохи были… близко… Глеб огляделся, не произнося ни слова. Он чувствовал, будто это дыхание здесь, в спальне. Глеба охватил панический ужас. Он стал искать что-то глазами в этой комнате. Он бегло смотрел, ни на чём не задерживая взгляда. Он не мог знать, что вызвало его страх. В его голове промелькнула мысль: набрать номер АТС и узнать, кто ему только что звонил. Но он боялся. Просто боялся взглянуть в глаза правде, какой бы она не была. Его взгляд метнулся на часы и не уловил ни одной цифры, что горели на них, затем устремился на Алика, который стоял в дверном проёме, замерши в ожидании.
— Эй, Глеб, с тобой всё в порядке? — Спросил он и этим привлёк его внимание, — что говорят?
Глеб опомнился, он больше не чувствовал дыхания в комнате, он лишь слышал его в трубке и немедленно бросил её на петли телефона.
— Так что сказали? — Повторил Алик, захлопывая за собой входную дверь. — Что-то случилось? — Да ты проходи, чего стоишь! — Глеб словно выдохнул дух страха. — Ничего… В том то и дело. — Ну, ничего — значит балуются..
из книги Луки Птичкина - Чёрный океан. Глава I. Переломный момент (Отрывок)
Чайка вьётся над водою, море начало штормить. Чайка падает стрелою. В море корм себе добыть.
В клюве чайке рыба бьётся, хочет вырваться, уплыть на свободу, она рвётся, вот такая в рыбе прыть.
Чайка наша зазевалась, клюв открыла, и в сей миг рыба тут же вдруг сорвалась, эта рыба была сиг.
ЧАЙКА Автор: Гвоздовский Павел
Собачка Соня сидела возле детской площадки и думала, что лучше — быть большой или маленькой?…
«С одной стороны, — думала собачка Соня, — большой быть значительно лучше: и кошки тебя боятся, и собаки тебя боятся, и даже прохожие тебя опасаются… Но с другой стороны, — думала Соня, — маленькой тоже быть лучше, потому что никто тебя не боится и не опасается и все с тобой играют. А если ты большой, тебя обязательно водят на поводке и надевают на тебя намордник…»
Как раз в это время мимо площадки проходил огромный и злющий бульдог Макс.
— Скажите, — вежливо спросила его Соня, — а это очень неприятно, когда на вас надевают намордник?
Макса этот вопрос почему-то страшно разозлил. Он зарычал, рванулся с поводка и, опрокинув хозяйку, погнался за Соней.
«Ой-ой-ой! — думала собачка Соня, слыша за спиной грозное сопение. Всё-таки большой быть лучше!…»
К счастью, по дороге им встретился детский сад. Соня увидела дыру в заборе и быстро юркнула в неё.
Бульдог же никак не мог пролезть в дыру — и только громко пыхтел с той стороны как паровоз…
«Всё-таки хорошо быть маленькой, — подумала собачка Соня. — Если бы я была большой, я бы ни за что не проскочила в такую маленькую щель…
Но если бы я была большой, — подумала она, — зачем бы я вообще полезла сюда?…»
Но так как Соня была маленькой собачкой, то она всё-таки решила, что лучше быть маленькой.
А большие собаки пусть решают сами!
Умная собачка Соня. Глава. Что лучше? Автор: Андрей Усачёв
Это такая игра. Отключить номера, Не выходить на связь, Пропасть. Это не спортлото, Нам не выпадет шанс Куш сорвать, Поэтому я рыба, А ты мой лёд. Я на карниз, Ты в полёт. Сдали в камеру обещания, Так мы храним молчание. И белые простыни стелим В знак отчаяния.
Усталость из цикла «Девочка с драмой в крови. Стихи без рифмы» Автор: Полина Табагари
Постепенно ходьба захватила меня, душа моя оживилась, и мне страстно захотелось поскорее прийти, увидеть тёплое каменное крылечко и постучать в окно, не нажимая кнопки звонка. И мать, и бабушка — обе были на пенсии и негде им быть, кроме как дома.
Я шла, уже спеша, уже радуясь знакомым домам и палисадникам, вдыхая с удовольствием запах цветущей сирени, забивающий запах бензина и пыли.
Вот он, наш переулок, наш садик со старательно окопанными вишнёвыми и яблоневыми деревьями — подопечными бабушки, вот и двор, залитый утренним светом, и молчаливое тёмное окошко комнаты, выходящее на балкон крылечка, комнаты, которая, как я знала, теперь служила спальней бабушки. Я легонько постучала по стеклу.
Тотчас же, как будто меня давно ждали, в окне показалось бледное пят-но бабушкиного лица, еще через полминуты ее сухонькие руки об-ни-ма-ли меня и мягкий, со знакомыми придыханиями голос говорил:
— Ну наконец -то, а то мы уже и надеяться перестали!
Её слова чем-то задели меня, каким-то непонятным смыслом, и вопрос уже слетал с моего языка, как в дверях кухни появилась мама.
Бледное, озабоченное лицо её поражало. Нездешним светом отсвечивало оно, и свет этот подчёркивал глубину тёмно - карих глаз и синеватый абрис (*) рта. Она поцеловала меня.
— Слава богу, а то совсем заждались!
Только за чаем выяснилась истина. Оказывается, они писали мне и просили приехать. Однако я не получала письма, хотя две недели — срок более чем достаточный. Рассказав о письме, они обе, тем не менее, уклонились от объяснений причин вызова, только мама торжественно и строго промолвила:
— Потом. Тебе всё растолкует бабушка.
То есть разговор предстоял нешуточный, а пока мне предложили принять ванну и отдохнуть — приём, ставший традиционным при каждом моём приезде домой.
Бабушка и мама были очень пунктуальны в том, что касалось личной гигиены, недаром они принадлежали к врачебному сословию. Но надо сказать, что привычка ежедневно принимать душ мало чем помогла мне в жизни, как и доверчивое отношение к людям, привитое с детства.
Две эти женщины, как я поняла потом, с годами, были не просто честны, они были скрупулёзно честны, они были люди долга во всем и, странно, это не мешало им жить, то есть они не были страдалицами, как не были и борцами. Жизнь обтекала их, как большие утесы, своим течением, они радовались ей и любили её с детской непосредственностью.
Мне повезло меньше, а может, я просто была другой, их гены перемешались во мне с генами отца, утонувшего, когда я была еще в пелёнках. Во всяком случае, меня здорово подкидывало на каждой рытвине житейской дороги и, наконец, выкинуло из Москвы в этот провинциальный украинский городок, из которого я так удачно сбежала в юности.
Я была молода, в моём послужном списке числились работа в небольшой московской газете, книга стихов и скорое замужество, с чего, собственно, и начались все мои несчастья. Первые месяцы после свадьбы крутилась прежняя жизнь: я много работала, писала, муж знакомил меня со своими друзьями, он то -же был журналист, притом коренной москвич, знавший всех и вся.
Но однажды, когда мы кутили на квартире у его приятеля, я, толкнув незапертую дверь ванной, увидела своего любимого в известной позе с хозяйкой квартиры. Я остолбенела настолько, что не могла сдвинуться с места.
Пока я с тупым вниманием разглядывала парочку, через моё плечо заглянул сам хозяин дома, и разразился скандал.
Из путаных объяснений я поняла одно: муж изменял мне давно и не только с этой своей приятельницей. Он страстно любил женщин и с амплуа Дон Жуана не расстался и после женитьбы. Однако в остальном человек был порядочный и устроил мне комнату своей дальней родственницы, с пропиской, тем более что я была беременна.
От душевной боли я очерствела и в быстрое время оказалась почти в полном одиночестве, общаясь разве что с редакторшей -подругой. Впрочем, крутой поворот событий мало меня волновал: живот рос, ребёнок ворочал-ся и стучал ножками, просясь наружу. Вся моя любовь была направлена теперь на него. Родился он мертвеньким...
Я скрыла беременность от матери и бабушки, жаждая удивить их приятным сюрпризом. Они и до сих пор ничего не знают, разве только о факте развода, мало обеспокоившего их, привыкших обходиться в жизни без мужчин.
Москва опротивела мне. Еще несколько месяцев я барахталась, пытаясь оживить себя, куда-то ходила, что-то писала, с кем-то встречалась, наталкиваясь раз за разом то на равнодушие, то на ложь и насмешку — мир как будто повернулся ко мне, как волшебная избушка, не передом, а задом. Я стала капризной, необязательной, и газетная работа всё больше и больше вызывала отвращение. Наконец я решилась бросить все и уехать назад, на Украину.
Через два часа ко мне в комнату постучалась бабушка. Надо сказать, что небольшая эта комната оставалась в том виде, в каком она была тогда, когда я живала в ней постоянно. Я любила, приехав домой на каникулы, покопаться в ворохе старых фотографий, перечитать свои детские стихи и дневники, которые вела с пятого класса, внося в них откровения созревающей души, весь тот невнятный сумбур мыслей, который со временем становится малопонятным даже владельцу.
Бабушка пригласила меня «к Пушкину».
Отношения в нашей женской семье были не лишены некоторой церемониальности. Так, мама и бабушка обращались друг к другу на «вы», и мне ничего не оставалось, как следовать их примеру. В детстве это страшно нравилось, «вы» отличало нас от других и я ощущала себя чуть ли не королевских кровей.
Повзрослев и приобретя привычку к иронической оценке окружающего, я, как и многие молодые, повела себя дерзко и решала все свои дела, не испрашивая совета ни у мамы, ни у бабушки, но, тем не менее, в редких письмах к ним обращалась с привычным «вы», каждый раз обнаруживая в своей душе прежний детский трепет.
Надо бы объяснить, что значило у нас приглашение «к Пушкину». В бабушкиной комнате над тахтой, широкой и уютной, где она устраивала себе ночной сон, висел портрет Пушкина. Этот портрет с детских лет ввергал меня в раздумья: он ничуть не походил на глянцевые, цветные изображения поэта, помещенные в учебниках и книгах.
Её Александр был грустен, стар, в уголках губ чудилась тень сарказма, взгляд был устремлен не на зрителя, не в романтическую даль, а в себя, притом мне всегда казалось, что выражение лица поэта менялось в зависимости от моего настроения. В минуты грусти он сопереживал мне, в минуты легкомыслия добрая усмешка трогала его губы.
Портрет был писан маслом, помещался под стеклом, и подпись мастера была столь заковыристой, что невозможно было разобрать даже инициалы. Достался он бабушке в наследство от её матери, уроженки Каменец -Подольского, где она, по рассказам бабушки, трудилась в качестве народной учительницы. Портрет и был её вознаграждением за труды от благодарных учеников.
Особняк в переулке (Отрывок) Автор: Галина Ушакова ____________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
(*) абрис - Абрис.
1. Контурный рисунок, набросок Предполагалось с Льва Николаевича написать лишь голову да сделать абрис фигуры, для остального сделать этюды: это ускоряло дело. – М. В. Нестеров, «О пережитом. 1862–1917 гг. Воспоминания» Синонимы: брульон, кроки, эскиз, набросок.
2. Внешние очертания, общий вид кого-, чего-либо Войдя, Евгения сощурилась, пытаясь разглядеть что-нибудь, кроме абриса гигантской статуи, и включила верхний свет. – Елена и Валерий Гордеевы, «Не все мы умрём» Синонимы: конфигурация, силуэт, контур.
Нас в этом городе двое Четверо, если считать отражение Зеркало в луже плохое Делает хуже любое движенье Глупая, что ты бормочешь Домики чьи - то рисуешь в тетрадке Ты нереальная очень В блике случайном, моей зажигалки
Кормили хлебушком, соек вроде бы С лучшей девушкой в этом городе Запорожец дедушкин, дворники снег метут Посидим до следующей хорошей песни тут
Кормили хлебушком, соек вроде бы С лучшей девушкой в этом городе
Запорожец дедушкин, дворники снег метут Посидим до следующей хорошей песни
Исполнительница: Монеточка - Запорожец
Поиск Истины не бывает коротким и лёгким. Иногда он продолжается тысячелетиями. Но об этом я не думал, осматривая картины в мастерской старого художника. Просто шёл вдоль стен и в одном углу, на шкафу увидел нечто странное на тёмной деревянной подставке. В тяжелом шаре из толстого зелёного стекла лежала серебреная монета. Пытаясь понять, как её туда поместили, я взял шар и повертел его в руках, чтобы найти отверстие или хотя бы шов. Но поверхность была абсолютно ровной, и каким же образом монета оказалась внутри шара, было совершенно не ясно.
- Да, вот что делает современная техника, даже на внутренней поверхности прорезь зашлифовали, - проговорил я, заметив взгляд хозяина мастерской. - Шар очень старый… думаю, что ему несколько столетий, сказал художник, - а затем, немного помолчав, добавил, - но главное не шар, а монета.
Небольшой стёртый диск монеты серебристого цвета плохо просматривался через слой зелёного стекла. Я повернул шар несколько раз, но ничего не смог разобрать: ни рисунка, ни надписей.
- Чем же интересна монета? - более для приличия, чем из интереса, спросил я. - Пожалуйста, поставьте шар на полку, - попросил художник, - иначе я боюсь, что Вы его выроните из рук.
Хмыкнув про себя что-то о сомнениях в крепости моих рук, я молча поставил шар на полку шкафа, а в слух ничего не сказал: художника я уважал, как и каждого творца.
- Это один из тех серебряников, который по легенде получил Иуда за предательство Христа… - Что?!
Да, хорошо, что он меня предупредил – после этих слов я мог и выронить шар. Видно, что так уже бывало, и художник знал об эффекте, производимом его словами - Эту легенду я услышал от прежнего владельца шара – пожилого художника, а он – от другого, и так продолжается уже много веков.
Как-то в молодости я продал свою лучшую картину, но покупатель очень долго не отдавал за неё деньги. Тогда мне всё было удивительно: и что старый покупает картину молодого, и что долго денег не платит. Картины моей у него, кстати, тогда уже тоже не было. Поэтому он предложил мне шар с монетой. Тогда я был рад получить «хоть клок шерсти с паршивой овцы», надеялся продать его хотя бы за гроши. Нет- нет, не думайте плохо обо мне – того старика я по - своему даже любил, а про «паршивую овцу» - это я так, для красного словца.
Мне нравились его работы, далекие от социалистического реализма, созданные то ли фантазией, то ли прозрением большого мастера. Сегодня я могу сказать, что от них веяло чем-то древним или наоборот, далеким будущим. Заворожённый взгляд погружался в прозрачную бесконечность многопланового пейзажа, уходил от знакомого нам физического мира куда - то дальше.. в мир космический или … или еще глубже. Что-то среднее между Рерихом и Смирновым-Русецким. К слову, прежний обладатель шара получил его где-то в Петербурге на рубеже революции и тоже от художника.
Шар я не продал и уже много лет он кочует со мной из мастерской в мастерскую. Теперь я думаю, что старик меня просто изучал, а шар мне был передан как эстафета. Он же и рассказал мне легенду шара.
Она гласит, что люди должны собрать все тридцать серебряников и заключить их в стеклянные шары. И когда это произойдёт, станет известно Истина о трагедии, произошедшей в древнем городе две тысячи лет назад. И люди узнают правду о том «кто кем был, кто кем стал, и кто кем будет».
Художник замолчал, но я не сразу это заметил. Нет, я сам человек не верующий, и даже Библию не читал, хотя мой сын справедливо упрекает меня в этом, утверждая, что образованный человек не должен такого допустить. Полностью с ним согласен в том, что можно быть не верующим, но все же надо прочитать одну из величайших книг человечества. Я соглашался с сыном, но так и не выкроил времени на чтение Библии. Тем не менее, общую картину голгофской трагедии, конечно, знал по литературным произведениям и кинофильмам. И вот… минуту назад я держал в руках сосуд с серебряником… Может, действительно с одной из тех монет…
Наконец, сглотнув комок в горле, я спросил:
- Вы про Иуду? - Не только. Иуда лишь один – самый известный – апостол. Его имя все знают. Но спросите неверующего, да и многих верующих, как звали остальных. Многие назовут только несколько имён, и только образованные верующие, да теологи знаю всех апостолов по именам…. Но не по деяниям. Если пророчество сбудется, и все серебряники будут собраны в одном месте в пирамиде из стеклянных шаров, то мир узнает неразрывную правду об именах и деяниях. В том числе – правду об Иуде из Кариота. - Сколько же шаров, то есть, монет, собрано? - Не знаю. Сколько я не пытался выяснить о таких же шарах или монетах, почти ничего мне неизвестно. В одном меня три года назад заверили специалисты – эта монета действительно похожа на те серебряники, какие были в ходу в Иудее две тысячи лет назад. - И что же нельзя достать монету и внимательно ее исследовать? Насколько мне известно, современными методами можно практически точно установить настоящая эта монета или фальшивка… в смысле, "новодел"… Радиоуглеводный метод или там спектральный анализ… - Я не всё сказал. В легенде сказано, что монета никому не причинит вреда, пока она заключена в шар. Но если вынуть её из хранилища до срока… до того, как будут все 30 монет собраны в одном месте, горе ждёт каждого, кто коснётся серебряника … Я суеверен, и не хочу дразнить судьбу или будить старое проклятие… - Но если Вы боитесь, то, может, просто избавиться от шара - продать, подарить, обменять… наконец, можно уничтожить его… - Монета не только полностью безвредна в шаре, но даже приносит творческие удачи тому, у кого хранится. А уничтожить – рука не подымается… Не хочу я быть тем, кто может помешать выявлению Истины в старом споре о Богочеловеке или о сыне человеческом … Вы думаете, легко взять на себя смелость перечеркнуть своими руками такой шанс? До меня никто не решился на это … и я не буду. Этот артефакт своего рода культурная ценность и не художнику уничтожать культуру в любом её проявлении. - Где же сделан шар? И почему именно шар? - Не знаю. В легенде об этом говориться по - разному. Может это, было сделано в одной из гностических сект в первые века христианской эры. Может быть, муранские стеклодувы выдули этот шар, а может какой-то средневековый алхимик в своей мастерской, прочитав заклятие, поместил монету в шар. Не знаю… А про шар я говорил с одним знакомым философом. Он считает, что монета заключена именно шар не случайно. Не в куб, не в призму, а именно в шар. Дело в том, что шар - это древнейший символ, для древнего сознания - совершенная форма, символизирующая божественность, постоянство, неизменность Космоса. Шар – это предельность Единого, охраняющего Космос от вторжения Хаоса… Шар нужен для того, чтобы нейтрализовать потенциальную Бесконечность непостижимого содержания, которое несёт в себе символизм монеты. - То есть, получается, что один символ ограничивает и влияет на другой? - Наверное, да… - А… - Вы хотели спросить, что будет после моей смерти? - Ну... не совсем это… ну, в общем… - По преданию, перед смертью владельца, или лучше, наверное, сказать, держателя шара, он будет передан новому владельцу. Именно передан, а не продан... или будет обменен на другой символ…
… Ночью мне снилась пирамида из разноцветных стеклянных шаров, притягивающая взгляды тысяч людей. Пирамида… ещё один древний символ…
(*) Дама пентаклей - Карта Таро Королева Пентаклей - это добрая и щедрая женщина, внимательная правительница (или, в современных терминах, менеджер), обладающая и разумом, и интуицией. Подобно Королю, она может быть благосклонна или безразлична к Вопрошающему. Она притягательна и умеет убеждать; она знает, как достигнуть своего. Если эта карта не олицетворяет определённого человека, то символизирует надежность, мудрость, благоразумие, богатство и даже изобилие.
Всё сказано, Всё спето, Всё примечено… Поэтов хор разновелик и множен, И нет страстей, которых не изведано, И нет любви, которой не изложено И не описано её изгибов в стихах, Комедии, трагедии и драме, Прозе, дневнике, письме и эпиграмме И музыке волшебной (вместилище всех человеческих комедий)…
Всё существует, все на свете есть (Избранное) Автор: Тамара Квитко
Окна светятся мягкими, влекущими огнями, они показывают самые заветные мечты - то, что есть или то, что могло бы быть. Ты открываешь окна так, словно закрываешь глаза, но какая разница, если весь мир становится только твоим? Светлые улыбки и обещания, цветы раскрывают лепестки в считанные мгновения.
Небеса, чередуя звёзды и рассветы, проплывают бурным течением над твоей головой. В широко - распахнутых глазах вспыхивают горячим огнём и тихо гаснут отражения разноцветных картинок, словно острые грани разбитых стёклышек под скользящим лучом солнца или тающие в вечернем воздухе пушистые фонтаны фейерверков. И стрелки часов крутят бешеные спирали где - то в застывшей серой не - реальности, там, где ты забыл своё тело.
В какой-то момент понимаешь, что нужно вернуться, нужно сосчитать пульс, выпить воды, полить чахлые цветы, опутавшие своими вялыми стеблями стены и потолок, впившиеся в несокрушимую плоть гулкого бетона и медленно крошащие в труху неуступчивый камень твоей темницы. Они опутывают ноги и руки, вплетаются в волосы, обвивают всё тело, они готовы врасти в твои вены и пить твою кровь...
Человек за стеной, чертыхаясь, вырывается из проводов. Он нервно выдирает тугие резиновые трубки из портов компьютера, но всё же невольно - бережно сдерживает себя, чтобы не повредить Ма-шину. Я давно наблюдаю за ним - тихо, тайно, прищурившись. Я всё равно что сплю и - вполне возможно - он мой сон. Потому что он единственный, у кого есть дверь. Где-то там, далеко...потерявшись в клубке узких коридоров, словно в сплетении стенок кишечника, она ждёт.
Говорят, что её можно найти, привязав красную нить к ноге Ма-шины и идти, осторожно распутывая, клубок. Нить будет питаться твоей кровью и светиться, и Ма решит, что это один из её проводов. Я не знаю, умеет ли Ма думать. Многие говорят, что она не отпускает, но на самом деле ей всё равно. Она просто есть. Также как и дверь. Как и человек за стеной. Как и я.
Многие пытаются бежать через окна. Они не верят, что Ма всё равно, и плетут целые паутины историй про то, как Ма наказывает беглецов - и не верят в эти истории также искренне, как и не верят вообще ни во что...нельзя сказать, что я сильно от них отличаюсь, потому что тоже почти не верю в их существование, также как и они не совсем верят или почти не верят в существование меня и друг друга. Иногда мы все вместе сомневаемся и в существовании Ма. Но я верю в человека за стеной. Вполне возможно, что он существует. А если он существует, то и дверь тоже есть. Он ходит к ней. Каждый раз, когда он вырывает провода, встаёт и уходит туда, в глубь, к ней - моё сердце сжимается. И я ненавижу его, потому что он может не вернуться. И как тогда найти дверь?
Имя человека за стеной - Секрет. Потому что никогда не скажу про него ни в одно, даже самое доверенное, окно. Я не знаю, есть ли кто-то в окнах живой, но я знаю, что Мы - в окнах делаем вместе. Всё начинается так невинно, совсем незаметно...Однажды ты смотришь в окна и фейерверков становится слишком много, слишком много лёгких, невесомых бабочек с радужными крыльями и слишком яркие, слишком счастливые улыбки. Ты смотришь в окна - и слишком красная, слишком красная кровь и слишком тихие самые громкие крики, и слишком нежные самые жестокие, разрывающие плоть в кровавые ошмётки, удары, и даже становятся сонными чьи -то звериные завывания и почти бесчувственной боль.
И уже шутки про ножи и детей становятся слишком мягкими, а кончики пальцев - немеют. И тогда в тебе просыпается волчья, голодная тоска - она похожа на ощеренную челюсть из мёртвой кости. Тоска по живому. Вдруг ты понимаешь, что из всего живого в этом каменном муравейнике на огромной высоте среди ярких электрических огней и пластика, и усыхающих растений в пластиковых горшках, и странно - пахнущей воды из очистителя, и сухого тепла от железных труб - из всего живого здесь у тебя есть только ты. И тогда окна начинают смотреть на тебя. Тысячи - тысяч твоих отражений смотрят на тебя, и ты перестаёшь понимать, кто из них смотрит на тебя, а кто из них - ты. Нас становится всё больше, но не все из нас существуют. Может быть, никого из нас не существует, и есть только окна...
Всё может начаться с неосторожности. Мне захочется рассказать. Не про Дверь - про Дверь я не скажу. Я знаю, что она есть. Но мне нужно верить, что человек за стеной существует.
Несмотря ни на что - мне нужно верить, что он есть. Ведь если его нет, то и двери нет. Однажды я начну сомневаться, и тогда я захочу про него рассказать. Чтобы он был. Я подолгу смотрю на него из под опущенных ресниц. Он красивый. Он знает, где дверь. Я люблю его за это. Может быть, он и не красивый, но он красивый, потому что я его люблю. Он мой лучший друг. Или любовница. Или мать. Или брат. Или сестра. Или отец. Или муж. И я рассказываю про Секрет.
У Секрета - самые изящные пальцы в мире и самые красивые глаза. Секрет знает выход, Секрет может меня спасти. Я рассказываю про него, и мне отвечают. Мне завидуют и меня поздравляют, меня закидывают фантиками вопросов, меня окружают вихрем конфетти. Мне говорят, что его не существует и что он есть, что его видели буквально минуту назад. Он фантом, он призрак, он фантазия, и он недавно проходил мимо, шелестя юбками и оставляя тонкий запах кубинской сигары.
Он двоится, множится, распадается на части, и вот - он уже за чьей-то стеной. Кто-то говорит, что смотрит на Секрет сквозь стёкла солнцезащитных очков, и что Секрет прекрасна, и что у Секрета есть дверь. И растут паутины узоров, и клубки красных пульсирующих светом нитей расплетаются в темноту, и тысячи отражений Секрета смотрят друг на друга, и тысячи дверей прорастают в пустоте. Одна из них настоящая и один из них знает, где она. Однажды я найду его. Потому что этот человек - вовсе не секрет, я просто не знаю, кто он. Между нами стена. Но он знает, где дверь. И однажды он покажет мне выход. Поэтому я люблю его. Потому что Секрет спасёт меня.
Скопилось внутри много газу Мешает свободно дышать Хотим мы от жизни всё сразу И мы не хотим больше ждать.
2
Сгораем у вас на глазах Творим очаги новой моды Здесь телом, душой в небесах Взлетая на крыльях свободы.
Этот выхлоп раскроет нам двери На пороге везенья мечты Пройден путь, мы считаем потери А хотелось считать лишь хиты. И наш выхлоп решительный шаг Мы на грани стоим тьмы и света Он рисует таинственный знак Новой жизни на новых планетах!
3
Пусть дым наш клубиться по сцене От искры идей мы горим В ваш мир мы несём перемены Сердца ваши, в миг, покорим.
4
Наш выхлоп как выстрел ружья Он может всех ранить, убить Всех тех, в ком живёт десять "Я" И тех, кто мешает нам жить.
Этот выхлоп раскроет нам двери На пороге везенья мечты Пройден путь, мы считаем потери Чтобы вы лишь считали хиты. И наш выхлоп решительный шаг Мы на грани стоим тьмы и света Пусть рисует он радужный знак Новой жизни на чудных планетах
Выхлоп Автор - anatocha
Но он уже не мальчик. Ему пятьдесят, и он полковник пехотных войск армии Соединенных Штатов. И для того чтобы пройти медицинский осмотр за день до поездки в Венецию на охоту, он проглотил столько нитроглицерина (*), сколько было нужно для того, чтобы… он и сам толком не знал, для чего; для того, чтобы пройти этот осмотр, уверял он себя.
Врач выслушивал его с явным недоверием. Но, дважды измерив давление, всё же занёс цифры в карточку.
– Понимаешь, какое дело, Дик, – сказал он. – Тебе это не рекомендуется; больше того, при повышенном внутриглазном и внутричерепном давлении это противопоказано! – Не понимаю, – сказал охотник, который только собирался стать охотником и пока что был полковником пехотных войск армии Соединенных Штатов, а раньше занимал генеральскую должность. – Я ведь не первый день вас знаю, полковник. А может, мне только кажется, что я вас знаю давно? – Нет, тебе это не кажется, – сказал полковник. – Что-то мы оба будто романс запели, – сказал врач. – Только смотри не стукнись обо что - нибудь твёрдое и следи, чтобы в тебя не попала искра, раз ты так набит нитроглицерином! Хорошо бы на тебя навесить предохранительный знак, как на цистерну с горючим.
– А кардиограмма у меня в порядке? – спросил полковник. – Кардиограмма у вас, полковник, замечательная! Не хуже, чем у двадцатипятилетнего. Да такой кардиограмме позавидуешь и в девятнадцать лет! – Тогда чего же тебе надо? – спросил полковник.
Когда наглотаешься нитроглицерина, иногда немного подташнивает; ему хотелось, чтобы осмотр поскорее кончился. Ему хотелось поскорее лечь и принять соду. «Эх, я мог бы написать руководство по тактике обороны для взвода с высоким давлением, – подумал он. – Жаль, что нельзя ему этого сказать. А почему бы, в сущности, не сознаться и не попросить у суда снисхождения? Не сможешь, – сказал он себе. – Так до конца и будешь твердить, что невиновен».
– Сколько раз ты был ранен в голову? – спросил врач. – Ты же знаешь, – ответил полковник. – В формуляре сказано. – А сколько раз тебе попадало по голове? – О Господи! – Потом он спросил: – Ты спрашиваешь официально или как мой личный врач? – Как твой личный врач. А ты думал, что я хочу подложить тебе свинью? – Нет, Вес, не думал. Прости меня, пожалуйста. Что ты спросил? – Сколько у тебя было контузий? – Серьёзных? – Когда ты терял сознание или ничего не мог вспомнить. – Штук десять, – сказал полковник. – Считая и падение с лошади. А лёгких три. – Ах ты старый хрен, – сказал врач. – Вы уж меня извините, господин полковник! – Ну как, можно идти? – спросил полковник. – Да, господин полковник, – сказал врач. – У вас всё в порядке. – Спасибо. Хочешь, поедем со мной, постреляем уток на болотах в устье Тальяменто ? (**) Чудная охота. Там имение одних славных итальянских парнишек: я с ними познакомился в Кортине (***).
из романа Эрнеста Хемингуэя - «За рекой, в тени деревьев». Глава II. (Отрывок) __________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
(*) он проглотил столько нитроглицерина - Нитроглицерин относится к категории веществ, называемых вазодилататорами — средствам, понижающим кровяное давление, расслабляет гладкую мускулатуру кровеносных сосудов, бронхов, желчных и мочевых путей, желудочно - кишечного тракта. Основное применение имеет при стенокардии, главным образом для купирования острых приступов спазмов коронарных сосудов.
(**) на болотах в устье Тальяменто ? - Тальяме́нто — многорукавная река в северо-восточной Италии (Фриули (историческая область Италии) — Венеция-Джулия и Венеция). Берёт начало а альпийском перевале Маурия и впадает в Венецианский залив...
(***) с ними познакомился в Кортине - Кортина-д’Ампеццо. Итальянский город в горной области Кадоре провинции Беллуно области Венето; зимний курорт в Доломитовых Альпах.
Тепло, беспокойно и сыро, Весна постучалась ко мне. На улице тают пломбиры, И шапки упали в цене.
Шатаюсь по улицам синим И, пряча сырые носки, Во всех незнакомых гостиных Без спроса читаю стихи.
Чужие курю папиросы И, пачкая пеплом ладонь, На стенах сегодня без спроса Окурком рисую мадонн.
Я занят веселой игрою — Я солнечных зайцев ловлю, И рву васильки на обоях, И их васильками кормлю.
Красивая женщина моет Окно на втором этаже. Я занят весёлой игрою. Мне нравится этот сюжет.
Киваю случайным прохожим, По лужам иду напрямик. А вечером спрячусь в прихожей, Поплачусь в чужой воротник.
Тепло, беспокойно и сыро Автор: rupoezia
Алексей Алексеевич и то, что было подобно женщине и что он называл Прасковьей Павловной, шли по дорожке через полянку к прудам. Воздух был влажен. Над садом поднялась луна. Её седой свет озарял всю широкую поляну. Отсвечивала кое - где паутина, уже протянутая пауками в густо - синей траве. Белеющими пятнами обозначались цветы, блестела обильная роса. Вдали над прудами поднимались испарения серебристым сиянием.
Алексей Алексеевич шёл молча, сжав рот и глядя под ноги. Зато Прасковья Павловна, глядя на висящий над пышными грудами рощи светлый шар луны, говорила не переставая…
— Ах, луна, луна! Алексис, вы бесчувственны к этим чарам.'
Холодный её голосок сыпал словами, как стекляшечками, и невыносимым звуком всё время посвистывал шёлк её платья. От этих стеклянных слов и шелкового свиста Алексей Алексеевич стискивал челюсти. Сердце его лежало в груди тяжелым ледяным комом. Он не дивился тому, что рука об руку с ним идёт то, что час назад было лишь в его воображении.
Болтающее жеманное существо, в широком платье с узким лифом, бледное от лунного света, с большими тенями в глазных впадинах, казалось ему столь же бесплотным, как его прежняя мечта. И напрасно он повторял с упрямством: «Насладись же, насладись ею, ощути…»- он не мог преодолеть в себе отвращения.
Дойдя до пруда, до скамьи, где утром он говорил с Марией, Алексей Алексеевич предложил Прасковье Павловне присесть. Она, распушив платье, сейчас же села.
— Алексис, — прошептала она, улыбаясь всем ртом лунному шару, — Алексис, вы сидите с дамой бесчувственно. Надо же знать — сколь приятна женщине дерзость.
Алексей Алексеевич ответил сквозь зубы:
— Если бы знали, сколько я мечтал о вас, не стали бы делать этих упрёков. — Упрёки? — Она рассмеялась, словно рассыпалась стекляшечками Упрёки… Но вы все только руки жмёте, и то слабо. Хотя бы обняли меня.
Алексей Алексеевич поднял голову, всмотрелся, и сердце его дрогнуло. Правою рукой он обнял Прасковью Павловну за плечи, левой взял её руки. Глубоко открытая её грудь, с чуть проступающими ключицами, ровно и покойно дышала. Он близко придвинулся к её лицу, стараясь уловить её прелесть.
— Мечта моя, — сказал он с тоскою. Она слегка отстранилась, усмехаясь, покачала головой и взглянула в глаза ему - поблескивающими лунными точками, прозрачными глазами. — Я, как во сне, с вами, Прасковья, — наклоняюсь, чтобы напиться, и вода уходит, — Обнимите покрепче, — сказала она.
Тогда он сжал её со всей силой и поцеловал в прохладные губы, и они ответили на поцелуй с такой неожиданной и торопливой жадностью, что он сейчас же откинулся: омерзением, гадливостью, страхом стиснуло ему горло.
После некоторого молчания она проговорила, сладко потягиваясь:
— Мне сыро, есть хочу.
Тогда он быстро поднялся и зашагал к дому, когда же услышал за собой шелест платья, прибавил шагу, даже побежал, но Прасковья Павловна сейчас же догнала его и повисла на руке.
— Алексис, у вас претяжёлый характер. — Слушайте, — крикнул он, останавливаясь, — не лучше ли нам расстаться!.. — Нет, совсем не лучше, — она перегнулась и заглянула ему в лицо, — мне с вами приятно. — Но вы омерзительны мне, поймите! — Он дёрнул руку и побежал, и она, не выпуская руки, полетела за ним по тропинке. — Не верю, не верю, ведь сами сказали, что я мечта ваша… — Всё - таки вы отвяжитесь от меня! — Нет, мой друг, до смерти не отвяжусь…
Они об руку влетели в дом. Алексей Алексеевич бросился в кресло, она же, обмахиваясь веером, стала перед ним и глядела весело.
— Много, много, мой милый, придётся над вами потрудиться, чтобы обуздать ваш характер… Вы себялюбец. — Она сложила веер и присела на ручку кресла к Алексею Алексеевичу. — Дружок, мне ужасно чего - то всё хочется, не то есть, не то пить… А то будто вода бежит по моему телу…
Алексей Алексеевич сорвался с кресла и, подойдя к двери, потянул за большую бисерную кисть звонка.
— Вам принесут еду, питьё, всё, что хотите, — успокойтесь.
Далеко в доме брякнул колокольчик, и послышались мягкие шаги Федосьи Ивановны.
из повести Алексея Николаевича Толстого - Граф Калиостро
Хвост у рыбы найдёшь и у птицы, Замечательный хвост у лисицы. Только нету хвоста у лягушки, У несчастной лягушки - квакушки. В очень давние времена Без хвоста осталась она. Над рекою была избушка. Под избушкой жила Лягушка. Поселился в избушке жилец, Старый мастер, великий мудрец. Мастерил мудрец, мастерил. Наконец он дверь отворил, И бесхвостое население Вдруг увидело объявление: Всем! Всем! Всем! Продаются хвосты Удивительной красоты. Прилетайте! Плывите! Бегите! Выбирайте, какие хотите! Самой первой Лягушка - прыг-скок! - Перепрыгнула через порог. Поглядела Лягушка на полки, А на полках - то щётки, мётелки, Веера, и жгуты, и хлысты! Словом, всякие были хвосты. Поглядела и растерялась, И купить себе хвост побоялась. "Погляжу, как другие поступят И какие хвосты они купят".
ПОЧЕМУ У ЛЯГУШКИ НЕТ ХВОСТА (ИЗБРАННОЕ) Автор: Нуратдин Юсупов
В одной далёкой, далёкой стране, там, где с шумом накатывает на берег свои волны Великий Океан, был один очень глубокий пруд. Это был совершенно особенный пруд, и жили в нём очень необычные головастики.
Когда-то, давным - давно, на дне этого пруда начал бить горячий ключ, и вода в нём с тех пор всегда была тёплая. В те времена в этом пруду жили самые обыкновенные головастики, которые со временем превращались в красивых зелёных лягушек.
Но в тот год, когда на дне пруда забил горячий ключ, случилось что-то странное. Время шло, а вода всё оставалась тёплой, и головастики так и не начали превращаться в лягушек.
Они оставались головастиками, и с ними произошло странное превращение, которое потом умные ученые назвали неотения. Головастики стали метать икру, как взрослые лягушки. Из этих икринок выводились головастики, они снова метали икру и из икринок выводились опять головастики.
Прошло совсем немного времени, и никто уже не помнил, что головастики превращаются в красивых зелёных лягушек. Каждый из них был твёрдо уверен, что все рождаются и умирают головастиками. Они ели тину, метали икру, и никогда не поднимались к поверхности пруда, где в прохладной воде жили большие зелёные лягушки.
А лягушки плавали себе в прохладных водах у поверхности пруда, ловили комаров и мошек, а по вечерам, сидя на листьях кувшинок, пели свои лягушачьи песни. И такие красивые рулады выводили зелёные лягушки, что послушать их прибегали даже зайцы из соседнего леса.
Лягушки никогда не спускались в тёплые глубины пруда, где жили головастики, потому что давно уже метали икру в прибрежных водах ручья. Там вода была прохладной, и головастики, которые вылуплялись из этих икринок, со временем становились лягушками.
И все привыкли, что жизнь устроена именно так — головастики из пруда, это просто головастики, и никогда они не станут зелёными лягушками.
Но вот однажды в тёплых водах пруда вылупился один необычный головастик. С раннего детства он был очень любопытный и хотел всё знать, везде побывать и всё разведать. А поскольку он был очень настойчив и никогда не отказывался от задуманного, его прозвали Упрямым Головастиком.
Как-то раз, когда Головастик резвился в потоке от горячего источника, восходящий поток вынес его к поверхности пруда. Ему сразу стало холодно и неуютно, захотелось скорее вернуться в привычную тёплую глубину. Но он был очень любопытным головастиком, поэтому всё - таки решил посмотреть, что здесь и как.
Был вечер, и на поверхности пруда как раз собрались большие зелёные лягушки, чтобы исполнять свои вечерние рулады. Упрямый Головастик подплыл к самой поверхности и притаился у листика кувшинки. И когда он услышал, какие рулады выводят лягушки, то понял, что это то, о чём он мечтал всю жизнь.
Да, да! Упрямый головастик больше всего на свете захотел сидеть в вечерних сумерках на большом листе кувшинки и петь лягушачью песню. Он стал мечтать, что будет петь так хорошо, чтобы все замрут от восторга, слушая его голос.
Тут же в его голове начали складываться одна за другой настоящие лягушачьи песни. Он даже высунул из воды голову и раскрыл свой маленький ротик. Увы! Он не смог издать ни звука. Ведь головастики — немые создания, они живут под водой и не могут петь.
С тех пор Упрямый Головастик почти перестал бывать в тёплой глубине пруда. Целыми днями он плавал в холодных водах у поверхности, наблюдая за зелёными лягушками.
Сначала ему было очень холодно, и хотелось вернуться в уютную глубину, но он был Упрямый Головастик, поэтому продолжал плавать в холодных водах у поверхности.
Удивительно, но прошло совсем немного времени, и Упрямый Головастик перестал замечать, что вода холодная. Ему было не до того — ведь вокруг было столько всего нового и интересного, такой новый мир открылся ему.
Головастик каждый вечер слушал, как выводят рулады зелёные певцы, смотрел, как лягушки ловят днём комаров и мошек и всё запоминал — он был очень умным головастиком.
Он так привык жить в холодной воде у поверхности, что совершенно не заметил, как что - то начало меняться в его теле. Однажды он почувствовал сильный зуд в передней части брюшка. Тогда Упрямый Головастик подплыл к ближайшей кувшинке и стал тереться боками об её черешок.
Головастик тёрся так решительно, что ему стало больно, но он продолжал дальше, потому, что что - то подсказывало ему, что он делает всё правильно. И вот кожа на его боках лопнула и показались… Что бы вы думали? Настоящие маленькие лапки, в точности как у зелёных лягушек. Упрямый Головастик был вне себя от счастья.
Теперь он мог грести лапками и плавать так же быстро, как другие лягушки. Упрямый Головастик носился у поверхности, осваивая свои новые возможности.
Целый день он грёб лапками, хватался ими за черешки кувшинок — да мало ли чего ещё можно делать, если у тебя появились лапки как у больших зелёных лягушек!
Вскоре Головастик полностью освоился со своим новым состоянием, и даже уже не представлял, как он раньше плавал без лапок. Появление передних лапок его многому научило — когда через несколько дней он почувствовал знакомый зуд в нижней части брюшка у хвостика, он уже знал, что делать.
Ему пришлось порядком потрудиться, но его усилия не были напрасны. Вскоре шкурка лопнула и появилась ещё одна пара лапок — на этот раз задних. Упрямый Головастик был в восторге! Теперь у него были все четыре лапки, как у зелёных лягушек!
Он плавал и плавал по поверхности пруда. А вскоре Головастик заметил, что вечерами, когда он слушает рулады зелёных лягушек, то всё дольше и дольше может держать голову над водой. И вот настал такой день, когда Упрямый Головастик больше не смог дышать жабрами — они постепенно зарастали, зарастали и совсем закрылись.
Тогда Упрямый Головастик решился выйти на сушу. Он подплыл к кромке воды и выбрался на берег пруда. Новый, незнакомый мир ошеломил и напугал его. Но он был очень Упрямый Головастик, и очень хотел петь рулады и стал приспосабливаться к жизни на суше.
В первую очередь нужно было найти еду. Упрямый Головастик вспомнил, как большие лягушки ловили комаров и мошек. Он притаился в траве. Когда мимо пролетал комар, он молниеносно выбросил язык — именно так, как это делали большие зелёные лягушки, и проглотил комара. Комары и мошки ему очень понравились — он ловил их целыми днями.
Упрямый Головастик всё рос и рос. Однажды он почувствовал, что старая шкурка мешает ему расти дальше, сковывает его. Он принялся всеми лапками крести и стаскивать её. И когда шкурка наконец лопнула, то вместе с ней отвалился и хвостик — Упрямый Головастик превратился в настоящего зелённого Лягушонка.
По - прежнему каждый вечер зелёный Лягушонок подплывал к кувшинкам, на которых собирались большие зелёные лягушки, чтобы петь свои рулады. Столько рулад он сочинил за это время!
Каждый раз, возвращаясь в свой укромный уголок на краю пруда, маленький Лягушонок пытался спеть, как зелёные лягушки. Но он был ещё очень мал, и пока у него получалось так тихо, что он сам еле - еле мог расслышать. Но Лягушонок же раньше был Упрямым Головастиком, поэтому он не сдавался: продолжал упорно тренироваться и расти.
С утра до вечера он ловил комаров, и съел их так много, что это даже стали замечать люди, которые приходили посидеть на берегу пруда.
— Как странно — в этом году комаров почти нет. Погода что ли для них неподходящая?
Им было невдомёк, что это маленький Лягушонок ловит и ловит комаров, чтобы как можно быстрее вырасти.
И вот настал тот день, когда Лягушонок решился исполнить свою мечту. Большие зелёные лягушки очень удивились, когда вечером на листьях кувшинки появился молодой незнакомец и сказал очень вежливо:
— Здравствуйте! Могу я спеть одну руладу своего сочинения?
Все очень заинтересовались — они давно не слышали новых голосов. Бывший Упрямый Головастик (а ведь вы поняли, что это был именно он) начал исполнять одну за другой свои рулады. Все замерли, слушая его, и даже зайцы из соседнего леса прискакали послушать.
Люди выглядывали в окна и говорили друг другу:
— Как сегодня лягушки заливаются! Видно — к дождю!
А бывший Упрямый Головастик всё пел и пел свои лягушачьи песни.
Он пел так громко, что его голос проник через толщу воды, и один любопытный головастик всплыл в холодные воды у поверхности пруда, чтобы посмотреть:
— Кто это поёт так красиво?
Вот какая история случилась в одной далёкой, далёкой стране, там, где с шумом накатывает на берег свои волны Великий Океан.
Дух Я долго спал, но вот проснулся. Зачем ты к знаку прикоснулся Сказав при этом заклинанье?
Маг Решится смело на призванье Меня заставило решенье Найти забытое селенье.
Дух Тогда зачем тебе я нужен? Со знанием дорог не дружен И в картах я не разбираюсь.
Маг Я объяснить все постараюсь Лишь дай мне несколько минут. Когда сказания не лгут В том поселении живут Отшельники, жрецы и маги. У них же древние бумаги Хранятся с тайнами Земли. Когда бы только мне могли Они довериться любезно. Я время бы провел полезно За чтением упорным книг
Дух Да, вещи мудрые б постиг Твой ум, но вот не понимаю Зачем же тут легко витаю В волшебном круге целый час?
Маг Твоим могуществом сейчас Хочу перенестись туда, Где открываются врата К далеким землям мудрецов. Ведь позабыли мир отцов Своих они из - за желанья Объятий едкого страданья Избегнуть тонкою натурой. Но безопасной и нетрудной Дорога будет мне с тобой. Ты не позволишь силе злой Ко мне приблизиться тайком. Об одолжении таком Молю тебя я, дух защиты!
Дух Есть заклинанья и молитвы От злых, неистовых существ.
Дух защитник - диалог в стихах (Отрывок) Автор: Азгор
"По хорошему сценарию можно снять плохую картину, но никогда ещё не удавалось сделать наоборот"
Александр Червинский
За спиной бармена переливалось всеми цветами радуги объёмное изображение текущей даты: 31 декабря 2514 года. Сегодня был канун Нового года – пожалуй, самого древнего праздника, сохранившегося на Земле. Голографические искрящиеся снежинки медленно кружились вокруг немногочисленных посетителей, подчиняясь плавному ритму мягкой мелодии.
Сидя на высоком стуле перед стойкой, Пит с сожалением думал о том, что нынешняя встреча с Джоном, скорее всего, последняя. Честно говоря, они вообще не должны видеться, как друзья. Ведь Джон Бентон по сценарию являлся его антагонистом, то есть, злейшим врагом. Но правда состояла в том, что Джонни, пожалуй, единственный из всех персонажей его окружения, с кем Питеру Грею было интересно и приятно общаться.
Эх, если бы не эти дурацкие законы, предписывающие каждому жить строго по сценарию, они могли бы дружить в открытую. Но приходилось скрывать взаимную симпатию, лишь изредка тайком встречаясь в уютном баре под названием "На краю Вселенной", где по какой-то необъяснимой причине отсутствовали объективы камер слежения. Как предполагал Пит, хозяин платил кому - то "наверху" – отсюда и довольно-таки высокие цены. Но никто из завсегдатаев не роптал, ценя возможность расслабиться и хоть немного побыть самим собой…
Давным - давно отгремели последние войны. Более четырёхсот лет назад освоенные планеты объединились в Союз Государств, столицей которого единодушно признали Землю. Тогда, устав от политических интриг, военного противостояния и бессмысленного кровопролития, народы выбрали лидеров, которые разработали и приняли конституцию человечества.
Игра случая или невероятный каприз Вселенной – но все эти лидеры оказались страстными поклонниками голливудского кинематографа. Никто и не заметил, как законы сценария для кино превратились в Конституцию человечества - основной закон, имеющий высшую юридическую силу. Он гласил следующее: "Человеческая жизнь — это цепь событий, в которой причины и следствия не всегда ясны, что приводит к непредвиденным конфликтам и трагедиям. Во избежание нежелательных ситуаций всё в жизни человека должно быть логически связано: одно вытекает из другого; все лишнее, не имеющее отношения к действию, обязано отсекаться. Логическая последовательность действий со счастливым финалом — это и есть сюжет жизни человека".
Вначале все горячо приняли закон. После мрачного периода тотальных войн люди хотели мира и счастья. Никто и глазом не успел моргнуть, как наступила диктатура кинематографа. Начиная с двадцатипятилетнего возраста, девяносто процентов жизни каждого человека проходила под прицелом тысяч вездесущих объективов. И лишь десять отводилось для сугубо личных нужд, которые каждый был волен использовать по собственному желанию, естественно, не нарушая закон. Тех, кто вздумал бунтовать, безжалостно подвергали жёсткому остракизму. Куда девались изгнанники, никто не знал, да и не решался спрашивать.
Некоторые пытались вяло возражать, что роль антагониста, то есть, отрицательного героя не может привести его к счастливому финалу. На что было получено разъяснение, что по завершении своих отрицательных ролей все антагонисты получат новые - положительные. Таким образом, будет соблюдено право каждого на личное счастье.
Так незаметно частная жизнь каждого человека превратилась в одну из многочисленных сюжетных линий бесконечного сериала под названием "Жизнь человечества", где все роли были заранее расписаны.
Для строгого соблюдения закона было создано Управление Планирования Личной Жизни, сокращённо – УПЛЖ. В народе говорили просто Управление – и все понимали, о чём идёт речь.
УПЛЖ назначило Питеру Грею друга-соратника – вялого, слабохарактерного Неда Хвостовски, чьи разглагольствования отдавали вычурной книжностью, а в глазах плескался океан равнодушия.
Подругой или по сценарным определениям "объектом" по решению Управления стала некая Китти Адамс – недалёкая, капризная блондинка, изводившая его своим постоянным нытьём и недовольством по любому поводу. Её единственным искренним увлечением были бесконечные вечеринки под грохот дёрганых ритмов.
Скучная рутинная работа в ремонтном доке космических челноков, блёклое окружение, серые будни – всё это угнетало и раздражало Пита. Единственным лучом света в тёмном царстве его жизни стал, как это ни странно, враг-антагонист Джон Бентон. С ним было легко и приятно. Можно было говорить на любые темы. Джонни оказался великолепным рассказчиком и внимательным слушателем. Он много знал и при этом имел собственные суждения, которые не всегда совпадали с официальными. Пит любил в свободное время покопаться в архивах общественных библиотек (как по старинке называли кристаллотеки информации). К своему удивлению он убедился, что и Джон здесь частый гость.
Для классической внешности злодея Джону не хватало мощного телосложения. Он скорее казался хрупким, хотя при этом обладал на удивлением хриплым грубоватым голосом. Да ещё эта странная тяга к украшениям – Джонни носил на шее золотой обруч с самоцветами… Впрочем, после нескольких встреч Питер перестал обращать на это внимание – ему было просто хорошо и интересно в обществе своего официального врага.
Увы, странное беспокойство, овладевшее им в последнее время, подвигло Питера на поступки, грозившие перевернуть всю его жизнь. Это было связано с большим риском: он решил бросить вызов существующей системе.
В дебрях общественных библиотек Пит неожиданно наткнулся на короткое упоминание о зоне свободных поселений, именующих себя – Новая Земля, расположенных за туманным облаком астероидного пояса на краю системы звезды Бетельгейзе. Эти поселения оказались весьма труднодоступными для службы безопасности Управления. А смелые люди, обосновавшиеся там несколько столетий назад, наотрез отказались подчиняться законом Союза Государств.
Они предпочитали жить так, как многие века жили их предки – сами выбирая себе друзей, влюбляясь, воспитывая собственных детей, созидая и отстаивая у природы своё право на существование. По причине чрезвычайной удалённости и труднодоступности попытки подавить мятеж силой успехом не увенчались. Тогда было подписано соглашение о взаимном невмешательстве во внутренние дела и ограниченном экономическом сотрудничестве. Дело в том, что на планетах Новой Земли обнаружились огромные залежи пластичной марцелиновой руды, крайне необходимой для производства многопрофильных роботов, подготавливающих вновь открытые планеты для заселения. А жителям Новой Земли как раз нужны были такие роботы, которые производились лишь на материнской планете, для благоустройства своих собственных миров.
Так и получилось, что две системы, не признающие друг друга, вынуждены были поддерживать экономические связи при помощи автоматических грузовых кораблей, доставляющих роботов на Новую Землю, а обратно – марцелиновую руду.
из книги Анатолия Валевского - «Жизнь по сценарию»
Замерзший кисельный берег. Прячущий в молоке отражения город. Позвякивают куранты. Комната с абажуром. Ангелы вдалеке галдят, точно высыпавшие из кухни официанты. Я пишу тебе это с другой стороны земли в день рожденья Христа. Снежное толковище за окном разражается искренним «ай-люли»: белизна размножается. Скоро Ему две тыщи лет. Осталось четырнадцать. Нынче уже среда, завтра — четверг. Данную годовщину нам, боюсь, отмечать не добавляя льда, избавляя следующую морщину от еенной щеки; в просторечии — вместе с Ним. Вот тогда мы и свидимся. Как звезда — селянина, через стенку пройдя, слух бередит одним пальцем разбуженное пианино. Будто кто - то там учится азбуке по складам. Или нет — астрономии, вглядываясь в начертанья личных имён там, где нас нету: там, где сумма зависит от вычитанья.
Поэт: Иосиф Бродский
(Бобик в гостях у Шарика)
Нашёл Шурик на кухне старую пачку киселя да пакет сухого молока.
— Мам, а мы этот кисель варить когда - нибудь будем? — О-ох, дай - ка я посмотрю. Ну точно — срок годности - то уже вышел давно. Придётся выбрасывать, — огорчилась мама. — А это молоко сухое? — Сейчас посмотрю, — сказала мама, рассматривая пакет. — Вот, беда! И молоко тоже старое, позапрошлогоднее. Как это я так проворонила? — А можно я этот кисель и молоко себе возьму? — Не -ет, ты что. Зачем? — Ну, понимаешь, сказка... — Какая ещё сказка? — Ну ты мне сама читала: «Гуси - лебеди». Там молочные реки и кисельные берега были. — Помню-помню. А причём тут эта сказка - то? — Как причём? Как причём? — вопил Шурик. — Из киселя и молока я как раз и буду молочную реку с кисельным берегом делать. — Шустрый ты у меня, Шурик! Я до такого и не додумалась бы. И что, как? Как ты это делать - то собираешься? — Разведу кисель в трехлитровой кастрюле, а в двухлитровой — молоко разведу, а потом все это в таз вылью. Таз ведь у нас большой. — Таз - то большой. А ты сам справишься? — А мне мой друг, Витька, поможет. А ты таз - то мне дашь? — Дам, дам, конечно, раз у вас с Витей такое серьёзное дело намечается, — ответила мама.
И она дала Шурику большой коричневый таз. Как раз к этому моменту подоспел Витя, и ребята дружно принялись за дело. А мама с кухни ушла, чтобы юным любителям сказок не мешать.
Прошло примерно минут тридцать, и мама услышала с кухни радостное «И-и-и-х!» Она поспешила туда. В тазу по замыслу мальчиков протекала молочная река, а берег у неё был розовый, кисельный.
Мама долго внимательно рассматривала работу, а потом сказала:
— Знаете, ребята, что мне ваша картина напомнила? — Что? — поторопился узнать Шурик. — Да, что? — тоже захотел узнать Витя. — Свадьбу рек это мне напомнило. — Чего, чего? — закричали оба мальчика. — Свадьбу рек! — повторила мама. Это, когда две реки, совершенно разные: и по цвету, и по температуре воды, и по характеру течения, прямо, как два человека, текут сначала порознь, но рядышком, бок о бок, так сказать, а потом... — А что, что потом? — допытывались мальчики. — А потом они женятся и становятся одним целым. — Как ты с папой? — на всякий случай уточнил Шурик. — Как моя мама с моим папой? — тоже на всякий случай уточнил Витя. — Да, — ответила мама обоим мальчикам. — Так у нас что, не молочная река с кисельным берегом вышла? — поинтересовался Шурик. — Да, у нас что, свадьба молочной и кисельной рек получилась, что ли? — осведомился Витя. — У Вас, друзья мои, кажется, и то, и другое вышло, — ответила мама.
Молочные реки, кисельные берега (Избранное) Автор: Светлана Беличенко
По - чеховски, С тростью бамбуковой, Гуляю в окрестном лесу. Веду разговоры с приятелем, Носящим пенсне на носу.
Как древние греки - Фланируем, Любуясь на свет в небесах... И дел никаких не планируем, Забыв о песочных часах...
О чём же мы мирно беседуем? И сами не знаем - о чём... Всё чаще, всё больше не ведаем - Чем весь этот Мир огорчён...
Мы сделали всё, что положено, Но смысла в делах не нашли. Свернули с тропинки прохоженной, И лесом сосновым пошли...
Гуляем по - чеховски медленно, Любуемся, как Лао-Цзы - На хвою, Что светит серебряно, Звеня на ветру в бубенцы...
АВТОР: СЕРГЕЙ ПАТРУШЕВ
Чжуан-цзы удил рыбу в реке, и правитель Чу прислал к нему двух своих сановников с посланием. В том послании говорилось: "Желаю возложить на Вас бремя государственных дел".
Чжуан - цзы даже удочку из рук не выпустил и головы не повернул, а только сказал в ответ:
- Я слыхал, что в Чу есть священная черепаха, которая умерла три тысячи лет тому назад. Правитель завернул её в тонкий шёлк, спрятал в ларец, а ларец тот поставил в своём храме предков. Что бы предпочла эта черепаха: быть мёртвой, но чтобы поклонялись её костям, или быть живой, даже если ей пришлось бы волочить свой хвост по грязи?
По мотивам «Рождественской песни в прозе» Чарльза Диккенса. Мартовский Заяц - Cultural reference to «Alice’s Adventures in Wonderland» - Author: Lewis Carroll
(Нецензурное выражение !)
Два матроса в лесу Обращаются к ветру и сумраку, Рассекают листву Тёмной кожей широких плечей. Их сердца далеко, Под ремнями, патронными сумками, А их ноги, как сваи, Спускаются в сточный ручей. Император устал. Ведь дорога от леса до города – Это локтем поддых И ещё на колене ушиб, Чьи -то лица в кустах, Санитары, плюющие в бороду, И другие плоды Разложения русской души. Он не слышит ни клятв, Ни фальшивых советов зажмуриться, Ни их «ёб твою мать», Ни как бьётся о землю приклад – Император прощается С лесом, закатом и улицей, И ему наплевать На всё то, что о нём говорят.
Он им крикнет с пенька:
"In the midst of this stillness and sorrow, In these days of distrust May be all can be changed – who can tell? Who can tell what will come To replace our visions tomorrow And to judge our past?" (*)
Вот теперь я сказал, что хотел.
Из романа Виктора Пелевина - «Чапаев и пустота» ______________________________________________________________________
(*) Посреди этой тишины и печали, В эти дни недоверия Может быть, все можно изменить – кто может сказать? Кто может сказать, что придёт На смену нашим видениям завтра И осудит наше прошлое? _______________________________________________________________________
Начать с того, что Марли был мёртв. Сомневаться в этом не приходилось. Свидетельство о его погребении было подписано священником, причётником, хозяином похоронного бюро и старшим могильщиком. Оно было подписано Скруджем. А уже если Скрудж прикладывал к какому - либо документу руку, эта бумага имела на бирже вес.
Итак, старик Марли был мёртв, как гвоздь в притолоке.
Учтите: я вовсе не утверждаю, будто на собственном опыте убедился, что гвоздь, вбитый в притолоку, как-то особенно мёртв, более мёртв, чем все другие гвозди. Нет, я лично скорее отдал бы предпочтение гвоздю, вбитому в крышку гроба, как наиболее мёртвому предмету изо всех скобяных изделий. Но в этой поговорке сказалась мудрость наших предков, и если бы мой нечестивый язык посмел переиначить её, вы были бы вправе сказать, что страна наша катится в пропасть. А посему да позволено мне будет повторить ещё и ещё раз: Марли был мёртв, как гвоздь в притолоке.
Знал ли об этом Скрудж? Разумеется. Как могло быть иначе? Скрудж и Марли были компаньонами с незапамятных времён. Скрудж был единственным доверенным лицом Марли, его единственным уполномоченным во всех делах, его единственным душеприказчиком, его единственным законным наследником, его единственным другом и единственным человеком, который проводил его на кладбище. И всё же Скрудж был не настолько подавлен этим печальным событием, чтобы его деловая хватка могла ему изменить, и день похорон своего друга он отметил заключением весьма выгодной сделки.
Вот я упомянул о похоронах Марли, и это возвращает меня к тому, с чего я начал. Не могло быть ни малейшего сомнения в том, что Марли мёртв. Это нужно отчетливо уяснить себе, иначе не будет ничего необычайного в той истории, которую я намерен вам рассказать. Ведь если бы нам не было доподлинно известно, что отец Гамлета скончался ещё задолго до начала представления, то его прогулка ветреной ночью по крепостному валу вокруг своего замка едва ли показалась бы нам чем - то сверхъестественным. Во всяком случае, не более сверхъестественным, чем поведение любого пожилого джентльмена, которому пришла блажь прогуляться в полночь в каком-либо не защищённом от ветра месте, ну, скажем, по кладбищу св. Павла, преследуя при этом единственную цель — поразить и без того расстроенное воображение сына.
Скрудж не вымарал имени Марли на вывеске. Оно красовалось там, над дверью конторы, ещё годы спустя: СКРУДЖ и МАРЛИ. Фирма была хорошо известна под этим названием. И какой - нибудь новичок в делах, обращаясь к Скруджу, иногда называл его Скруджем, а иногда — Марли. Скрудж отзывался, как бы его ни окликнули. Ему было безразлично.
Ну и сквалыга же он был, этот Скрудж! Вот уж кто умел выжимать соки, вытягивать жилы, вколачивать в гроб, загребать, захватывать, заграбастывать, вымогать… Умел, умел старый греховодник! Это был не человек, а кремень. Да, он был холоден и твёрд, как кремень, и ещё никому ни разу в жизни не удалось высечь из его каменного сердца хоть искру сострадания. Скрытный, замкнутый, одинокий — он прятался как устрица в свою раковину. Душевный холод заморозил изнутри старческие черты его лица, заострил крючковатый нос, сморщил кожу на щеках, сковал походку, заставил посинеть губы и покраснеть глаза, сделал ледяным его скрипучий голос. И даже его щетинистый подбородок, редкие волосы и брови, казалось, заиндевели от мороза. Он всюду вносил с собой эту леденящую атмосферу. Присутствие Скруджа замораживало его контору в летний зной, и он не позволял ей оттаять ни на полградуса даже на веселых Святках.
Жара или стужа на дворе — Скруджа это беспокоило мало. Никакое тепло не могло его обогреть, и никакой мороз его не пробирал. Самый яростный ветер не мог быть злее Скруджа, самая лютая метель не могла быть столь жестока, как он, самый проливной дождь не был так беспощаден. Непогода ничем не могла его пронять. Ливень, град, снег могли похвалиться только одним преимуществом перед Скруджем — они нередко сходили на землю в щедром изобилии, а Скруджу щедрость была неведома.
Никто никогда не останавливал его на улице радостным возгласом: «Милейший Скрудж! Как поживаете? Когда зайдете меня проведать?» Ни один нищий не осмеливался протянуть к нему руку за подаянием, ни один ребёнок не решался спросить у него, который час, и ни разу в жизни ни единая душа не попросила его указать дорогу. Казалось, даже собаки, поводыри слепцов, понимали, что он за человек, и, завидев его, спешили утащить хозяина в первый попавшийся подъезд или в подворотню, а потом долго виляли хвостом, как бы говоря: «Да по мне, человек без глаз, как ты, хозяин, куда лучше, чем с дурным глазом».
А вы думаете, это огорчало Скруджа? Да нисколько. Он совершал свой жизненный путь, сторонясь всех, и те, кто его хорошо знал, считали, что отпугивать малейшее проявление симпатии ему даже как -то сладко.
И вот однажды — и притом не когда-нибудь, а в самый сочельник, — старик Скрудж корпел у себя в конторе над счётными книгами. Была холодная, унылая погода, да к тому же ещё туман, и Скрудж слышал, как за окном прохожие сновали взад и вперёд, громко топая по тротуару, отдуваясь и колотя себя по бокам, чтобы согреться. Городские часы на колокольне только что пробили три, но становилось уже темно, да в тот день и с утра все, и огоньки свечей, затеплившихся в окнах контор, ложились багровыми мазками на тёмную завесу тумана — такую плотную, что, казалось, её можно пощупать рукой. Туман заползал в каждую щель, просачивался в каждую замочную скважину, и даже в этом тесном дворе дома напротив, едва различимые за густой грязно - серой пеленой, были похожи на призраки. Глядя на клубы тумана, спускавшиеся всё ниже и ниже, скрывая от глаз все предметы, можно было подумать, что сама Природа открыла где - то по соседству пивоварню и варит себе пиво к празднику.
Скрудж держал дверь конторы приотворённой, дабы иметь возможность приглядывать за своим клерком, который в тёмной маленькой каморке, вернее сказать чуланчике, переписывал бумаги. Если у Скруджа в камине угля было маловато, то у клерка и того меньше, — казалось, там тлеет один - единственный уголёк. Но клерк не мог подбросить угля, так как Скрудж держал ящик с углём у себя в комнате, и стоило клерку появиться там с каминным совком, как хозяин начинал выражать опасение, что придётся ему расстаться со своим помощником. Поэтому клерк обмотал шею потуже белым шерстяным шарфом и попытался обогреться у свечки, однако, не обладая особенно пылким воображением, и тут потерпел неудачу.
— С наступающим праздником, дядюшка! Желаю вам хорошенько повеселиться на Святках! — раздался жизнерадостный возглас. Это был голос племянника Скруджа. Молодой человек столь стремительно ворвался в контору, что Скрудж — не успел поднять голову от бумаг, как племянник уже стоял возле его стола. — Вздор! — проворчал Скрудж. — Чепуха!
Племянник Скруджа так разогрелся, бодро шагая по морозцу, что казалось, от него пышет жаром, как от печки. Щёки у него рдели — прямо любо - дорого смотреть, глаза сверкали, а изо рта валил пар.
— Это Святки — чепуха, дядюшка? — переспросил племянник. — Верно, я вас не понял! — Слыхали! — сказал Скрудж. — Повеселиться на Святках! А ты -то по какому праву хочешь веселиться? Какие у тебя основания для веселья? Или тебе кажется, что ты ещё недостаточно беден? — В таком случае, — весело отозвался племянник, — по какому праву вы так мрачно настроены, дядюшка? Какие у вас основания быть угрюмым? Или вам кажется, что вы ещё недостаточно богаты?
На это Скрудж, не успев приготовить более вразумительного ответа, повторил свое «вздор» и присовокупил еще «чепуха!».
из Сказки Чарльза Диккенса - «Рождественская песнь в прозе»
Двуликий Янус моих чувств: То стар; то молод. То мат, то – Господи из уст. То, в жар; то, в холод.
То, переменный ток в крови. То, постоянный. Живу: то, встречами любви; То, расставаниями.
Мне льстят: вот Солнце и Луна В проёмах окон.“ Да, соглашусь, но жизнь, одна. И та, в пороках.
Двуликий Янус (Из цикла "Имена") Автор: Геннадий Головин
«Мария Медичи в образе Минервы» с бабочкокрылыми ангелочками обоих полов, королевским скипетром вместо полагающегося копья и статуей Победы вместо совы получилась далека от образа мудрой воительницы. Хотя на сей облик умных вояк косвенно намекает валяющийся под ногами объёмный пазл «собери рыцаря».
И всё же королева одобрила творение, вероятно, подумав: «А ещё говорят, что идеальной женщины не существует. Сама вижу... Врут же, сволочи!»
Автор и в самом деле польстил внешности полувековой дамы, действуя по простому принципу женской логики: длинные волосы нужно подстричь, короткие - нарастить, прямые - завить, а кудрявые - выпрямить. Поэтому развивающаяся шевелюра моложавой блондинки.. была ещё дальше от истины, чем всё остальное на этом полотне. Впрочем, реализма от автора и не требовалось. Впоследствии первые три картины решили предать огню, поэтому повесили в обрамлении камина.
В «судьбе Марии Медичи» собственно сама Медичи не участвовала, зато присутствовали сразу три Судьбы (такая уж тавтология) с формами, словно их война с жиром окончилась массой военнопленных.
Одна пряла жизнь будущей царицы, другая её измеряла, а третья... вот тут у автора возникла проблема этического характера: дать ли последней мымре - мойре в руки полагающиеся ножницы или папаня Зевс (изображённый на этой же картине) не позволяет баловаться с атрибутикой смерти в тематике ещё не рождённой коронованной особы. Словно ученик на диктанте, не уверенный в правильности буквы «а» или «о», Питер Пауль изобразил нечто среднее вроде колюще - режущего предмета, только почти полностью сливающегося с фоном.
Сразу же после этой маленькой лжи пишется здоровенный «триумф Правды», которую (а именно Правду) Хронос поднимает к Марии с её выросшим младенцем.
Изображенная Истина, по мнению автора, должна засвидетельствовать абсолютное примирение матери с сыном, который вопреки пословице «дело мастера боится» не испугался выслать мать за тридевять земель на тридесять букв.
Однако, во всех смыслах, голая Правда заключалась в постоянных ссорах и лишь показушном перемирии между ними. Вероятно, поэтому обнаженная дева Время от Времени изворачивалась в руках лысого старичка Времени (опять тавтология какая - то), не желая участвовать в заоблачном лицемерии близких родственников.
Сегодня семейные разборки в стиле телепередачи «никто не забыт, ничто не забыто» далеки от фатальности тех времён, и никто не призывает Правду в роли свидетеля или понятОго.
На пятой по счёту картине, в итоге ставшей заключительной в монархическом выпуске, проёмы между окнами закончились, а силуэты над дверями туалетов не входили в общий заказ, поэтому пришлось художнику переходить на стандартный формат в последующих произведениях. До изобретения фотоаппарата оставалось всего пару веков, но автору дали только четыре года, и сроки начинали поджимать.
Месяц открытой скобкой, В небе ночном сияет, Ангел улыбкой робкой, И красотой пленяет.
Тихо мяучит кошка, Дома уют и покой, Ангел взглянув окошко, Мне помахал рукой.
Месяц открытой скобкой... Автор: Аркадий Абрамович
Всем известна поговорка «Мой дом – моя крепость. У меня нет дома, зато есть квартира в Москве, что тоже, согласитесь, неплохо. В средние века дома защищали мощные оборонительные стены. Мою квартиру защищает домофон внизу, а на этаже – двойные входные двери, которые напоминают мне многое.
Первую входную дверь установила моя дочь Маша, фотомодель, когда вернулась из Парижа после съёмок. Дверь металлическая, непробиваемая, которую никто не взломает. В центре двери установлен оптический глазок, в который видна часть лестницы, лифт и лестничная площадка. Вверху – номер квартиры. Слева – красивая золотистая ручка с финским замком, ключ от которого меня когда - то просто поразил: какой стороной его не вставишь, он всё равно открывает. На ключе нанесены таинственные, словно древние письмена бороздки, и, вразнобой, большие и маленькие точки.
Мы переставили этот замок со второй двери. Все тридцать лет жизни за этим замком я чувствовала себя в безопасности – никто не смог его открыть. А может, и не пытался? Муж очень гордился этим замком – это он его купил с большими трудностями, и врезал тоже он. В советские времена бывали большие трудности с решением маленьких проблем, в частности с замками. Над замком - сфинксом располагается замок попроще, с большим, жёлтого металла ключом, у которого зубцы похожи на кремлевские. Для красоты дверь обтянута чёрной искусственной кожей, порезанной и заклеенной кое - где.
Порезал дверь Лёша по прозвищу Бандит, с которым одно время встречалась моя дочь. Красивый черноволосый и черноглазый молодой человек, он нарядился в модную шёлковую рубашку, которые только появились в Москве, безукоризненно отглаженные брюки и лаковые щиблеты (чем не гангстер 30х годов?), когда пришёл знакомиться с мамой подружки, то есть со мной.
Он держался достойно, хотя нервные движения рук выдавали его волнение. Я спросила его о родителях. Родителей убили. Они были предпринимателями. Я живу с бабушкой». «Ладишь с ней?» «А то! Ремонт сделал». «Чем занимаешься?» «Да так, ничем, - он замялся, - подрабатываю в разных фирмах». Дочь скорчила страшную гримасу, показывая, что пора прекратить допрос. Позже она призналась мне, что Леша «крышует».
Думаю, вам не нужно объяснять, что значит это слово и кто занимается таким «делом»? Роман их продлился недолго, всего пару месяцев. Когда Маша решила с ним расстаться, он стал угрожать ей по телефону. Я пыталась его урезонить, тогда он стал угрожать мне – обещал сжечь мою машину, стоявшую у подъезда. Несчастный одинокий волчонок девяностых, кого безжалостно «переехала» машина перестройки. Я жалела его как сироту, выходила к подъезду для выяснения отношений, пока он не поднёс сжатый кулак к моему лицу. «Прочь отсюда, ублюдок!» - вскричала я и испепелила его взглядом.
Но он остался жив и порезал нам обшивку двери, оставив после себя бандитскую «роспись на память», избежав при этом избитой фразы «здесь был Лёша». Уже много лет его нет на этом свете. Вскоре его застрелили подельники. По просьбе Лёшиной бабушки Маша его хоронила. Порезы на двери я заклеила чёрным траурным скотчем, словно предвидя его скорую кончину. Пёс - рыцарь, он присмотрел себе девицу - красавицу, он ломился в наш дом, хотел подмять нас под себя. Не вышло – Господь миловал.
Двери, рассказ из двух историй. История первая Автор: Анна Маякова
А хoчешь, я тебе oткрою тайну ? Один такой малюсенький сeкрет ? Знaй… люди не встречаются слyчайно, Слyчайностей, поверь мне, в жизни нет.
Не веришь ? Ну тогда, хотя б, послушай, Не бойся, я тебя не обману, Представь себе, что существуют души, Настроенные на одну струну.
Как звёзды в бесконечности Вселенной Они блуждают сотнями дорог, Чтоб встретиться когда-то… непременно… Но лишь тогда, когда захочет Бог,
Для них нет норм в привычном понимании, Они – свободны, как паренье птиц, Для них не существует расстояний, Условностей, запретов и границ.
Автор: Сергeй Пoдоленчук
- В самом деле, - сказал он во время разговора, обращаясь к Виллибальду шутливым тоном, но уже без горечи, - в самом деле, мой отец не достаточно расхвалил мне ваши общественные таланты. Вам удалось нечто, что вам самому, вероятно, не кажется таким трудным и что я, напротив того, считаю совершенно необыкновенным. Вам удалось довести графиню до того, что она заговорила с вами, совсем чужим для неё человеком, которого она видела в первый раз. Мало того, она, по вашему приглашению, забыв всякую девическую стыдливость, выпила залпом полный стакан вина. Если бы вы знали все странности нашей графини так же хорошо, как я, вы бы не удивились, если бы я, с вашего позволения, принял вас за колдуна. - Я надеюсь, однако, - возразил смеясь Виллибальд, - что за колдуна самого безобидного рода, который пускает в ход свою волшебную палочку лишь для того, чтобы вызывать в жизни только светлое и радостное.
Опасаясь уязвить ревность графа, друзья не углублялись более в этот вопрос, переменили разговор и более не упоминали о графине и её странностях.
Когда вечером друзья после веселого, почти роскошно проведённого дня остались одни в своей комнате, Гартман сказал:
- Скажи, Виллибальд, не чувствуешь ли ты себя в этом замке как -то по-особенному? - Я не заметил ничего такого, - ответил Виллибальд. - Напротив, всё в замке мне кажется весьма простым, и я не вижу ничего таинственного в речах молодого человека. Молодой граф влюблён в графиню, которая его не переносит, а старый граф, желая их свадьбы, огорчается этим и не знает, что предпринять, чтобы уладить дело. Вот и всё! - Нет-нет, - вскричал Гартман. - Совсем не всё! Разве ты не понял, что мы попали как раз к шиллеровским "Разбойникам" (*). Место действия - старый богемский замок; значит, декорация соответствует трагедии. Действующие лица: Максимилиан, владетельный граф; его сын Франц; его племянница Амалия. Ну а Карл, вероятно, состоит атаманом разбойников, которые на нас напали. Я очень рад, что наконец -то в действительной жизни вижу приключение, давшее сюжет для трагедии Шиллера. Теперь я могу узнать на деле, что станется с Карлом Моором, убьют ли его швейцарцы, или он отдастся в руки правосудия. Интересно только знать, допустим ли мы, в качестве случайно присутствующего хора, графу Францу запереть старого отца в башню, возвышающуюся, как ты можешь видеть, в конце парка; особенно, когда у нас нет ворона Германа, который бы приносил ему пищу.
Виллибальд посмеялся над нелепыми фантазиями Гартмана; но заметил, что в самом деле, по странной игре случая, все главные действующие лица в замке носят имена героев трагедии и недостает разве только Германа и старого Даниэля.
- Кто знает, - возразил Гартман, - может быть, завтра оба они появятся на сцену. Что же касается главного героя драмы, то хотя его нет в замке, но мне так и кажется, что вот войдёт странно одетый человек с загорелым диким лицом и воскликнет сентиментально: "Амалия! Ты плачешь?"
Друзья принялись соображать, каким бы образом все это могло случиться, и всячески изощрялись в придумывании пародий на великую, но страшную трагедию, даже улегшись в постели, так что начало рассветать, когда они наконец уснули.
На другой день оказалось, что у графини Амалии болела голова, и она не выходила из своей комнаты. Граф Франц зато был очень весел и совсем не имел своего вчерашнего вида; у старого графа тоже точно гора свалилась с плеч.
Таким образом, разговор за обеденным столом вёлся свободно, беззаботно и живо, и ничто не нарушало этого настроения. Когда после обеда было разлито в стаканы старое крепкое вино, старый граф спросил у друзей, приходилось ли им пить подобное вино в Берлине. Гартман сказал на это, что, насколько он помнит, такого вина ему не приходилось пить, но что на одном празднике его угощали как -то старым рейнвейном (**), который, по его мнению, превосходил все вина, какие ему случалось пробовать до этого вина.
- Ну-ну, - вскричал старый граф, причем его лицо просияло от радости. - Ну-ну, посмотрим, на что годится мой погреб... Даниэль! - позвал он одного из слуг. - Даниэль, принеси две бутылки столетнего рейнвейна и хрустальные бокалы.
Можно себе представить, что друзья почувствовали себя как-то странно при этом имени. Вскоре вошёл старый, совсем седой слуга со сгорблённой спиной. Он принёс вино и бокалы. Друзья не могли отвести глаз от этого слуги. Гартман взглянул многозначительно на Виллибальда, как будто желая сказать: "Ну, не был ли я прав?" У Виллибальда вырвались слова: "В самом деле, это очень замечательно!"
Когда после обеда друзья остались одни с графом Францем и весело болтали о том и о сём, граф, вдруг пристально посмотрев сначала на Гартмана, затем на Виллибальда, спросил, что нашли друзья замечательного в появлении старого Даниэля?
- Вероятно, - продолжал он, заметив, что друзья в смущении молчали, - старый верный слуга нашей семьи напомнил вам какое - нибудь замечательное событие вашей жизни, и если это событие не секрет, то я был бы очень вам обязан, если бы вы со свойственным вам обоим талантом живо и толково рассказывать поделились со мной этим событием. Я очень прошу вас об этом.
Гартман сказал, что появление Даниэля не вызвало никаких воспоминаний, относящихся до их жизни, но напомнило им один смешной случай, но совершенно ничтожный и пустой, так что о нём не стоит рассказывать.
Но так как граф настаивал и продолжал просить друзей открыть ему причину их внезапного изумления, то Виллибальд сказал:
- Неужели для вас может иметь такое значение мимолетная мысль незнакомого вам человека, с которым вас свёл только случай? Но раз вы хотите знать, о чём вы подумали, когда вошёл старый Даниэль, будь по -вашему! Но скажите мне сначала, если бы вам случилось принять участие в каком - нибудь драматическом представлении, не были ли бы вы огорчены, если бы на вашу долю выпало изображать какого - нибудь злодея?
- Если, - ответил граф, - роль интересна и даёт возможность выказать свой талант, как обыкновенно бывает в ролях злодеев, мне было бы не на что жаловаться. - Ну так вот, - продолжал Виллибальд, - мой друг Гартман говорил вчера в шутку, что в вашем старом чудном замке собрались все главные действующие лица "Разбойников" Шиллера, за исключением Германа и старого Даниэля, и как раз за обедом оказалось, что в замке есть старый слуга Даниэль...
Виллибальд на этих словах запнулся, так как заметил, что лицо графа страшно побледнело, и он зашатался, так что едва мог сидеть на месте.
- Простите меня, - сказал он трясущимися губами, - простите меня; у меня кружится голова. Я себя совсем не хорошо чувствую.
И, поднявшись через силу, граф вышел из комнаты.
- Что же это такое? Что здесь творится? - сказал Гартман. - Гм, - возразил Виллибальд, - что за наваждение? Какая -то дьявольщина. Ты, пожалуй, был прав, когда высказал мне, что тут что - то очень неладно. Или на совести графа Франца действительно лежит какое - нибудь пятно, или мысль о несчастной судьбе Амалии из "Разбойников", о которых я так некстати упомянул, смертельно поразила его в сердце. Я должен был молчать; но кто же мог это знать? - Только в этом случае, - прервал Гартман своего друга, - граф и мог огорчиться, увидев себя в роли этого негодяя, и потому тебе совсем не нужно было говорить ему правду; следовало придумать какую - нибудь другую причину своего удивления. Я не чувствую поэтому никакого желания проникать глубже в окружающую нас тайну, и так как моя рана уже почти зажила, я думаю, что всего благоразумнее просить старого графа завтра же отправить нас на ближайшую почтовую станцию.
из рассказа Гофмана Эрнста Теодора Амадей - «Разбойники» __________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
(*) попали как раз к шиллеровским "Разбойникам" - «Разбойники» — это драма немецкого поэта Иоганна Кристофа Фридриха фон Шиллера.
Сюжет пьесы базируется на противостоянии двух братьев семейства Моор — Карла и Франца. Франц всеми возможными способами пытается заполучить наследство после смерти отца и сердце прекрасной девушки Амалии — возлюблённой брата. Карл в это время находится далеко от дома. Премьера пьесы состоялась в 1782 году. До неё автору пришлось переписать несколько эпизодов и внести некоторые коррективы в финал.
(**) его угощали как -то старым рейнвейном - Рейнвейн - белые немецкие вина, вырабатываемые в Рейнгау, Рейнхсссене, а также в Рейнпфальце и Палатинете. Каждый из этих районов выпускает вино со специфическими отличиями. Самое лучшее готовится из винограда "рислинг". Рейнские вина обычно имеют тяжелую консистенцию, особый плодовый букет и являются полусухими.
