Технические процессы театра «Вторые подмостки»

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Технические процессы театра «Вторые подмостки» » Техническое искусство » Путь в дюнах за ключом к ответу


Путь в дюнах за ключом к ответу

Сообщений 1 страница 18 из 18

1

! Внимания ! на Путях твоих

Каждый день я вижу двух - трёх человек, пролетающих без оглядки на красный свет светофора, как будто его вообще не существует. Я не проповедник, но я могу вам сказать следующее: жизнь, которую ведут люди, делает их сумасшедшими, и это безумство проявляется в манере вождения.

                                                                                            -- Чарльз Буковски  (американский поэт, писатель, публицист и сценарист)

Замёрзшая роза не чувствует холод,
В игольчатых "звёздах"- снежинках красуясь...
Когда - то была в эпицентре всех судеб
И жизненный путь ей казался так долог!
Её воспевали в стихах и куплетах,
Хранили подобно волшебному слитку;
Она лишь дарила скупые улыбки,
Вся в роскошь ярчайшего цвета одета.
Её называли колдуньей опасной,
Но вновь восхищались резными шипами!
Наверное, дрогнул бы подлинный камень,
Навек покоренный богиней прекрасной...
Ей кланялись низко, порой замирали,
Не в силах бороться с любовным недугом!
Жестоко настигла январская вьюга,
Что судьбами вечно и верно играет.
Замёрзшая роза не чувствует холод,
В игольчатых "звёздах"- снежинках красуясь -
И этот морозный прощальный рисунок
Украсит проснувшийся поутру город...

                                                                      Замёрзший Цветок
                                     Источник : ВК«СЛАЙДИК - шоу |Поздравления| Открытки »

Музыкальное вдохновение

0

2

Дорожные заметки вечно возвращающегося в Васильки через пажити
____________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

Примечание: Трудно, конечно, сказать с полной достоверностью, что есть эти самые пажити. Но видимо, данное слово входит в "магическую абракадабру", описывающую одну из локаций нашей метафизической сюр - реальности: Пажати - Не замай ! - И вот вам в том, моя командирская зарука (©) .
____________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

В Петушках расцветали
жасмины,
Не скучаю по шахтам
в Донбассе,
Утром встретил я Вас
у осины,
Запах свежести шёл ананасный.
Полюбились Вы формой фигуры,
И румянцем густым на щеках,
Прут держали в руке арматуры,
Мимо Вас я прошёл, торопясь..

                                                              В Петушках...
                                                  Автор: Анвар Генатулин

Шуточный танец «Васильки», 1976 г. Исполняют Л.Белова и В.Шишков.  ... ...

Однажды дон Хенаро возвращался к себе домой в Икстлан и встретил безымянного духа.

Дух вступил с ним в борьбу, в которой победил дон Хенаро.

Но перед тем как отступить, дух перенёс его в неизвестную горную местность и бросил одного на дороге. Дон Хенаро встал и начал свой путь назад в Икстлан.

Навстречу ему стали попадаться люди, у которых он пытался узнать дорогу, но все они или лгали ему, или пытались столкнуть его в пропасть.

Постепенно дон Хенаро стал догадываться, что все, кого он встречает, на самом деле нереальны. Это были фантомы - но вместе с тем обычные люди, один из которых был и он сам до своей встречи с духом. Поняв это, дон Хенаро продолжил своё путешествие.

Дослушав эту странную историю, Кастанеда спросил, что произошло потом, когда дон Хенаро вернулся в Икстлан.

Но дон Хенаро ответил, что он так и не достиг Икстлана. Он до сих пор идёт туда, хотя знает, что никогда не вернётся.

И Кастанеда понял, что Икстлан, о котором говорит дон Хенаро, - не просто место, где тот когда - то жил, а символ всего, к чему стремится человек в своём сердце, к чему он будет идти всю свою жизнь и чего он никогда не достигнет. А путешествие дона Хенаро - это просто иносказание, рассказ о вечном возвращении к месту, где человек когда - то был счастлив.

Конечно, история, которую пересказал Кастанеда, не нова. Другой латиноамериканец, Хорхе Луис Борхес вообще утверждал, что новых историй нет, и в мире их существует всего четыре.

Первая - это история об укреплённом городе, который штурмуют и обороняют герои.

Вторая - это история о возвращении, например, об Улиссе, плывущем к берегам Итаки, или, в нашем случае, о доне Хенаро, направляющемся домой в Икстлан.

Третья история - это разновидность второй, рассказ о поиске.

И четвёртая история - рассказ о самоубийстве Бога.

Эти четыре архетипа путешествуют по разным культурам и в каждой обрастают, так сказать, разными подробностями.

Упав на мексиканскую почву, история о вечном возвращении превращается в рассказ о путешествии в Икстлан. Но российское массовое сознание, как доказал общенациональный успех мексиканской мелодрамы "Богатые тоже плачут", очень близко к латиноамериканскому - мы не только Третий Рим, но и второй Юкатан. И поэтому неудивительно, что отечественная версия истории о вечном возвращении оказывается очень похожей на рассказ мексиканского мага.

Поэма Венедикта Ерофеева "Москва - Петушки" была окончена за год или два до появления "Путешествия в Икстлан", так что всякое заимствование исключается.

Сюжет этого трагического и прекрасного произведения очень прост. Венечка Ерофеев, выйдя из подъезда, куда его прошлым вечером бросила безымянная сила, начинает путешествие в свой Икстлан, на станцию Петушки. Вскоре он оказывается в электричке, где его окружает целый рой спутников. Сначала они кажутся вполне настоящими, как и люди, которых встречает на своём пути дон Хенаре, - во всяком случае они охотно выпивают вместе с Венечкой и восторженно следят за высоким полётом его духа.

Но потом, после какого - то сбоя, который даёт реальность, они исчезают, и Венечка оказывается один в пустом и тёмном вагоне. Вокруг него остаются лишь вечные сущности вроде Сфинкса и неприкаянные души вроде понтийского царя Митридата с ножиком в руке. А электричка уже идёт в другую сторону, прочь от недостижимых Петушков.

Но только поверхностному читателю может показаться, что речь и правда идёт о поездке в электропоезде.

Приведу только одну цитату:

"Я шёл через луговины и пажити, через заросли шиповника и коровьи стада, мне в поле кланялись хлеба и улыбались васильки... Закатилось солнце, а я всё шёл "Царица небесная, как далеко ещё до Петушков! - сказал я сам себе. - Иду, иду, а Петушков всё нет и нет. Уже и темно повсюду... "Где же Петушки?" спросил я, подходя к чьей - то освещённой веранде... Все, кто был на веранде, расхохотались и ничего не сказали. Странно! Мало того, кто - то ржал у меня за спиной. Я оглянулся - пассажиры поезда "Москва - Петушки" сидели по своим местам и грязно улыбались. Вот как? Значит, я всё ещё еду?"

Русский способ вечного возвращения отличается от мексиканского в основном названиями населённых пунктов, мимо которых судьба проносит героев, и теми психотропными средствами, с помощью которых они выходят за границу обыденного мира.

Для мексиканских магов и их учеников это галлюциногенный кактус пейот, грибы псилоцибы и сложные микстуры, приготовляемые из дурмана.

Для Венечки Ерофеева и многих тысяч адептов его учения это водка "кубанская", розовое крепкое и сложные коктейли, приготовляемые из лака для ногтей и средства от потливости ног.

Кстати, в полном соответствии с практикой колдунов, каждая из этих смесей служит для изучения особого аспекта реальности.

Мексиканские маги имеют дело с разнообразными духами, а Венечке Ерофееву являются какой - то подозрительный господь, весь в синих молниях, смешливые ангелы и застенчивый железнодорожный сатана.

Видимо, дело здесь в том, что речь идёт не столько о разных духовных сущностях, сколько о различных традициях восприятия сверхъестественного в разных культурах.

Столкновение с духом изменило идею мира, которая была у дона Хенаро, и он оказался навсегда отрезанным от остальных людей. То же, в сущности, произошло и с Венечкой, который заканчивает своё повествование словами:

"И с тех пор я не приходил в сознание и никогда не приду".

                                                                                                                                       из эссе Виктора Пелевина - «Икстлан — Петушки»

Путь в дюнах за ключом к ответу

0

3

Как я выгляжу?

Убийство Билла. Смерть Билла. Фильм «Убить Билла. Фильм 2» год 2004

когда я умру, одень меня в голубое
Не приноси мне цветы, сорванные с земли
Даже улыбки, вырванные из жизни.
Когда я умру, я хочу мягкий, лёгкий саван
Хлопчатобумажная ткань без пятен и без цвета
И атласные туфли с короткими шнурками.
Без узлов
Когда я умру, позволь мне встать на место мёртвых людей
Из снов мёртвых людей,
О жизнях умерших людей
Которые растворяются быстро и медленно
Под палящим солнцем и звуком твоих шагов.
Шаги слышны на месте мёртвых
И птиц
И падающих листьев, и людей,
Много людей.
Когда я умру, я хочу, чтобы ты поставил меня на ноги
Видя, как рушится горизонт,
Облако, которое растворяется,
Шаг, который рушится
Узы и объятия, которые распадаются,
Во время
На пути к синеве

                                                                   Смерть в голубом
                                                       Поэт: Филиппа Вера  Джардим

Путь в дюнах за ключом к ответу

0

4

В траектории не отречения

Когда этот сфинкс повернёт лицо –
Мир станет иным, и мы станем иными.
Когда древний сфинкс повернёт лицо –
Я стану твоим, и ты скажешь мне имя.
Когда этот мир повернёт лицо –
Созвездия лягут на наши ладони.
Когда эта жизнь разомкнёт кольцо –
Истает, как снег, тень последней погони.
Пока грозный сфинкс повернёт лицо –
Две наших кротких жизни мИнут ли?
Когда страшный сфинкс повернёт лицо…
Окликнуть ли?..

                                                                   Египетская ночь (Отрывок)
                                                               Автор: Языков Олег Юрьевич

Египетская инструментальная музыка Египетский фильм

Одетый в партикулярное платье (1) Эраст Петрович стремглав взлетел по истёртым чугунным ступеням парадного крыльца, миновал бородатого служителя в зелёной ливрее и занял удобную позицию в полукруглой амбразуре окна, откуда отлично просматривался и вестибюль с гардеробом, и двор, и даже входы в оба крыла.

Впервые с тех пор, как умер отец и жизнь молодого человека свернула с прямого и ясного пути, смотрел Эраст Петрович на священные жёлтые стены университета без сердечной тоски о том, что могло сбыться, да не сбылось.

Ещё неизвестно, какое существование увлекательней и полезней для общества – студенческая зубрёжка или суровая жизнь сыскного агента, ведущего важное и опасное дело. (Ладно, пусть не опасное, но всё же чрезвычайно ответственное и таинственное.)

Примерно каждый четвёртый из студентов, попадавших в поле зрения внимательного наблюдателя, носил пенсне, причём многие именно на шёлковой ленте. Примерно каждый пятый имел на физиономии некоторое количество прыщей. Хватало и сутулых. Однако сойтись в одном субъекте все три приметы никак не желали.

Во втором часу проголодавшийся Фандорин достал из кармана сандвич с колбасой и подкрепился, не покидая поста.

К тому времени у Эраста Петровича успели установиться вполне приязненные отношения с бородатым привратником, который велел звать его Митричем и успел дать молодому человеку несколько ценнейших советов по поводу поступления в «нивирситет».

Фандорин, который представился говорливому старику провинциалом, мечтающим о заветных пуговицах с университетским гербом, уже подумывал, не переменить ли версию и не расспросить ли Митрича напрямую о «зутулом» и прыщавом, когда привратник в очередной раз засуетился, сдёрнул с головы фуражку и распахнул дверь.

Эту процедуру Митрич проделывал, когда мимо проходил кто - нибудь из профессоров или богатых студентов, за что время от времени получал то копейку, а то и пятак.

Эраст Петрович оглянулся и увидел, что к выходу направляется некий студент, только что получивший в гардеробе роскошный бархатный плащ с застёжками в виде львиных лап. На носу у щёголя поблёскивало пенсне, на лбу розовела россыпь прыщиков. Фандорин так и напружинился, пытаясь разглядеть, что там у студента с осанкой, но проклятая пелерина плаща (2) и поднятый воротник мешали поставить диагноз.

– Приятного вечера, Николай Степаныч. Не прикажете ли извозчика? – поклонился привратник.
– Что, Митрич, дождик - то перестал? – тонким голосом спросил прыщавый. – Ну тогда пройдусь, засиделся. – И двумя пальцами в белой перчатке уронил в подставленную ладонь монетку.
– Кто таков? – шепнул Эраст Петрович, напряжённо вглядываясь в спину франта. Вроде сутулится?
– Ахтырцев Николай Степаныч. Первейший богач, княжеских кровей, – благоговейно сообщил Митрич. – Кажный раз не меньше пятиалтынного кидает.

Фандорина аж в жар бросило. Ахтырцев! Уж не тот ли, что в завещании душеприказчиком указан!

Митрич кланялся очередному преподавателю, длинноволосому магистру физики, а когда обернулся, его ждал сюрприз: уважительный провинциал будто сквозь землю провалился.

Чёрный бархатный плащ был виден издалека, и Фандорин нагнал подозреваемого в два счёта, но окликнуть не решился: что, собственно, он может этому Ахтырцеву предъявить?

Ну, предположим, опознают его и приказчик Кукин, и девица Пфуль (тут Эраст Петрович тяжко вздохнул, снова, уже в который раз, вспомнив Лизаньку). Так что с того? Не лучше ли, согласно науке великого Фуше (3), непревзойдённого корифея сыска, установить за объектом слежку?

Сказано – сделано. Тем более что следить оказалось совсем нетрудно: Ахтырцев не спеша, прогулочным шагом шёл в сторону Тверской, назад не оборачивался, лишь время от времени провожал взглядом смазливых модисток (4).

Несколько раз Эраст Петрович, осмелев, подбирался совсем близко и даже слышал, как студент беззаботно насвистывает арию Смита из «Пертской красавицы» (5).

Похоже, несостоявшийся самоубийца (если это был он) пребывал в самом радужном настроении. Возле табачного магазина Корфа студент остановился и долго разглядывал на витрине коробки с сигарами, однако внутрь не зашёл.

У Фандорина начало складываться убеждение, что «объект» тянет время до назначенного часа. Убеждение это окрепло, когда Ахтырцев достал золотые часы, щёлкнул крышкой и, несколько ускорив шаг, двинулся вверх по тротуару, перейдя к исполнению более решительного «Хора мальчиков» из новомодной оперы «Кармен» (6).

Свернув в Камергерский, студент насвистывать перестал и зашагал так резво, что Эраст Петрович был вынужден поотстать – иначе больно уж подозрительно бы выглядело.

К счастью, не доходя модного дамского салона Дарзанса, «объект» замедлил шаг, а вскоре и вовсе остановился. Фандорин перешёл на противоположную сторону и занял пост возле булочной, благоухающей ароматами свежей сдобы.

Минут пятнадцать, а то и двадцать Ахтырцев, проявляя всё более заметную нервозность, прохаживался у фигурных дубовых дверей, куда то и дело входили деловитые дамы и откуда рассыльные выносили нарядные свёртки и коробки.

Вдоль тротуара ждало несколько экипажей, некоторые даже с гербами на лакированных дверцах.

В семнадцать минут третьего (Эраст Петрович заметил по витринным часам) студент встрепенулся и кинулся к вышедшей из магазина стройной даме в вуалетке. Снял фуражку, стал что - то говорить, размахивая руками. Фандорин со скучающим видом пересёк мостовую – мало ли, может, ему тоже угодно к Дарзансу заглянуть.

– Нынче мне не до вас, – услышал он звонкий голос дамы, одетой по самой последней парижской моде, в лиловое муаровое платье (7) с шлейфом. – После. В восьмом часу приезжайте, как обычно, там всё и решится.

Не глядя более на возбуждённого Ахтырцева, она направилась к двухместному фаэтону с открытым верхом.

– Но Амалия! Амалия Казимировна, позвольте! – крикнул ей вслед студент. – Я в некотором роде рассчитывал на приватное объяснение!
– После, после! – бросила дама. – Нынче я спешу!

Лёгкий ветерок приподнял с её лица невесомую вуалетку, и Эраст Петрович остолбенел. Эти ночные с поволокой глаза, этот египетский овал, этот капризный изгиб губ он уже видел, а такое лицо, раз взглянув, не забудешь никогда.

Вот она, таинственная А. Б., что не велела несчастному Кокорину отрекаться от любви! Дело, кажется, принимало совсем иной смысл и колёр.

Ахтырцев потерянно застыл на тротуаре, некрасиво вжав голову в плечи (сутулый, определённо сутулый, убедился Эраст Петрович), а тем временем фаэтон неспешно увозил египетскую царицу в сторону Петровки.

Нужно было что - то решать, и Фандорин, рассудив, что студент теперь всё равно никуда не денется, махнул на него рукой – побежал вперед, к углу Большой Дмитровки, где выстроился ряд извозчичьих пролёток.

– Полиция, – шепнул он сонному ваньке в картузе и ватном кафтане. – Быстро вон за тем экипажем! Шевелись же! Да не трясись, получишь сполна.

Ванька приосанился, с преувеличенным усердием поддел рукава, тряхнул вожжами, да ещё и гаркнул, и чубарая лошадка звонко зацокала копытами по булыжной мостовой.

На углу Рождественки поперёк улицы влез ломовик, гружённый досками, да так и перегородил всю проезжую часть. Эраст Петрович в крайнем волнении вскочил и даже приподнялся на цыпочки, глядя вслед успевшему проскочить фаэтону. Хорошо хоть, сумел разглядеть, как тот поворачивает на Большую Лубянку.

                                                                                      из романа «Азазель» серии «Приключения Эраста Фандорина» Бориса Акунина
____________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

(1) Одетый в партикулярное платье - Партикулярное платье — это гражданская, светская одежда, не являющаяся форменной или военной.

(2) проклятая пелерина плаща - В мужской одежде пелерина — это воротник - накидка, пришитый у ворота под верхним маленьким воротничком.

(3)  согласно науке великого Фуше - Жозеф Фуше (21 мая 1759, Ле - Пельрен, близ Нанта — 26 декабря 1820, Триест) — французский политический деятель. Обучался в семинарии. Во время Французской революции 18 века был депутатом Конвента (1792), был близок к жирондистам, затем примкнул к монтаньярам. Голосовал за казнь Людовика XVI. Проводил политику дехристианизации, руководил подавлением восстания в Лионе. Один из организаторов Термидорианского переворота. При Директории стал министром полиции (1799). Поддержал Наполеона Бонапарта во время переворота восемнадцатого брюмера. Опасаясь влияния Фуше, Наполеон упразднил министерство полиции (1802), но затем восстановил его и вновь доверил Фуше (1804 – 1810). В 1814 Фуше перешёл на сторону Бурбонов. Во время «Ста дней» вновь занял пост министра полиции, после сражения при Ватерлоо способствовал возвращению на престол Людовика XVIII, который сохранил за ним министерский пост. Изгнан как цареубийца (1816).

(4) провожал взглядом смазливых модисток - Модистка (устар. от фр. modiste) — мастерица по изготовлению женских шляп, а также женского платья и белья.

(5)  беззаботно насвистывает арию Смита из «Пертской красавицы» - Пертская красавица (фр. La jolie fille de Perth) — опера в четырёх актах композитора Жоржа Бизе на либретто Жюль - Анри Сен - Жоржа и Жюля Адени по роману «Пертская красавица» Вальтера Скотта (*). Опера была написана в 1866 году по заказу антрепренёра Артюра Леона Карвальо. Премьерный показ, сыгранный труппой Имперского театра лирической оперы в Шатле [фр.] в Париже, состоялся 26 декабря 1867 года.
(*)«Пертская красавица» — исторический роман Вальтера Скотта, опубликованный в 1828 году. Действие книги происходит в городе Перт (Шотландия) около 1400 года. Сюжет: действия разворачивается в конце XIV века в средневековой Шотландии, раздираемой феодальными междоусобицами и смертельной враждой между многочисленными горными кланами. Главный герой — храбрый и могучий кузнец - оружейник Генри Смит (Гоу) влюблён в Кейт Гловер, первую красавицу города Перт, дочку уважаемого перчаточника Саймона Гловера. Помимо него на её руку и сердце претендуют ещё и сын вождя одного из влиятельных горных шотландских кланов и сын шотландского короля Роберта III-го молодой и распутный герцог Ротсей. В ночь на День Св. Валентина герцог Ротсей пытается похитить Кэтрин. Появление гостя в доме Гловеров на следующее же утро спасло прекрасную Кэтрин от похищения придворным хлыщом, герцогом Ротсеем. Последовавшие за этим события ввергли Гоа и Кэтрин в пучину не только придворных интриг, в настоящую битву между горными шотландскими племенами.

(6) перейдя к исполнению более решительного «Хора мальчиков» из новомодной оперы «Кармен» - Хор мальчиков (Отрывок):
1. Вместе с сменой караула
Бодро мы идём всегда.
Ну, трубите веселее -
Тра - та - та - та - та, тра - та -та!
Выправкой своей гордимся,
Нет ребят у нас дружней!
Посмотрите, отличимся,
Раз, два - шагай ровней!
Грудь вперёд,
Бодрей смотрите,
Гордо, прямо голова
Руки все по швам держите,
Раз и два, и раз и два!
Вместе с сменой караула
Бодро мы идём всегда.

(7) одетой по самой последней парижской моде, в лиловое муаровое платье с шлейфом -  Муаровое платье - платье с муаровым узором. Муаровый узор — узор, возникающий при наложении двух периодических сетчатых рисунков. Явление обусловлено тем, что повторяющиеся элементы двух рисунков следуют с немного разной частотой и то накладываются друг на друга, то образуют промежутки.

Путь в дюнах за ключом к ответу

0

5

Март - достаточно жёсткое слово

Я не о власти солнца над снегом
И не о власти юной любови —
А человека над человеком, —
Власти жестокой смерти и крови.
Власть —
Односложно жуткое олово,
Если глядит из ствола свинцово.
Из ствола смотрит власть:
Ствол вместо рта,
Стволы вместо глаз,
Из чугуна уста.
А без ствола Властью она навряд ли б была.
Власть!
Можно всласть
Повторять это слово,
Если это души твоей часть.
Оно всегда будет ново,
Едва появится у колодца
Девушка с розовыми ногами,
С икрами, розовыми от морозца,
Как мартовское молодое солнце
Над осугробленными дворами.

                                                                                  Власть
                                                                      Поэт: Анисим Кронгауз

Вырезка из сериала "Троцкий"

Пустыня. Палящий зной. Сухие, воспалённые глаза с надеждой смотрят вперёд. Где - то там, за горизонтом, свобода, где -т о там за горизонтом, синее море и чайки, где - то там вода, где - то там жизнь…

«Нужно скорее выбираться отсюда, пока эти песчаные барханы не поглотили меня целиком и полностью!» – подумал Саид, проклиная тот день, когда он отправился с командой сумасшедших мореплавателей на поиски сокровищ.

Их корабль разбился о скалы, бешеные волны раскидали людей, как щепки, в разные стороны, а Саида выбросило на берег. Каким - то чудом он единственный остался в живых.

«Это знак! Я должен найти сокровища!» – подумал тогда Саид, и, обогнув отвесные скалы, ступил во владения бескрайних песков…

Пустыня встретила нашего героя неприветливо. Сначала песчаные бури закружили его в своем водовороте, а потом, когда им надоела эта игра, они толкнули Саида в глубокую песчаную яму, и с диким свистом улетели по своим делам.

Кое - как выбравшись из ямы и освободив глаза от забившегося в них песка, Саид снова отправился в путь.

Теперь, когда ветра не было, идти стало значительно легче, но зато на смену ветру пришла другая напасть – солнце, а это было гораздо страшнее песчаных бурь.

Ещё несколько миль прошёл путник под палящими лучами солнца, то и дело останавливаясь, чтобы перевести дух.

К полудню солнце разгорелось ещё сильнее. Сухие, жёлтые лучи обжигали плечи и лицо Саида.

Кожа на плечах и губах начала трескаться. Силы начинали покидать путника.

«Я больше не могу идти… У меня совсем не осталось сил, и у меня совсем нет надежды на спасение, если бы со мной были мои друзья, мы смогли бы дойти до конца, а один я не смогу, не смогу, нет…» – думал Саид, вспоминая горящие глаза своих приятелей, которые, в отличие от него, твёрдо верили в счастливую звезду.

– Мы найдём сокровища и избавим нашу страну от бедности! – восклицал Карен, самый молодой и красивый парень их селенья.

«И вот куда завела нас жажда до богатства. Все восемь крепких, сильных ребят погибли в море, а мне, видно, судьба уготовила смерть от палящего солнца, здесь, в пустыне…»

И всё - таки Саид упрямо продолжал путь.

«Ещё рано сдаваться… Я выберусь. Я вдохну глоток свежего воздуха, я выпью ключевой воды! Я не умру! Нет, я не умру!» – беззвучно кричал Саид.

Всё бы отдал сейчас путешественник за каплю ледяной воды… Жажда мучила его уже несколько часов…

А потом начали являться миражи. На песке Саид отчётливо увидел следы от ног любимой, а когда поднял глаза и ее саму. Она стояла чуть в стороне, в белом ситцевом платье и смотрела на него смеющимися зелёными глазами. Огненные искорки глаз насквозь пронзили сердце Саида и он вспомнил о своём обещании.

Провожая в путешествие своего любимого, девушка попросила его привезти ей дракона из чёрного золота.

– Я читала, что древний индийский царь спрятал его в той часовне, куда вы отправляетесь на поиски сокровищ. Найди его, пожалуйста, для меня.
– Хорошо, любимая, я сделаю всё, чтобы отыскать этого дракона. – улыбнулся Саид.

«Да, я должен его найти…» – думал Саид, попутно жалея о том, что, когда находился на берегу, не позаботился о том, чтобы взять с собой немного воды.

«Наверняка на берегу остались какие - то фляжки с водой… Хоть что - то же должно было выброситься на берег с затонувшего корабля… Но теперь поздно об этом думать, нужно продолжать путь».

И Саид продолжил свой путь, и шёл до тех пор, пока не почувствовал себя полностью обессиленным. Только тогда он позволил себе сделать привал.

Упав на песок, Саид посмотрел на небо. Приближалась ночь, а в это время суток в пустыне становилось чертовски холодно.

Тело Саида уже начинали покрывать мурашки. Он тщетно тёр грудь и руки, пытаясь согреться. Ему следовало бы поспать, чтобы завтра с новыми силами продолжить путь. Однако сон всё не шёл. К тому же Саида продолжала мучить жажда, которая также не давала заснуть.

И этой бессонной ночью ему опять являлся образ любимой, вспоминались её ясные глаза и нежные поцелуи. Вспомнился Саиду и их недавний ночной разговор, который произошёл за неделю до его отъезда.

– Любимый, ты как источник блаженства, который мне хочется пить всё больше и больше! Я так хочу сейчас утолить свою жажду… – шептала она.
– Так давай утолим, твою и мою, я ведь хочу пить не меньше твоего! – улыбнулся он.

Жажда… она сопровождала его всю сознательную жизнь. Жажда денег, славы, любимой женщины… Постепенно он научился утолять свою жажду, научился исполнять свои желания.

Он много работал и это принесло ему деньги и славу, а потом в его жизни появилась она… Однако и этого ему оказалось мало, и он отправился на поиски сокровищ, тем самым загнав себя в эту песчаную ловушку.

Здесь, среди песков, он оказался бессилен. Единственным его желанием теперь был глоток воды…

Глоток воды – сущая малость в том мире, откуда он прибыл, однако здесь, в пустыне, были свои правила.

Здесь он был никто. Здесь у него не было никаких прав, даже на глоток воды.

«Но утром я снова продолжу свой путь, не смотря ни на что! – думал Саид. – Эта прохлада ночи действует на меня как спасительный бальзам, который возвращает мне силы. Думаю, к утру я буду настолько отдохнувшим и обновлённым, что сумею пройти ещё десятки вёрст».

И, правда, утром Саид снова твёрдым шагом ступил на бескрайнюю полосу, и даже хитро подмигнул выглянувшему солнцу.

– Сокровища, недолго вам осталось тосковать в сырой земле! Я, повелитель пустынь, иду за вами! Я иду, слышите? – спросил Саид, и сам себе ответил: – Да, повелитель, слышим, и мы ждём тебя с нетерпением!

                                                                                                                                                                                            Жажда (Отрывок)
                                                                                                                                                                                                Автор: Анна

Путь в дюнах за ключом к ответу

0

6

В векторе пророчества с лёгким опережением графика

Арабский язык - это ключ к дверям необъятным
В нём множество слов сокровенных и сладких
Манящих любого к нелёгким разгадкам
Язык, на  котором поют, а не лгут
И пишут узором красивым и гладким
Познать сей язык - высочайшее в мире  искусство
Пробуждающее в людях откровенные чувства
В нём каждая буква - маленькая жизнь
Летящая в высь, не стремящаяся в низ.

                                                                                        Арабский язык
                                                                              Автор: Руслан Чернявский

из фантастической повести "О России 29 века", написанной ещё во времена А.С. Пушкина, в 1824 году (прим. ОЛЛИ).

***

Через полчаса дверь отворилась в моей комнате, и вошёл господин в парчовом полукафтане, в шёлковых чулках, с распущенными кудрями по плечам. Он с низким поклоном объявил мне чистым русским языком, что его барин прислал осведомиться о моём здоровье и спросить, что мне угодно.
 
  — Скажите, ради Бога, где я и что со мной делается? — воскликнул я трепещущим голосом.
 
Служитель, как казалось, не понимал моего вопроса и потому не отвечал.
 
— Как этот город называется? — спросил я.
— Надежин, — отвечал слуга.
— В какой стране он лежит?
— В Сибири, на Шелагском Носу.

 
При сих словах я громко рассмеялся.
 
— Как в Сибири! — воскликнул я.
— Точно так, — отвечал слуга. — Но позвольте доложить моему барину, что вы проснулись; он придёт к вам, и вы лучше с ним объяснитесь.

 
Слуга пособил мне одеться в платье, сшитое наподобие азиатского, из ткани чрезвычайно лёгкой, голубого цвета.
 
— Кто же таков ваш барин? — спросил я. — Вероятно, какой - нибудь принц, судя по богатству его дома. 
— Он профессор истории и археологии при здешнем университете, — сказал слуга.

 
В сие время он вошёл в мою комнату, в такой же простой и лёгкой одежде, как моя, и, вежливо поклонившись, просил меня сесть с ним рядом на канапе. Не дав ему выговорить слова, я повторил мой вопрос: где я нахожусь, и, услышав прежний ответ, спросил, каким образом я здесь очутился.
 
— Вчера люди, работавшие на берегу морском, — сказал профессор, — нашли вас в меловой пещере завёрнутого в драгоценную траву radix vitalis (жизненный корень), которую мы употребляем для возвращения к жизни утопленников, задохшихся и всех несчастных, у которых жизненные силы остановились от прекращения дыхания, без расстройства органов. Но скажите мне, в свою очередь, каким образом вы попали в эту пещеру?
— Не знаю, что вам отвечать, — сказал я. — Вчера, то есть 15 сентября 1824 года, я упал в море между Кронштадтом и Петергофом, поблизости Петербурга, а сего дня нахожусь в Сибири, на Шелагском Носу, в великолепном городе! Признаюсь вам, — продолжал я, — что я сомневаюсь в моём здоровье и думаю, что моё воображение расстроилось. Всё, что я слышу и вижу, удивляет меня и приводит в недоумение.
— Знайте, что ныне 15 сентября 2824 года и что вы спокойно проспали в пещере целые 1000 лет!
— Возможно ли? — воскликнул я.
— Пожалуйста, не удивляйтесь ничему, — сказал профессор, — а скажите мне, помните ли вы все происшествия своего времени?
— Помню, как вчерашний день, — отвечал я.
— Прекрасно, — сказал он, — вы можете нам объяснить многие исторические и археологические предметы и принесёте большую пользу истории просвещения. Взамен я вас познакомлю с нравами и обычаями нашего времени; между тем пойдёмте позавтракать; я вас представлю моему семейству.

 
Мы сошли в нижний этаж по круглой лестнице из слоновой кости и вошли в залу, убранную с неимоверным великолепием. В ожидании прибытия дам я вступил в разговор с профессором.
 
Я. Кто бы подумал, что Шелагский Нос, только что описанный в наше время и состоявший из ледяных и снежных глыб, будет населён? Что суровый климат северной Сибири превратится в роскошную полуденную страну, в Эльдорадо, и что, наконец, у профессора будет более золота, нежели в наше время было у всех вместе взятых откупщиков, менял и ростовщиков!.. Непонятно! 
Профессор. Сравните описание Германии Тацита и записки о Галлии Юлия Кесаря с состоянием сих стран в XIX веке: климат, люди, всё переменилось. Точно то же сделалось с Сибирью: всё это весьма естественно и нимало не удивительно. Истребление лесов, осушение болот, переход внутренней теплоты земли к Северу, возвратное движение равноночных пунктов (Praecessio aequinoctio - rum, precession des equinoxes ) (1) и, наконец, множество непредвиденных случаев изменили наш климат; теперь мороз водворился в Индиях и в Африке, а полярные страны сделались самыми роскошными и плодородными.

 
Я. Полярные страны! В наше время только начали их отыскивать и описывать одни углы. Скажите, отыскан ли северо - западный путь и справедливо ли предположение наших учёных, что Берингов пролив соединяется на севере с Баффиновым заливом? (2)
Профессор. Без сомнения. В наше время это обыкновенный путь кораблей из Индии в Европу.

Я. Но скажите мне, откуда у вас такое множество золота и серебра? В наше время даже в сказке неприлично было бы говорить о таком богатстве.
Профессор. В ваше время золото и серебро составляли богатство, а ныне эти металлы почитаются самой обыкновенной, дешёвой вещью и употребляются только небогатыми людьми.

Я. Из чего же чеканите вы монету и делаете драгоценные свои вещи?
Профессор. Из дубового, соснового и берёзового дерева.

Я. Из дерева, которым у нас топили печи, из которого строили барки, крестьянские дома, мостили дороги!..
Профессор. Оттого - то, что наши предки без всякой предусмотрительности истребляли леса и не радели о воспитании и сохранении дерев, они наконец сделались редкостью и драгоценностью. Богатство и вкус — вещи условные: первое происходит от редкости предметов и трудности их приобретения; второе зависит от прихоти людей или моды, всегда смешной и странной. В глазах мудрого истинное богатство состоит в возможности удовлетворения первым жизненным потребностям, а впрочем, всё равно, на золото или на куски дерева вы покупаете необходимые для вас вещи. Мне известно по истории, что даже в ваше время король Сандвических островов (3), Тамеамеа, платил европейцам за пушки, корабли и товары сандаловым деревом. Согласитесь, однако ж, что дуб превосходнее сандала.
 
Я. Это правда: богатство есть вещь условная.
 
В сие время вошла жена профессора с двумя прелестными дочерьми и маленьким сыном.

Женщины были одеты в туники из рогожек, сплетённых весьма искусно и окрашенных в радужные цвета.

Мальчик лет 10 был просто в халате.

Каждая женщина в левой руке имела кожаный щит, покрытый непроницаемым лаком, чтобы закрываться от нескромных глаз, вооружённых очками с телескопными стёклами, которые были в большой моде. Хозяйка сказала мне несколько слов на неизвестном мне языке, но, увидев, что я не понимаю, спросила по - русски, неужели я не говорю по - арабски.
 
— Нет, — отвечал я, — в наше время весьма немногие учёные занимались изучением сего языка. 
— Это наш модный и дипломатический язык, — сказал профессор, — точно так же, как в ваше время был французский.

 
Женщины не могли скрыть улыбки при сих словах, и старшая дочь спросила меня:
 
— Может ли это статься, чтобы ваши дамы говорили французским языком, однозвучным, почти односложным и беднейшим словами из всех языков?
— В наше время, — отвечал я, — дамы говорили по - русски только с лакеями, кучерами и служанками, а всю свою премудрость истощали в подражании французскому произношению. У нас кто не говорил по - французски, — продолжал я, — тот почитался невежею в большом свете, хотя иногда так случалось, что те из русских, которые между собой говорили всегда по - французски, бывали величайшими невежами.
— Всё это повторяется теперь у нас, — сказал профессор, — с той только разницей, что французский язык в наше время есть то же, что у вас был чухонский, а богатый, звучный и гибкий арабский язык заступил место французского.

 
В это время человек принёс поднос, уставленный деревянными некрашеными чашками, поставил его на золотой столик и через несколько минут принёс две деревянные же чаши, одну с русскими щами, другую с гречневой кашей, и бутылку с огуречным рассолом. Я решительно отказался от этого завтрака, чему всё семейство крайне удивлялось.
 
— Жена моя, — сказал профессор, — хотела угостить вас самым дорогим завтраком из заморских растений; извините её, она не знает археологии и потому не могла угодить вашему вкусу. Я велю вам из кухни принести чаю, кофе и шоколаду: эти в ваше время лакомые вещи ныне употребляются только чёрным народом.
— Правда, — сказал я, — что уж в наше время простой народ начал излишне употреблять чай и кофе: я предвидел, что со временем богатые люди, для отличия, откажутся от сих растений. Но я не понимаю, каким образом, взамен чаю и кофе, самые грубые растения: капуста, гречиха и огурцы — вошли в такую честь!
— От редкости, — отвечал профессор. — Переменой климата переменялось царство растений, и эта обыкновенная и грубая в ваше время пища ныне получается на кораблях из Индии, взамен бананов, кокосов, корицы, перцу и гвоздики, которые мы туда посылаем. Впрочем, исследования учёных медиков доказали, что капуста, гречиха и огурцы — здоровая и питательная пища — достойны оказываемой им чести. Можно утвердительно сказать, что эти растения гораздо полезнее всех горячительных средств, которые в таком множестве употреблялись в ваше время и производили подагру, расслабление нервов и преждевременную старость.

 
Напившись чаю, я предложил профессору прогуляться со мной по городу и осмотреть некоторые заведения; он согласился на это, и мы, надев небольшие соломенные шляпы, вышли на улицу.
 
  Осматривая дом с улицы, я не мог довольно налюбоваться прекрасной отделкой фризов, капителей (4), колонн и других наружных украшений. Плоды, цветы и различные фигуры, изображённые на стенах между окнами, превосходили всё, что я доселе видел по части ваятельного искусства.
 
— Прекрасная лепная работа! — сказал я.
— Вы ошибаетесь, — отвечал профессор, — все наши дома и все эти украшения сделаны из чугуна.
— Как, чугунные дома! — воскликнул я. — Это что - то необыкновенное. Хотя в наше время начали уже употреблять чугун для дорог, мостов, колонн, лестниц, разного рода машин, полов, даже картин и галантерейных вещей, но я никак не мог предвидеть, чтобы из чугуна можно было строить дома. 
  — Ничего нет легче, — сказал профессор, — строитель дома представляет на чугунный завод план и фасад здания, и ему отливают нужное число ящиков или сундуков, колонны, пол, потолки и крышу, которые скрепляются между собой винтами. Ящики, закрытые со всех сторон, имеют по одному малому отверстию с винтом, через которое насыпают в ящики сухой песок, а для крепости стен и защиты от влияния атмосферы сии ящики спаиваются между собой особенной массой вроде мастики. Такие дома весьма удобно переносить с места на место, и несколько огромных фур с паровыми машинами перевозят его в несколько часов.
— Всё это хорошо, — сказал я, — но такое множество металла не привлекает ли в город электричество во время грозы?
— На что же громовые отводы, — сказал профессор, — которыми в ваше время так мало пользовались? Посмотрите, у нас над каждым домом, мостом и будкой находится громовой отвод, а кроме того, мы всегда снабжены этим спасительным орудием. Снимите вашу шляпу, — примолвил профессор.

 
Я снял её, и он мне показал под пуком перьев складной громовой отвод и клубок цепочки для сплыва электрической материи на землю.
 
— Вот это прекрасно, — сказал я, — но при всём том гром может оглушить человека.
— Посмотрите в вашем боковом кармане, — сказал профессор, улыбаясь.

 
Я вынул три небольшие эластические шарика из красивой коробочки, и профессор объявил мне, что это воздухоотражатели, которые должно класть в рот и в уши во время грозы.
 
— Итак, у вас всё придумано для спокойной и беспечной жизни, — промолвил я, повёртывая эластические шарики.
— К чему бы иначе послужили науки? — сказал профессор. — Из одного любопытства, право, не стоит посвящать жизнь на новые открытия и усовершенствования.

 
В это время мы проходили мимо купеческого магазина, и я остановился посмотреть, как двенадцатилетний мальчик, посредством простого рычага, укреплённого на шпиле, поднимал огромные тяжести и препровождал их в слуховое окно, где другая машина (в виде весов, укреплённых на блоке, управляемая также мальчиком) спускала товары на пол.
 
— Боже мой! — воскликнул я. — Самые простые средства в механике, открытые ещё в баснословные времена, известные в наше время каждому плотнику: рычаг, клин, весы и винт, — наконец дождались своего настоящего употребления. В наше время тысяча человек работали бы в поте лица при подобном случае.
— Это самое простое средство, — сказал профессор, — но у нас есть паровые подъёмные машины, которые поднимают, как пёрышко, стопушечные корабли и ворочают утёсами, как булыжником. Человек силён одним своим умом, и так он должен действовать своими умственными силами для преодоления сил физической природы… Но сядем в валовую машину, — сказал профессор, — чтобы поспешить к прибытию воздушного дилижанса. Сего дня почтовый день, и я ожидаю писем от сестры моей, из Новой Голландии.

 
Мы сели в покойные кресла на рессорах; мальчик завёл пружину, стал сзади, и мы покатились по чугунным желобам столь же быстро, как в наше время скатывались с летних гор на Крестовском острове или у качелей на Святой неделе.
 
Вскоре мы прибыли на обширную площадь, где возвышалась чугунная башня с террасой наверху. Здесь мы остановились, и профессор объявил мне, что это воздушная пристань.

Едва мы взошли на террасу, как увидели вдали огромный шар, к коему подвязан был большой плашкот,(5) в виде птицы, размахивавшей крыльями и хвостом необыкновенной величины. Чёрный дым вился струёй за судном и с первого взгляда удостоверил меня в существовании паровой машины.
 
Между тем аэростат приблизился, свернул крылья, бросил якорь на террасу, и часовой, прикрепив якорный канат к вертикальному колесу, посредством пружины привёл его в движение и притянул дилижанс на поверхность пристани. Человек до ста мужчин и женщин вышли из плашкота, каждый с особенным парашютом в руках.

Пока в конторе разбирали письма, я любовался устройством воздушного дилижанса и осматривал крылья, которые ничем не отличались от употребляемых в ветряных мельницах.

Профессор, приметив, с каким любопытством я осматривал механизм сего аэростата, по прочтении писем пригласил меня за город, на воздушное ученье, и мы тотчас отправились туда в ездовой машине.

из фантастической повести Фаддея Булгарина - «Правдоподобные небылицы, или Странствование по свету в двадцать девятом веке»
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

(1) возвратное движение равноночных пунктов (Praecessio aequinoctio - rum, precession des equinoxes ) - Praecessio aequinoctio - rum, precession des equinoxes - Предварительное равноденствие, прецессия равноденствий (англ.).

(2) Скажите, отыскан ли северо - западный путь и справедливо ли предположение наших учёных, что Берингов пролив соединяется на севере с Баффиновым заливом? - Берингов пролив разделяет Чукотку и Аляску. Баффинов Залив разделяет Гренландию и Канаду.

(3) что даже в ваше время король Сандвических островов - Гавайские или Сандвичевы острова. Группа островов в северной части Тихого океана. Первое название они получили по имени наибольшего из островов этой группы, второе — в честь графа Сандвича, первого лорда адмиралтейства.

(4) я не мог довольно налюбоваться прекрасной отделкой фризов, капителей - Фризы - декоративная композиция в виде горизонтальной полосы или ленты, декорированной рельефом или росписью, увенчивающей или обрамляющей ту или иную часть архитектурного сооружения.
Капитель (от лат. capitellum — «головка») — венчающая часть колонны или пилястры.

(5) увидели вдали огромный шар, к коему подвязан был большой плашкот - Плашкот или плашкоут (из голл. platschuit — то же от рlаt «плоский», schuit «вид лодки») — широкое, плоское, мелкосидящее судно, употребляемое для перевозки тяжёлых грузов по рекам и в портах, а также для настилки по ним временных мостов (т. наз. плашкотные мосты).

Путь в дюнах за ключом к ответу

0

7

Арестанты осаждённой крепости

Я уходил тогда в поход,
В далёкие края.
Платком взмахнула у ворот
Моя любимая. Второй стрелковый храбрый взвод
Теперь моя семья.
Поклон - привет тебе он шлёт,
Моя любимая. Чтоб дни мои быстрей неслись
В походах и боях,
Издалека мне улыбнись,
Моя любимая. В кармане маленьком моём
Есть карточка твоя.
Так, значит, мы всегда вдвоём,
Моя любимая.

                                                                                      Моя любимая
                                                                         Поэт: Евгений Долматовский

Историкам неизвестно, чем пообедал Пацевич, но во втором часу дня он созвал к себе офицеров, и настроение у него было скверное.

В помещении, которое занимал полковник, стоял закоснелый запах холостяцкой квартиры: аромат немытой посуды не мог победить кислого запаха нечистой одежды.

Лицо у Пацевича было усталым, под глазами висли старческие мешки, склеротические вены на лбу надувались синей кровью, концы пальцев зябко дрожали.

«Алкоголизм плюс функциональное расстройство нервов», – машинально поставил диагноз Сивицкий и с трудом отыскал место, где бы можно было присесть.

Полковник принимал офицеров в помещении, которое он выбрал для своих занятий подалее от заднего – артиллерийского – двора.

По стенам были намалеваны яркие безвкусные пейзажи, – среди цветного порфира арабесок эти грубые картины походили своей аляповатостью на украшения русских трактиров в глухой провинции.

– Господа, – начал Адам Платонович миролюбиво, – нам следует набраться мужества, чтобы до конца уяснить для себя всю тягостность нашего положения. Если я и могу бросить в кого - нибудь из нас камень, то этот первый камень полетит в мою сторону… К сожалению, я пошёл на поводу заносчивой молодёжи, и результаты нашей рекогносцировки вам всем хорошо известны. Теперь же, что я предлагаю (и надеюсь, – добавил он, – вы согласитесь со мной), надо поднять боевой дух гарнизона.

Он помолчал. Заметив дрожание рук, свел их вместе. Потом, поманив пальцем Евдокимова, сказал:

– Вы, юноша, позавчера говорили дельно. О воде и о том, что бассейн надо было держать заранее наполненным. Но разве же кто из нас думал, что все так случится?

Клюгенау, осматривая купол потолка, пожал плечами.

– Что вы там жмётесь, барон, как барышня? – недовольно заметил полковник. – Если вам не нравится моя искренность, то я вас не держу: можете идти.

Произошло неожиданное: Клюгенау чётко повернулся, каблуком правой ноги лихо пристукнул о каблук левой и, отдав честь офицерам, удалился из комнаты.

– Ох уж эти мне поэты! – сокрушённо вздохнул Адам Платонович. – Как ему только не стыдно обижать меня, старика… Так вот, господа, – продолжил Пацевич после недолгого молчания, – на чём же я остановился?.. Ах да! Вспомнил: нам надобно поднять боевой дух гарнизона. Для этого я предлагаю (и мне кажется, что сие удостоится вашего согласия) повесить сегодня в крепости всех пленных. Штоквиц уже вешал людей и не откажется повесить ещё раз!

Последнее было сказано в самом добродушном тоне: мол, выручите, голубчик!

Ефрем Иванович медленно побагровел. Даже брови у него наполнились кровью, глаза сделались тяжёлыми и заползали, не подымаясь выше пояса офицеров.

– На этот раз, господин полковник, – с натугой произнёс он, – я охотно передоверяю эту честь вам.
– Но вы – комендант! – сказал Пацевич.
– Да. Но не палач, – отрубил Штоквиц.
– Позвольте! – вдруг заговорил Потресов, решительно шагнув вперёд. – Кто сказал вам, что боевой дух баязетского гарнизона упал? Вы посмотрите на солдат: они ещё никогда не были так воодушевлены, как вчера и сегодня. Устали – это верно, но их боевому духу можно позавидовать!
– Вы, майор, ничего не знаете, кроме своих пушек, – сразу обозлился Пацевич, встречая сопротивление от этого покорного человека, на котором, как ему всегда казалось, можно воду возить.
– Что ж, – слегка поклонился старый офицер, – тогда простите великодушно. Если уж я… я, майор Потресов, сорок лет отслуживший в русской армии, не знаю русского солдата, то кому же ещё знать его!
– А потом, – мрачно, без тени улыбки, добавил Карабанов, – если уж говорить о духе, то мой дух не поднимется из - за того, что, проходя по двору, я буду задевать головой ноги висельников!
– А дух будет, – пообещал Ватнин. – Солнышко - то сейчас жаркое, мух да заразы много… Ох и крепкий же дух будет!

Сивицкий встал и не спеша направился к выходу.

– А вы куда, капитан? – спросил Пацевич.
– Пойду к солдатам, – ответил доктор. – Они, как это ни странно, умнее нас, офицеров. Стыдно, но что поделаешь?..
– Нельзя вешать пленных! – вдруг сорвался в крике капитан Штоквиц. – Все мы знаем, что есаул Ватнин за свою жизнь добрую сотню людей на тот свет отправил, но в бою открытом. В бою благородном и честном! Спросите его – тронул ли он пленного?
– Нет, – качнул головой Ватнин. – Такого со мной не бывало. Я всё больше по благородству…
– И я, как старший врач гарнизона, – присовокупил Сивицкий с порога, – заявляю свой протест против подобных мер. Повешение пленных лишь деморализует солдатскую массу. Если же вам, Адам Платонович, хочется повесить кого - либо, то повесьте их вот здесь у себя. Вместо люстры!

Пацевич уже понял, очевидно, что ляпнул сгоряча что - то не совсем подходящее, но не знал, как выкрутиться из этой неловкости.

– Капитан Сивицкий, перестаньте грубить мне, иначе я прикажу арестовать вас.
– Эх, полковник! Арестованных - то сажают в крепость. И если это так, то я уже давно арестован. И со мною вместе сидят ещё сотни людей, которые никак не могут уразуметь, за какие грехи тяжкие им достался такой… надзиратель.
– Вы мне поплатитесь за эти слова, доктор. Вот только дайте мне выбраться отсюда!
– А вы, полковник, сначала выберитесь…

Когда офицеры ушли, Пацевич долго сидел молча, потом стукнул кулаками об стол, решительно встал:

– К чёрту офицеров! Тоже мне, баре… Пойду к солдатикам! Он шёл по дворам цитадели, и встречные солдаты вставали перед ним навытяжку. Заметив одного вояку, который, опираясь на винтовку, ковылял в сторону госпиталя, Пацевич дружелюбно окликнул его:

– Куда ранен, служба?
– Да куда? Ясное дело – в ногу, ваше высокоблагородие.
– Когда же это?
– Да эвот сейчас и вдарило… Стою это я, за непорядками наблюдаю. Вдруг, откель ни возьмитесь, р - раз – и готово: пуля!
– Пуля?
– Ага… Добро бы хорошая была, а то ведь самоделок турецкий: вроде гвоздя, быдто на крючок попался!
– Ай - я - яй, – пособолезновал полковник. – Что же это ты так? Не повезло тебе, братец.
– Всем не повезло, ваше высокоблагородие, – не то сдуру, не то с умыслом ответил солдат и поковылял дальше.

Пацевич вернулся к себе, тяжко рухнул на продавленную постель.

– Не любят меня, – судорожно всхлипнув, сказал он в пустоту. – Не любят… никто не любит.

А за что? Что я им плохого сделал?

И он громко, истерично расплакался.

                                                                                                                            из романа  Валентина Пикуля - «Баязет»

Путь в дюнах за ключом к ответу

0

8

Прости за вечер (©)

Так мило здесь, и тусклый свет
Окутал комнату в ответ на ропот.
Так тихо, что стыжусь себя, и
Громко говоря, перехожу на шёпот.

Узнал вчера не из газет,
Что всем нам нужен клевер.
Так странно, не забыл тебя, и
Проще говоря, прости за ветер.

Он нарушал покой моей рукой,
И тихо гасли свечи.
Там, в темноте, боясь себя,
Я громко говорил: "Прости за вечер."

Так мило здесь, дай мне совет.
Но тишина в ответ на ропот.
Так тихо, что стыжусь себя, и
Громко говоря, перехожу на шёпот…

                                                                        Тихое место
                                                             Автор: Сергей Мельница

{Король и Шут - Папин Олимпос - Официантка - Клип}

! встречаются нецензурные выражения !

Глава 3

Как раз тогда, когда стрелка бензинового датчика начала опускаться ниже красной линии с буковкой Е, я увидел свет.

Тут нужно сказать, что несколько миль назад, взбешенный идиотизмом своего положения, я свернул на перекрёстке налево.

Вообще - то не было никаких признаков, что мои шансы встретить кого - нибудь увеличатся, если я поверну, но я всё равно это сделал. По крайней мере, название дороги не начиналось со слова «старая», что для меня в тот момент стало решающим.

– Акт отчаяния, который, по - видимому, может окупиться, – подбодрил я самого себя.

Присмотревшись к источнику света, я понял, что это всего - навсего уличный фонарь. Одинокий уличный фонарь, ярко сияющий в такой глухой дыре, что глуше и представить нельзя.

– Пожалуйста, пусть там будет хоть что - нибудь, – повторял я на манер мантры, проделывая оставшуюся до фонаря четверть мили.

И что - то там действительно было.

У фонаря я свернул с шоссе на парковку, отметив, что под колёсами тихо шуршит гравий.

К моему изумлению, я увидел небольшое белое прямоугольное здание. «Кафе “Почему вы здесь”» – сообщала сияющая голубым неоном вывеска.

Самое удивительное, что на парковке были ещё три машины.

«Странно, – подумал я. – Откуда они здесь? По дороге они мне явно не попадались. Как минимум весь последний час я не видел ни одной машины и вообще никого живого… Ну, может, оно и к лучшему. Надеюсь, люди в кафе побольше меня знают о том, как выбраться из этой глуши».

Я вылез из машины, поднял руки над головой и несколько раз с наслаждением потянулся – тело, пока я сидел за рулём, занемело. Потом направился к входу.

Небо было совершенно чёрным, если не считать громадного полумесяца и тысяч звёзд.

Когда я открыл дверь, маленькие колокольчики, привязанные к ручке с внутренней стороны, тихо звякнули, возвещая о моём прибытии.

Меня окатила волна аппетитных запахов. До этого момента я и не предполагал, что настолько проголодался. Мой нос не мог точно определить, что именно порождало эти дивные ароматы, но я планировал заказать сразу три порции, что бы это ни было.

Глава 4

Внутри кафе царила атмосфера старого американского дайнера – ресторанчика быстрого обслуживания.

Хромированные барные стулья с красным мягким верхом выстроились под длинной и узкой белой стойкой.

Под окнами тянулся ряд красных диванчиков со столиками перед ними; диванчики образовывали что - то вроде кабинок. На каждом столе стояли стеклянная сахарница, маленький серебряный кувшинчик – как я предположил, с молоком для кофе, – солонка и перечница.

Старинный кассовый аппарат громоздился на тумбе подле двери, рядом с ним стояла деревянная вешалка для одежды. В этом кафе было уютно. Как раз такое место, где можно подолгу сидеть и разговаривать с друзьями. Но я, к сожалению, не удосужился прихватить никого из них с собой.

Официантка прервала разговор с парой посетителей за дальним столиком, улыбнулась мне и проговорила:

– Места не нумерованы, паркуйтесь, где пожелаете.

Я приложил все усилия, чтобы утихомирить всё ещё кипевшее раздражение (в течение последних четырёх часов оно нарастало как снежный ком) и попытался улыбнуться в ответ.

Потом выбрал ближайший к двери столик. Скользнув на красное виниловое сиденье, я обратил внимание на то, что оно выглядит совершенно новым. Оглядевшись по сторонам, я удивился – новым выглядело вообще всё.

«Должно быть, владелец прогнозирует гигантский урбанистический рост, – подумал я, – коль скоро решил построить кафе в этой дыре».

– Приветик!

Это слово прервало поток моих глубоких размышлений о невысоких ценах на недвижимость в глуши и градостроительных возможностях. Произнесла его официантка.

– Приветик! – повторила она. – Меня звать Кейси. Как дела?
– Привет, Кейси. Я – Джон, и я немного сбился с пути.
– Это уж точно, Джон, – отозвалась она с проказливой усмешкой.

По манере её ответа я не мог определить, что она имеет в виду. Подтверждает, что я Джон или что я сбился с пути?

– Почему вы здесь, Джон? – вдруг спросила она.
– Ну, я ехал - ехал и… столкнулся с кое - какими проблемами. Пытаясь их объехать, я в конце концов совершенно заблудился. Пока я блуждал, у меня почти вышло горючее, а сам я едва не умер с голоду.

Когда я завершил свою раздражённую речь, Кейси улыбнулась мне все той же проказливой улыбкой.

– Вот что я вам скажу, – сказала она. – Уверена, вашу проблему с голодной смертью мы сумеем благополучно решить. Что же до всего остального, придётся разбираться.

Она взяла меню из держателя у входной двери и протянула мне. Не знаю, в чём тут было дело – в освещении, в моей усталости после долго сидения за рулём, – но я мог поклясться, что буквы на обложке растворились и проявились заново в тот момент, когда она вручала меню мне. «Должно быть, я действительно жутко устал», – подумал я, кладя меню перед собой на столик.

Кейси вытащила из кармана маленький блокнотик для записи заказов.

– Могу принести вам что - нибудь выпить, пока вы выбираете, – предложила она.

Я попросил стакан воды с лимоном, и она ушла.

Похоже, этот день превращался в нечто гораздо большее, чем то, на что я рассчитывал. Вначале – многочасовая гонка по богом забытому захолустью, потом кафе посреди этого самого захолустья, а теперь ещё и официантка с проказливой улыбкой.

Я взял меню и прочёл то, что было написано на обложке:

Добро пожаловать в кафе

« Почему вы здесь »!

Ниже мелкими чёрными буковками шла странная надпись:

Прежде чем сделать заказ, пожалуйста, проконсультируйтесь с нашим обслуживающим персоналом насчёт того, что может означать для вас проведённое здесь время.

«Хм, надеюсь, оно означает, что я здесь вкусно поем», – подумал я и перелистнул страницу.

Ассортимент был самый обычный, точно такой же, как в других кафе. Блюда к завтраку перечислялись на левой стороне в верхней части; сэндвичи – слева внизу; закуски и салаты занимали правую верхнюю часть, а основные блюда располагались под ними.

Сюрприз обнаружился, когда я перевернул последнюю страницу. На задней стороне обложки красовались три вопроса под заголовком « О чём стоит поразмыслить, ожидая заказа »:

Почему вы здесь?
Боитесь ли вы смерти?
Удовлетворены ли вы?

«Да уж, это тебе не спортивный раздел просматривать» – это было первое, что пришло в голову.

Я как раз собрался перечитать эти три вопроса, когда вернулась Кейси с водой.

– Как вам, всё нравится? – поинтересовалась она.

Я перевернул меню и указал на название кафе.

– Что это означает?
– Ой, такое ощущение, что каждый понимает это по - своему, – ответила она. – Между прочим, мы по большей части называем кафе просто «Почему» – для краткости. Ну, так что вам принести?

Я не был готов сделать заказ. Если честно, меня подмывало скорее забрать куртку и уйти. В этом месте определённо чувствовалось нечто инаковое , и я не был убеждён, что эта инаковость со знаком «плюс».

– Извините, Кейси, мне нужно ещё немного времени.
– Да сколько угодно, – ответила она. – Не торопитесь, а я через пару минут подойду, проверю, как у вас дела. И, Джон, – добавила она с улыбкой, – не нервничайте. Вы здесь в хороших руках.

Глава 5

Я смотрел, как Кейси идёт к парочке на другом конце кафе. Когда она приблизилась к столику, все трое возобновили разговор. Какая бы тема ни обсуждалась, она, должно быть, была приятной: все трое улыбались, до меня долетал весёлый смех.

«Верно, это не такое уж и плохое место, – решил я. – И мне, наверное, следует заказать то, что взяли они».

Я снова вернулся к меню. «Всё равно других вариантов нет, – мелькнула мысль. – Куда - то поехать – в баке бензин на исходе, и, похоже, в округе на двести миль, хоть вправо, хоть влево, не найдёшь никакой еды. Местечко, конечно, странноватое, но пока ещё не случилось ничего такого необычного».

Мои тревоги немного улеглись. Когда Кейси удалилась на кухню, а потом вернулась и прошла мимо моего столика с двумя кусками пирога с ревенем и клубникой, остатки тревог и вовсе испарились. Обожаю пирог из ревеня и клубники, но с тех пор, как я в последний раз ел его, прошло бог знает сколько времени. Я подумал, что если уж его здесь готовят, то, возможно, это своего рода знак, что мне следует ненадолго задержаться.

Вопросы на обороте, конечно, странные, но блюда, перечисленные в меню, выглядели привлекательно. Я остановился на комплексном завтраке, хотя стандартные часы подачи завтрака прошли давным - давно. Кейси всё ещё разговаривала с той парочкой, так что, приняв решение, я снова стал разглядывать оборотную сторону обложки.

Почему вы здесь?

Вот странный вопрос, чтобы задавать его посетителям ресторанчика! Разве самим хозяевам неведомо, почему люди приходят в их заведение? А посетители? С чего бы им задаваться вопросом, почему они здесь? Потому что голодны, потому что хотят перекусить. Разве нет? Я не был уверен, что понял, о чём речь.

Почему вы здесь?

Возвращение Кейси выдернуло меня из мыслительного процесса.

– Вы готовы? – спросила она.

Я уже собрался ответить «да», но потом вспомнил предупреждение с лицевой стороны обложки – о том, что надо проконсультироваться с обслуживающим персоналом, прежде чем что - то заказать.

– Думаю, да, – проговорил я, потом ткнул пальцем в эту строчку. – А о чём именно мне нужно вас спросить?
– А, это!.. – отозвалась она и снова улыбнулась.

Мне начинала по - настоящему нравиться её улыбка.

– С течением времени мы заметили, что люди, похоже, начинают по - другому себя ощущать, после того как проведут здесь некоторое время, – начала объяснять Кейси. – Так что мы стараемся непринуждённо ввести их во всё, что происходит под вывеской «Почему вы здесь». Мы немного рассказываем о том, на что они могут рассчитывать, – на случай, если наши посетители окажутся не вполне готовы к тому, с чем, как им поначалу казалось, они способны справиться.

К этому моменту я уже запутался окончательно. О чем это она – о еде, о самом кафе или о чём - то совершенно ином?

– Если пожелаете, – продолжила Кейси, – я могу отнести ваш заказ повару и узнать его мнение насчёт того, что было бы для вас лучше всего.
– Конечно, – пробормотал я, чувствуя ещё большую растерянность. – Думаю, да. Я возьму комплексный завтрак. Я понимаю, сейчас не время для завтрака, но, может быть, его всё равно можно заказать?
– Вы точно этого хотите? – переспросила она.
– Да, точно.
– Тогда, я уверена, проблем не будет. В конце концов, сейчас уже ближе к завтрашнему завтраку, чем к сегодняшнему обеду.

Я взглянул на часы. Было пол - одиннадцатого вечера.

– Интересный взгляд на предмет, – заметил я.

Кейси улыбнулась:

– Иногда полезно взглянуть на вещи с иной точки зрения.

Она записала мой заказ и ушла. Я смотрел ей вслед, пока она шла к кухне, и только потом заметил, что меню она оставила на столе.

                  из книги Джона П. Стрелеки - «Кафе на краю земли. Как перестать плыть по течению и вспомнить, зачем ты живёшь»

Путь в дюнах за ключом к ответу

0

9

Утреннее дефиле со множетсвом деталей

Середина декабря.
  Дождь стучит в моё окошко.
   Зиму, видно, жду я зря,
    Загрустилось мне немножко.
     Темень, лужи во дворе,
      И тоска мне гложет душу...
       Я устрою дефиле.
     Радость вытащу наружу!
   Первым делом - макияж,
  Чтоб самой себе быть милой,
Яркий образ и кураж -
Через час буду красивой.
А причёска... Боже ж мой!
  Извела весь лак, наверно...
  Вот уже настрой другой!
  Интересна? Несомненно.
Фотографии семьи
Расставляю вдоль квартиры
(это зрители мои,
Разбросало всех по миру).
Вот бы талию найти,
Здесь утянем, тут подложим...
И теперь, как ни крути ,
Лет на десять я моложе.
«Дефиляла» три часа,
Перемерила все платья,
Засияли вновь глаза.
(Вот нашла себе занятье).

                                                      Дефиле (отрывок)
                                            Автор: Наталья Краснянская

Путь в дюнах за ключом к ответу

Я вернулась в свою комнату — точнее, к моему огромному, от стены до стены, ложу, которое я и называла «своей комнатой», — и повалилась на эту большую красивую кровать, ударившись лодыжкой о её чудовищных размеров остов.

Вот дерьмо! Ну и что теперь?

После продолжительной истерики со швырянием одежды я остановила свой выбор на голубом кашемировом свитере и чёрной юбке по колено, а к ней — чёрных по колено же сапогах.

Я уже поняла, что портфель не пользуется успехом, поэтому мне оставалась только чёрная холщовая сумочка.

Последнее, что я ещё помню о той ночи, — это как я дефилировала вокруг своей огромной кровати на высоких каблуках, в юбке, но без блузки, а потом, сев, переводила дух после только что затраченных титанических усилий.

Должно быть, из-за всех этих переживаний я в конце концов отключилась, потому что разбудил меня в шесть утра не иначе как всплеск адреналина.

Я пулей вылетела из постели. Все последнее время нервы у меня были как натянутые струны, и сейчас голова раскалывалась от перенапряжения.

У меня оставалось полтора часа на то, чтобы принять душ, одеться и добраться от моего коммунального жилья на пересечении Третьей авеню и Девяносто шестой улицы до центра, пользуясь при этом всё ещё непривычным и таящим в себе всевозможные опасности общественным транспортом.

Таким образом, у меня в запасе было час на дорогу и полчаса на то, чтобы привести себя в порядок.

Душ был отвратителен. Он пищал, словно собачий свисток, и всё время, пока я находилась в ледяной ванной, вода текла чуть теплёнькая, — зато потом она становилась просто обжигающей.

Такое безобразие продолжалось три дня, в конце концов я стала выскакивать из постели, включать душ, а потом прыгать под одеяло ещё на пятнадцать минут.

Немного вздремнув и лишний раз послушав будильник, я вновь бросалась в ванную, где к тому времени зеркала уже запотевали от чудесной горячей — хотя и льющейся тонкой струйкой — воды.

Через двадцать пять минут, напялив свою нехитрую экипировку, я уже была за дверью, установив личный рекорд.

Всего через десять минут я нашла ближайшую станцию подземки — это следовало сделать раньше, но я была слишком занята, чтобы последовать совету мамы и заранее проделать дорогу от дома до места будущей работы, что избавило бы меня от блужданий в ответственный момент.

Когда ездила устраиваться на работу, я брала такси, и у меня не было никаких сомнений в том, что необходимость пользоваться подземкой — это наказание божье.

Но дежурная по станции удивительным образом оказалась на месте и говорила по-английски; она посоветовала мне ехать до Пятьдесят девятой улицы по шестой линии, сказав, что я выйду прямо на Пятьдесят девятую улицу и мне останется пройти два квартала на запад до Мэдисон - авеню.

Проще простого.

В вагоне было холодно и тихо; не много нашлось таких ненормальных, кто, как и я, встал в разнесчастные шесть утра да ещё потащился куда-то, когда на дворе стояла середина ноября.

Всё было хорошо, пока не пришло время выходить на улицу.

Я поднялась по ступенькам и оказалась в холодном сумраке, где единственным источником света были горящие окна круглосуточных пивнушек.

Позади меня виднелся универмаг «Блумингдейл», больше ничего знакомого вокруг не было.

«Элиас - Кларк», «Элиас - Кларк», «Элиас - Кларк»… Ну и где он?

Я вертела головой, пока не увидела указатель: «Шестидесятая улица и Лексингтон - авеню».

Что ж, Пятьдесят девятая улица должна быть где-то недалеко, но в какую сторону мне идти, чтобы это было «на запад»? И где находится Мэдисон - авеню?

В тот первый раз меня высадили прямо у входа в здание, и сейчас я не видела ничего, что напоминало бы окрестности «Элиас - Кларк».

Я немного поблуждала, радуясь, что у меня ещё оставалось на это время, и наконец толкнулась в закусочную, чтобы выпить чашку кофе.

— Доброе утро, я, кажется, не могу найти дорогу к «Элиас - Кларк-билдинг». Вы не подскажете мне, как туда добраться? — спросила я нервного человека за кассовым аппаратом.

Я постаралась не улыбаться: все мои нью - йоркские знакомые рекомендовали мне не делать этого, потому что «здесь не Эйвон» и люди «не привыкли отвечать добром на добро».

Человек хмуро глянул на меня, и я занервничала от того, что он, наверное, считает меня грубой. Я улыбнулась.

— Одна долла, — сказал он, протягивая руку.
— Это за то, чтобы объяснить мне дорогу?
— Одна долла, молоко, без молока, что ваша хочет.

Я не сразу поняла, что все его познания в английском ограничиваются продажей кофе.

                                                                                                                                  из романа Лорен Вайсбергер - Дьявол носит «Прада»

Путь в дюнах за ключом к ответу

0

10

Декорации для актёра

Мы не можем быть вместе
И не можем быть врозь...
Видно там в поднебесье,
Что-то там не срослось.

Так бывает порой
две дороги сплелись...
Повстречались с тобой
И случайно сошлись...

Почему так случилось?!
Нам не ясен вопрос...
Для любви, иль печали,
А быть может для слёз...

А быть может любовь
Зацвела в наших душах!
Осветила всё вновь,
Научила нас слушать..
.

Но был сбой в поднебесье,
Всё не в шутку  -- всерьёз...
Мы с тобою не вместе,
И не можем быть врозь....

                                                       Мы не вместе
                                          Автор: Лидия Стрепетова 2

Чтобы сделать ситуацию ещё более трагичной, Витя протянул руку, взял телефон и позвонил Юле.

Та ответила почти сразу.

– Здравствуй, Юлия, – голосом, полным драматизма, словно актёр на большой сцене перед сотнями замерших в нервном ожидании зрителей, сказал Витя.
– Привет. Ты чего такой официальный? Случилось что? – спросила девушка.

– Да, – сказал Витя. Он замолчал, и паузе, которая последовала за этим, позавидовал бы сам Станиславский. – Я хотел сказать тебе… Я хотел сказать…
– Ну не тяни, пожалуйста, – потребовала собеседница.

– Я умираю, – как можно печальнее, с придыханием ответил парень.
– Что ты делаешь? – хихикнула Юля. – Умираешь? Ты там напился, что ли, Витенька?
– Нет, Юлия. Я не напивался, – отвечал парень, глядя, как постепенно окрашивается вода вокруг его руки.

Он в детстве смотрел фильм Стивена Спилберга «Челюсти» и очень боялся, но в то же время любил это кино за натурализм.

Всё выглядело очень естественно и жутко.

Правда, когда там акула кого - нибудь ела в воде, то океан на большом пространстве становился бурым.

Теперь всё напоминало слишком отдалённо.

Но это плохому актёру нужны огромные декорации!

Хороший может играть на пустой сцене, воссоздавая мир вокруг одной лишь силой своего таланта!

– Значит, накурился. Или нанюхался? Что-то раньше я за тобой такого не замечала, – продолжала иронизировать Юля.

Она была на удивление в хорошем расположении духа.

Вите это даже показалось странным.

С чего вдруг? Неужели их расставание на неё так подействовало?

Он решил обидеться. Тут, понимаешь, кое-кто с жизнью прощается, а она там улыбается, как…

– Я умираю, потому что ухожу из жизни, – сказал Витя и, дрожа подбородком, нажал кнопку «Отбой».

Телефон отключился, а парень, едва сдерживаясь, чтобы не заплакать от жалости к самому себе, уставился в одну точку на кафельной стене в ожидании, когда через царапины на запястье его покинет вскоре неудавшаяся жизнь.

Казалось, что пройдёт ещё десять, от силы двадцать минут, и он потеряет сознание, а потом медленно погрузится в воду, и уже больше никто и никогда не сможет сделать ему так же больно, как красивая девушка по имени Юлия.

Витя лежал в остывающей ванной, глядя на кафельную стену, представляя, как его жизнь заканчивается.

Его внутренний мир переполняли сомнения и страх.

Почему Юле было так сложно сказать ему правду?

Ну да, она испытала насилие и унижение. Но зачем же так всё разрывать?

Сам тоже виноват. Почему он позволил себе играть с чувствами вместо того, чтобы быть честным? Парень крепко закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями.

Вспомнились все те моменты, когда он и Юля были вместе.

Витя всегда видел будущее с ней, был уверен, что они преодолеют любые преграды.

Но постепенно понял, что их отношения после того трагического случая стали токсичными.

Девушка сразу отдалилась, и теперь никто из них не знал, как сократить это расстояние.

Слёзы текли по его щекам, оставляя солёный привкус на губах.

Он ощущал, как время медленно течёт, словно песок скользит между пальцами.

Жизнь ускользала от него так быстро, что ему казалось, что это всё просто сон, и он скоро проснётся, чтобы обнаружить, что всё было всего лишь пугающим кошмаром.

Витя чувствовал, что каждое его дыхание становится всё слабее и слабее. Он знал, что они не смогут быть вместе, что уйти – единственный способ облегчить боль в своей душе.

Но терзание и разорванность своих чувств были сильнее любых физических мук. Витя верил, что где-то там, в вышине, есть сила, способная помочь ему преодолеть эту боль.

Он желал, чтобы Юля сумела понять его, понять причину его решения, и, возможно, простить его. И тут же понимал: это напрасные мечты.

Витя лежал неподвижно, окружавший его душу мрак всё сильнее сжимал сердце.

Тело медленно стало ощущать тяжесть и изнеможение, словно битый флаг, разношенный жёстоким ветром времени.

Окованное страхом и болью сердце сжималось всё сильнее, боясь, что он не успеет попрощаться со всеми, обнять маму, пожать напоследок руку Костику, а главное – рассказать Юлии, как он любит её.

В его голове проносилось множество мыслей: какие-то грустные, какие-то странные, но всё они сливались в одно – он больше не может продолжать жить среди людей, неспособных понять и принять его решение.

Он знал, что за собой оставит боли и разочарование, но он не мог продолжать жить в тени своих собственных страхов и несбывшихся надежд.

Медленно Витя пошевелился в воде, ощущая её прохладу на своей коже. Последняя мысль, пронесшаяся в его голове перед тем, как погрузиться в тёмную глубину, была о Юлии.

Возможно, они снова встретятся в другом мире и найдут друг друга в той жизни, где больше не будет боли и разделения.

Подводный мир принял с нежностью, как будто хранил его в объятиях своих прозрачных крошечных волн.

Витя чувствовал, как вся боль и большая скованность его сердца начали растворяться.

Ему показалось, будто он медленно опускается в океанскую глубину.

                                                                                                                                                      из произведения - «Прочная связь»
                                                                                                                                        Источник: Дзен канал « Женские романы о любви»

Вопросы взаимоотношений

0

11

В руках художника

Нужны гостей умильных лица,
Обряд венчанья дорогой,
И перевёрнута страница,
И белый лист уже другой.

И вот уже обряд венчанья
Рисует быстрый карандаш,
И образ девушки печальной
Нам создаёт художник наш.

Он всё рисует и рисует,
Иконы, свечи, но пока
Изобразить нам жениха
Он почему-то не рискует.

В благоговении мир затих,
Стоит печальная невеста,
А рядом с ней - пустое место,
На нём отсутствует жених.

                                                         Рука художника (отрывок)
                                                                 Автор: Фадеева Ольга

Художник клип на песню "А может быть?" Автор Александр ?

Воскресенье, 22 сентября ( Фрагмент )

15:00

Тусклый свет пробивался сквозь занавешенное окно, но солнца снова не было видно из-за туч.

Я еле открыл глаза.

В эту ночь я спал семь часов. Немало, но сонливость не покидала меня, сбрасывая скорость мыслей, бьющихся о стены черепной коробки.

Обычно в воскресенье я делаю уборку, а вечером пытаюсь развлечь себя: иду в кинотеатр или на концерт, когда это случается в нашем маленьком городке.

И это воскресенье я планировал провести так же. Я включил телевизор и направился на кухню.

«И всё - таки насколько всё относительно в этом мире… Я только что встал и готовлю себе завтрак, хотя сейчас уже четвёртый час дня и для многих уже закончился обед. Каждый живёт своей жизнью, не имеющей ничего общего с окружающим миром. Мы – часть этого мира, но когда умираем, никому нет до этого дела…»

Раздумывая о смысле жизни, я приготовил себе омлет, налил чай в огромную кружку, плюхнулся на диван и начал листать телевизионные каналы:
_______________________________________________________________________________________________________________________________________________

– Сейчас, вспоминая классиков баскетбола, мы…
– Я не смогу простить тебя! Ты вычеркнут из моей жизни…
– Более того, самка этого подвида отличается особой агрессивностью…
– А я говорю ему: «Парень, твоя мама такая толстая, что ей понадобится Тихий океан, чтобы один раз подмыться!
– Отче наш, живущий на небесах…
– Сегодня около шести часов утра скончался известный художник…
– Бросок по воротам, го - о - ол !!!

________________________________________________________________________________________________________________________________________________

Я вернулся к предыдущей передаче:

«Обстоятельства трагедии ещё не выяснены. Чуть позже эксперты расставят все точки над i, но пока рассматривается основная версия – самоубийство. Мы расспросили ближайших друзей умершего:

– Это был потрясающий человек. Бодрый, весёлый. Оптимизм не покидал его даже в самые нелёгкие минуты. Он не мог стать жертвой суицида, это исключено.

К этим словам присоединились все, кто знал погибшего.

Что заставило молодого художника совершить этот поступок? Кто подтолкнул его в бездну? В чём причина?

Мы будем сообщать вам все новости об этой загадочной смерти по мере поступления. Не переключайтесь».

Ох уж эти журналисты… Человек покончил с собой, а им лишь бы не переключали канал.

Живём для того, чтобы умереть, умираем для того, чтобы забрать с собой ещё кого - нибудь.

Интересно, что чувствует человек в момент самоубийства? Чего боится и боится ли? От чего бежит?

Иногда я задумываюсь: самоубийцы сильные или всё - таки слабые люди? С одной стороны, уничтожить человека физически – элементарно, несложно убить и себя.

Для этого не нужно быть профессионалом, достаточно порыться в Интернете и почитать форумы близких по духу.

Раз – и всё!

Бывают, конечно, неудачные попытки, но это уже детали. Но сколько нужно силы, чтобы решиться на такой поступок, и сколько уверенности в своей правде!

Это же безгранично страшно: боль, ужас, смерть.

А что потом?

С другой стороны, в этот момент человеком движет страх, затуманенный рассудок, усталость от происходящего вокруг.

Суть самоубийства – неумение противостоять обстоятельствам. Неуверенность в своём прошлом, настоящем и будущем.

Полное отсутствие иммунитета перед жестокостью мира и, как следствие, нежелание сопротивляться.

Слабый человек выбирает страшный путь прекратить свои мучения, путь ужасный, до предела наполненный эгоизмом.

Но завершает ли он мучения?

Как знать… Конечно, всё субъективно, но мне кажется, что слабости и глупости в таком поступке больше, чем храбрости и ума.

                                                                                                                                    из мистического романа Алексея Чумакова - «47»

Путь в дюнах за ключом к ответу

0

12

Вернуться по - английски

Удалился корабль,
Парус алый растаял, как дымка.
Крики чаек и ветер,
Что треплет причёску твою
.

Он уплыл далеко.
Сохранилась лишь фото - картинка,
Где стоите вы вместе
На яхте с названьем "Смогу!".

Он уплыл за моря,
Но осталась надежда на встречу.
Он вернётся, я знаю
И верю — ещё я спою!

Вечереет, свежо,
С моря резко задул сильный ветер.
Ты не стой на краю,
На холодном сыром берегу!...

                                                                Он вернётся!
                                                         Автор: Михаил Шубин

Глава V. В ПЛЕНУ И В ЗАТОЧЕНИИ (ФРАГМЕНТ)

Когда Бобби с доктором добрались до «Трёх Труб», они застали русского сидящим в том кресле, где обычно любил сидеть папа.

Он вытянул ноги в сторону печи, где жарко полыхали дрова, и пил приготовленный мамой чай.

- Этот человек замотан душевно и телесно, - проговорил доктор. - У него нехороший кашель. Но он не безнадёжен. Его надо сейчас же уложить в постель. И вам придётся всю ночь поддерживать огонь в печи.
- Тогда его надо положить у меня - только там есть камин, - сказала мама.

Она постелила у себя, и доктор помог незнакомцу лечь.

У мамы в комнате стоял большой чёрный сундук, который дети никогда не видели открытым.

И вот теперь она зажгла свет, открыла сундук, достала оттуда одежду - мужскую одежду, и повесила её возле только что зажжённого огня, чтобы она прогрелась.

Бобби, войдя в комнату с охапкой дров, обратила внимание на то, что на ночной рубашке была метка.

Тогда она заглянула в сундук.

Там, в сундуке, была только мужская одежда, и на некоторых вещах стояла метка с папиным именем.

Получалось, что папа уехал и не взял с собой одежды.

Ночная рубашка была новая.

Бобби вспомнила, что она появилась примерно тогда, когда праздновали день рождения Питера.

Почему же папа не взял с собой одежду?

Бобби незаметно выскользнула из комнаты.

Уже за дверью она слышала, как мама запирает сундук на замок.

Разные ужасные мысли стали приходить ей в голову.

Почему папа уехал и не взял с собой вещи? Когда мама вышла из комнаты, Бобби обняла её за талию и прошептала:

- Мама, скажи, папа не умер?
- Доченька, что ты? Как тебе такое могло прийти в голову?
- Я не знаю, - проговорила Бобби, всё ещё продолжая сомневаться, что мама говорит ей правду.
- Послушай! - мама поспешно обняла её. - Я недавно слышала, что у папы дела обстоят очень хорошо, и когда - нибудь он непременно вернётся к нам. Я тебя прошу - не забивай себе голову всякими ужасными фантазиями!

Чуть позже, когда русский гость уютно устроился в тёплой комнате, мама спустилась к девочкам.

Решили, что она будет спать на кровати Филлис, а Филлис придётся постелить на полу матрац, чему та была страшно рада: ещё одно приключение!

Когда мама вошла, две белые фигурки рванулись ей навстречу и два нетерпеливых голоса произнесли хором:

- Мама, расскажи нам про этого русского!

И тут в комнате возникла ещё одна белая тень. Питер вбежал, волоча за собой стёганое одеяло, похожее на хвост белого павлина.

- Мне сперва очень хотелось спать, но теперь уже не хочется. Я жду, мама, что ты расскажешь нам длинную историю.
- Сейчас уже слишком поздно, чтобы вам слушать длинные истории. И потом я сама страшно устала.

Бобби почувствовала, что мама вот - вот заплачет. Филлис и Питер однако ничего не заметили.

- Ну, расскажи, сколько можешь! - просила Филлис, а Бобби обняла маму и крепко прижалась к ней.

- Детки, это длинная история, если её записать, она составит целую книгу. Он писатель, автор замечательных книг. Понимаете, в царской России не разрешают, чтобы люди писали про богатых людей, которые поступают плохо. И про то, что можно сделать для бедных людей, чтобы они жили счастливее и лучше, - про это тоже нельзя писать. А если кто напишет, то этого человека посадят в тюрьму.

- Но как же можно за хорошее дело посадить в тюрьму? - недоумевал Питер. - В тюрьму сажают, если кто-то кому-то сделал зло.

- Или если судьям кажется, что человек сделал зло... Но это так в Англии. А в России не так. Вот он написал прекрасную книгу про бедных детей и про то, как можно им помочь. Я читала эту его книгу. Там всё только про хороших людей и добрые дела. Но его за эту книгу посадили в тюрьму. И вот он три года провёл в ужасной темнице, на жёсткой койке, без света, в сырости. В одиночном каземате целых три года! Голос её задрожал, и она замолчала.

- Мама, но теперь же такого не бывает, - сказал Питер. - Это как будто из книги по истории - о временах инквизиции или что-то в таком роде.

- Это правда, то, что я вам говорю. Ужасающая правда. Потом его взяли из тюрьмы и сослали в Сибирь. Там осуждённых приковывают друг к другу цепями. Там были те, кто сделал зло, а были и такие, как он. И вот они шли, шли много дней, и ему казалось, что они никогда не дойдут. А за ними шли надсмотрщики с плетьми. Да! Кто уставал, того били плетьми. После этого некоторые становились калеками, а другие падали в изнеможении, и им не помогали подняться, а оставляли умирать. Там столько было ужасного, что я даже не могу про это рассказывать. И вот он попал в рудники. Его осудили на пожизненные работы там, и он написал об этом ещё одну прекрасную книгу.

- Мама, а как же ему удалось оттуда бежать?
- Когда началась война, каторжанам разрешили записываться добровольцами в солдаты. И он тоже записался, а когда представился случай, то он бежал.
- Но ведь это же трусость - дезертировать из армии, особенно когда идёт война.

- Я думаю, он был вправе отказаться служить стране, которая с ним так поступила. Для него важнее было исполнить свой долг перед женой и детьми. Он ведь даже не знал, что с ними.
- Они, наверное, жили в ужасной бедности после того, как его посадили в тюрьму! - жалостно проговорила Филлис.
- Да, он, сидя в тюрьме, представлял себе всякие ужасные вещи. Что они просят подаяния, как нищие... Или что их тоже посадили в тюрьму. В России делали и так. Но когда он уже попал на рудники, друзья передали ему известия, что его жена с детьми бежали в Англию. И когда он дезертировал, он приехал сюда, чтобы их разыскать.

- И у него нет их адреса?
- Нет. Он знает только, что они в Англии. Он первым делом решил отправиться в Лондон, и на нашей станции ему надо было сделать пересадку, и тут он обнаружил, что у него украли билет и бумажник.
- А ты думаешь, он их найдёт? Я имею в виду, не билет и бумажник, а жену и детей?
- Да, мне верится, что найдёт. И я молюсь о том, чтобы он их нашёл - и жену, и детей.

Но в мамином голосе не было уверенности. Это почувствовала даже Филлис.

- Тебе его очень жалко, да? - спросила она.

Мама некоторое время молчала, потом утвердительно кивнула. Дети старались сохранить спокойствие. Наконец она проговорила:

- Давайте будем постоянно просить у Господа, чтобы он смиловался над всеми, кто пребывает в заточении или в плену.
- Господи, будь милостив ко всем, кто пребывает в заточении и в плену, - повторила Бобби. - Я правильно сказала, да, мама?
- Правильно, дочка. О невольниках и плененных. О тех, кто пребывает в заточении и в плену...

                                                                                                           из детского романа Эдит Несбит - «Дети железной дороги»

Путь в дюнах за ключом к ответу

0

13

Дорогой прямоезжей

Пусть стёрты руки до мозолей красных,
Пусть жар в черничной гулкой полумгле.
Дорога незнакомая опасна,
Но не страшна на вороном коне!

Черешенские кони многих краше,
Здесь мёд в ладонях гуще, чем у пчёл –
Воинственных трудяг и божьих пташек,
Садящихся незвано на плечо.

Малиновка. И запах сладких яблок.
Хоть август только топчется в сенях.
Закатов тёмно - пурпурный огарок
Крошится на соломенных плетнях.

Как снег над полем – аистовы перья,
И, знаю, послезавтра будет дождь.
Забыть про подорожник и про клевер!
Лицом зарыться в пламенную рожь!

Курганов древних гулкое безмолвье.
Кусок холста… Безудержная кисть….
Назавтра – тишина и богомолье,
Чтоб душу радостную снова воскресить!..

                                                                      Черниговская дорога (отрывок)
                                                                             Автор: Екатерина Ольшина

Илья Муромец и Соловей - разбойник

Скачет Илья Муромец во всю конскую прыть. Бурушка - Косматушка с горы на гору перескакивает, реки - озёра перепрыгивает, холмы перелетает.

Доскакали они до Брянских лесов, дальше Бурушке скакать нельзя: разлеглись болота зыбучие, конь по брюхо в воде тонет.

Соскочил Илья с коня. Он левой рукой Бурушку поддерживает, а правой рукой дубы с корнем рвёт, настилает через болото настилы дубовые.

Тридцать вёрст Илья гати настелил, — до сих пор по ней люди добрые ездят.

Так дошёл Илья до речки Смородиной.

Течёт река широкая, бурливая, с камня на камень перекатывается.

Заржал Бурушка, взвился выше тёмного леса и одним скачком перепрыгнул реку.

Сидит за рекой Соловей - разбойник на трёх дубах, на девяти суках. Мимо тех дубов ни сокол не пролетит, ни зверь не пробежит, ни гад не проползёт.

Все боятся Соловья - разбойника, никому умирать не хочется. Услыхал Соловей конский скок, привстал на дубах, закричал страшным голосом:

— Что за невежа проезжает тут, мимо моих заповедных дубов? Спать не даёт Соловью - разбойнику!

Да как засвищет он по-соловьиному, зарычит по-звериному, зашипит по-змеиному, так вся земля дрогнула, столетние дубы покачнулись, цветы осыпались, трава полегла. Бурушка - Косматушка на колени упал.

А Илья в седле сидит, не шевельнётся, русые кудри на голове не дрогнут. Взял он плётку Шелковую, ударил коня по крутым бокам:

— Травяной ты мешок, не богатырский конь! Не слыхал ты разве писку птичьего, шипу гадючьего?! Вставай на ноги, подвези меня ближе к Соловьиному гнезду, не то волкам тебя брошу на съедение!

Тут вскочил Бурушка на ноги, подскакал к Соловьиному гнезду. Удивился Соловей - разбойник, из гнезда высунулся.

А Илья, минуточки не мешкая, натянул тугой лук, спустил калёную стрелу, небольшую стрелу, весом в целый пуд.

Взвыла тетива, полетела стрела, угодила Соловью в правый глаз, вылетела через левое ухо.

Покатился Соловей из гнезда, словно овсяный сноп. Подхватил его Илья на руки, связал крепко ремнями сыромятными, подвязал к левому стремени.

Глядит Соловей на Илью, слово вымолвить боится.

— Что глядишь на меня, разбойник, или русских богатырей не видывал?
— Ох, попал я в крепкие руки, видно, не бывать мне больше на волюшке.

Поскакал Илья дальше по прямой дороге и наскакал на подворье Соловья - разбойника.

У него двор на семи верстах, на семи столбах, у него вокруг железный тын, на каждой тычинке по маковке голова богатыря убитого. А на дворе стоят палаты белокаменные, как жар горят крылечки золочёные.

Увидала дочка Соловья богатырского коня, закричала на весь двор:

— Едет, едет наш батюшка Соловей Рахманович, везёт у стремени мужичишку - деревенщину!

Выглянула в окно жена Соловья - разбойника, руками всплеснула:

— Что ты говоришь, неразумная! Это едет мужик - деревенщина и у стремени везёт вашего батюшку — Соловья Рахмановича!

Выбежала старшая дочка Соловья — Пелька — во двор, ухватила доску железную весом в девяносто пудов и метнула её в Илью Муромца. Но Илья ловок да увёртлив был, отмахнул доску богатырской рукой, полетела доска обратно, попала в Пельку, убила её до смерти.

Бросилась жена Соловья Илье в ноги:

— Ты возьми у нас, богатырь, серебра, золота, бесценного жемчуга, сколько может увезти твой богатырский конь, отпусти только нашего батюшку, Соловья Рахмановича!

Говорит ей Илья в ответ:

— Мне подарков неправедных не надобно. Они добыты слезами детскими, они политы кровью русскою, нажиты нуждой крестьянскою! Как в руках разбойник — он всегда тебе друг, а отпустишь — снова с ним наплачешься. Я свезу Соловья в Киев - град, там на квас пропью, на калачи проем!

Повернул Илья коня и поскакал к Киеву. Приумолк Соловей, не шелохнется.

Едет Илья по Киеву, подъезжает к палатам княжеским. Привязал он коня к столбику точёному, оставил с конём Соловья - разбойника, а сам пошёл в светлую горницу.

Там у князя Владимира пир идёт, за столами сидят богатыри русские. Вошёл Илья, поклонился, стал у порога:

— Здравствуй, князь Владимир с княгиней Апраксией, принимаешь ли к себе заезжего молодца?

Спрашивает его Владимир Красное Солнышко:

— Ты откуда, добрый молодец, как тебя зовут? Какого роду - племени?
— Зовут меня Ильёй. Я из-под Мурома. Крестьянский сын из села Карачарова. Ехал я из Чернигова дорогой прямоезжей. Тут как вскочит из-за стола Алёша Попович:
— Князь Владимир, ласковое наше солнышко, в глаза мужик над тобой насмехается, завирается. Нельзя ехать дорогой прямой из Чернигова. Там уж тридцать лет сидит Соловей - разбойник, не пропускает ни конного, ни пешего. Гони, князь, нахала - деревенщину из дворца долой!

Не взглянул Илья на Алёшку Поповича, поклонился князю Владимиру:

— Я привёз тебе, князь. Соловья - разбойника, он на твоем дворе, у коня моего привязан. Ты не хочешь ли поглядеть на него?

Повскакали тут с мест князь с княгинею и все богатыри, поспешили за Ильёй на княжеский двор. Подбежали к Бурушке - Косматушке.

А разбойник висит у стремени, травяным мешком висит, по рукам - ногам ремнями связан. Левым глазом он глядит на Киев и на князя Владимира.

Говорит ему князь Владимир:

— Ну-ка, засвищи по-соловьиному, зарычи по-звериному. Не глядит на него Соловей - разбойник, не слушает:
— Не ты меня с бою брал, не тебе мне приказывать. Просит тогда Владимир - князь Илью Муромца:
— Прикажи ты ему, Илья Иванович.
— Хорошо, только ты на меня, князь не гневайся, а закрою я тебя с княгинею полами моего кафтана крестьянского, а то как бы беды не было! А ты. Соловей Рахманович, делай, что тебе приказано!
— Не могу я свистать, у меня во рту запеклось.
— Дайте Соловью чару сладкого вина в полтора ведра, да другую пива горького, да третью мёду хмельного, закусить дайте калачом крупитчатым, тогда он засвищет, потешит нас…

Напоили Соловья, накормили; приготовился Соловей свистать.

Ты смотри. Соловей, — говорит Илья, — ты не смей свистать во весь голос, а свистни ты полусвистом, зарычи полурыком, а то будет худо тебе.

Не послушал Соловей наказа Ильи Муромца, захотел он разорить Киев - град, захотел убить князя с княгиней, всех русских богатырей. Засвистел он во весь соловьиный свист, заревел во всю мочь, зашипел во весь змеиный шип.

Что тут сделалось!

Маковки на теремах покривились, крылечки от стен отвалились, стёкла в горницах полопались, разбежались кони из конюшен, все богатыри на землю упали, на четвереньках по двору расползлись. Сам князь Владимир еле живой стоит, шатается, у Ильи под кафтаном прячется.

Рассердился Илья на разбойника:

Я велел тебе князя с княгиней потешить, а ты сколько бед натворил! Ну, теперь я с тобой за всё рассчитаюсь! Полно тебе слезить отцов - матерей, полно вдовить молодушек, сиротить детей, полно разбойничать!

Взял Илья саблю острую, отрубил Соловью голову. Тут и конец Соловью настал.

— Спасибо тебе, Илья Муромец, - говорит Владимир - князь. - Оставайся в моей дружине, будешь старшим богатырём, над другими богатырями начальником. И живи ты у нас в Киеве, век живи, отныне и до смерти.

И пошли они пир пировать.

Князь Владимир посадил Илью около себя, около себя против княгинюшки. Алёше Поповичу обидно стало; схватил Алёша со стола булатный нож и метнул его в Илью Муромца. На лету поймал Илья острый нож и воткнул его в дубовый стол. На Алёшу он и глазом не взглянул.

Подошёл к Илье вежливый Добрынюшка:

— Славный богатырь, Илья Иванович, будешь ты у нас в дружине старшим. Ты возьми меня и Алёшу Поповича в товарищи. Будешь ты у нас за старшего, а я и Алёша за младшеньких.

Тут Алёша распалился, на ноги вскочил:

— Ты в уме ли, Добрынюшка? Сам ты роду боярского, я из старого роду поповского, а его никто не знает, не ведает, принесло его невесть откудова, а чудит у нас в Киеве, хвастает.

Был тут славный богатырь Самсон Самойлович. Подошёл он к Илье и говорит ему:

— Ты, Илья Иванович, на Алёшу не гневайся, роду он поповского хвастливого, лучше всех бранится, лучше хвастает. Тут Алёша криком закричал:
— Да что же это делается? Кого русские богатыри старшим выбрали? Деревенщину лесную неумытую!

Тут Самсон Самойлович слово вымолвил:

— Много ты шумишь, Алёшенька, и неумные речи говоришь, - деревенским людом Русь кормится. Да и не по роду - племени слава идёт, а по богатырским делам да подвигам. За дела и слава Илюшеньке!

А Алёша, как щенок, на тура гавкает:

— Много ли он славы добудет, на весёлых пирах мёды попиваючи!

Не стерпел Илья, вскочил на ноги:

— Верное слово молвил поповский сын — не годится богатырю на пиру сидеть, живот растить. Отпусти меня, князь, в широкие степи поглядеть, не рыщет ли враг по родной Руси, не залегли ли где разбойники.

И вышел Илья из гридни вон.

                                               из книги «Русские богатыри. Былины и героические сказки в пересказе И. В. Карнауховой»

( кадр из мультфильма «Илья Муромец и Соловей - разбойник» 1978 )

Странные Сказки

0

14

Почти в неприличном слове

Во саду ли, в огороде,
На Уральской на природе
Встретились и подружились,
О делах разговорились
Дед из дальней деревушки,
По строительству избушки
Плотник, дока и кудесник,
По политике советник,
И гражданка городская,
Модная и заводная.
Благодатное соседство -
От печали грустной средство.
Деда дети в сад позвали,
Строить баню наказали.
Вкалывать ему привычно,
«За спасибо», безналично.
Для мадам фазенда - сфера
Творчества и атмосфера
На природе вдохновляет
И здоровье укрепляет.
Всю неделю одинёшек
Дед горбатится за грошик.
Он соседку ждёт в субботу
На тяжёлую работу.
Вновь настали выходные -
Беспросветно трудовые.
В сад соседка приезжает
И трудиться начинает.
Каждый на своём участке.
И мадам копает грядки,
Позабыв, что городская,
«Не деревня», заводская.

                                             Смычка города с деревней (отрывок)
                                                   Автор: Елена Георгиевна Конева

Возвращение III, или «Бегство в народ»

Третий, и последний, выпуск приключений блудного попугая (1988) повествует о хождении «в народ».

Кеша решает «обрусеть».

По сути, все прежние бегства Кеши – своеобразный поиск правды, мифического Беловодья, обетованной Таити.

Свой поиск Кеша ведёт прежде всего в культурном поле, а именно, последовательно примыкает к тем или иным социальным трендам.

В первых двух выпусках Кеша побывал и диссидентом, и космополитом.

Внутренняя эмиграция не удалась, эмиграция на «Запад» разочаровала в капитализме.

Рождённый в Союзе, Кеша не сумел стать ни исполином духа, ни гражданином мира.

Но есть ещё один выход.

Где-то рядом, буквально под боком, существует ещё одна влиятельная культурная тенденция – русская, народническая, говорящая, что не нужно далеко ходить за правдой, – она рядом, за городом, в простоте, в чистоте аграрной жизни, в единении с природой.

События развиваются следующим образом.

Толстый рыжий кот сообщает помоечным завсегдатаям, что на лето он уезжает в деревню.

Примечательно, что кот - мажор во второй раз выступает законодателем модного течения.

В предыдущей серии он совратил Кешу джинсами и плеером.

Ужаленный завистью, Кеша спешит домой, чтобы потребовать от Вовки своей доли «русскости», совсем как персонаж из анекдота того времени – дотошный телефонный еврей, который звонит в общество Память:

«Правда ли, что евреи продали Россию, и если да, то где я могу получить мою долю?..»

Поехать в деревню не получается – Вовка заболел.

Мы видим Кешу уже в новом «русском» амплуа.

Вместо футболки на нём подобие бабьего крестьянского исподнего.

Он по-старушечьи брюзжит на Вовку: «Зимы ему мало болеть».

Как ни грустно, но в 1988 году Вовка, то есть Советский Союз был уже основательно болен.

Знал бы Кеша, что «Вовке» не суждено поправиться, что он протянет ещё три года, до августа 1991-го…

Печальные события ещё впереди, а Кеша тем временем собирает чемодан и отбывает на жительство в деревню, «к корням».

На трассе Кешу долго никто не подбирает.

Но вдруг на тракторе появляется Василий – воплощённое клише из художественных фильмов о деревне.

Во всяком случае, именно таким представляет городской обыватель Кеша сельского жителя.

Василий простоват, добродушен, гостеприимен.

Василий увозит Кешу в совхоз «Светлый путь».

Он вежлив и неизменно обращается к собеседнику на «Вы», в то время как высокомерный Кеша бестактно тыкает:

«Хочется запросто, с народом – как ты! Простыми парнями, какие у нас на каждом шагу!»

Василий возвращается из музея – он таким образом приобщался к «высокому».

Кеша поёт «Русское поле» – это его форма слияния с русской идентичностью.

Вообще, все культурные коды, которыми оперирует Кеша, чтобы найти подход к Василию, по сути стереотипы и создают лишь комический эффект.

Сложно представить себе что-то более нелепое, чем попугай (то бишь, еврей) в деревне.

Как выяснится позднее, он ещё и социально опасен. От Кеши одни проблемы и убытки.

Утром Кеша просыпается в деревенском доме, ищет завтрак, роняя горшки, пачкаясь в печке, с воплями призывая на помощь Василия.

Попугай не способен найти пропитание в доме, даже если оно просто стоит на столе.

После завтрака Кеша выходит на прогулку и знакомится с «хозяйством»: свинья с поросятами, лошадь, петух и куры.

Для попугая обитатели двора – публика.

И в деревне он занимается привычным делом, а именно хаотично воспроизводит городскую «культуру» – в данном случае микс из Антонова, Пугачёвой и бессмысленный набор фраз из «Сельского часа»:

«Скажите, сколько тонн клевера от каждой курицы - несушки будет засыпано в инкубаторы после обмолота зяби?»

У живности «искусство» не встречает поддержки, скорее недоумение и раздражение, разве что лошадь «ржёт» над самим исполнителем.

Доведя себя до творческой экзальтации – Кеша изображает исполнителя рок - н - ролла – попугай падает в колодец.

Его спасает вернувшийся Василий, а потом одалживает вымокшему попугаю картуз и ватник.

Кеша внутренне понимает свою никчёмность.

Во многих советских фильмах разыгрывается история неуклюжего неофита, который, попав в новую для него среду, упорным трудом ломает ситуацию и вырывается в ударники.

Кеша тоже одержим идеей доказать свою значимость и полезность: «Я смогу, я докажу, я покажу! Обо мне узнают. Обо мне заговорят!»

Но преображения не происходит. Кеша оказывается неспособным к крестьянскому труду. (По-хорошему, к труду вообще.)

Он разрушителен как Чубайс или Гайдар, которые несколько лет спустя продемонстрируют стране свои ужасные таланты…

Сев в трактор Василия, Кеша вначале разносит во дворе постройки, а потом сваливает трактор в реку.

Василий при этом проявляет чудеса толерантности – только вздыхает да обречённо машет рукой.

В попугае просыпается совесть, точнее, даже не совесть, а её актерский суррогат, Кеша клеймит себя, называет ничтожеством, жалкой личностью и решает «умереть как мужчина».

(Кстати, это первый и последний раз, когда попугай декларирует свою мальчуковость, ведь всё его поведение это – перепев анекдотичной еврейской жены, у которой, как известно, «всё болит».)

Повешение на проводе от лампочки превращается в спектакль.

Свиньи, лошадь, да и сам Василий с любопытством следят за процессом.

При этом никто не пытается остановить попугая – уж слишком много от него вреда.

Образ Кеши начисто лишён драматизма: Есенина из попугая не получается. Василий отправляет его домой в посылке.

Обитатели помойки встречают вернувшегося кота. Тот наверняка не ходил в народ, а был просто дачником.

Но тут появляется Кеша. На нём ватник и картуз – он, как всегда, «в образе».

Щёлкнув кнутом, Кеша разражается тирадой обезумевшей деревенской прозы:

«Эх вы! Жизни не нюхали?! А я цельное лето, цельное лето: утром покос, вечером надои, то корова опоросится, то куры понеслись.

А тут вишня взошла! Свекла заколосилась! Пашешь, как трактор!

А ежели дождь во время усушки, а?», закуривает «козью ножку», давится «дымом отечества», заходится кашлем…

                                                    из сборника рассказов Михаила Елизарова - «Бураттини. Фашизм прошёл. Мультфильмы.»

Путь в дюнах за ключом к ответу

0

15

Очевидный пассажир ( © )

Качнувшись влево невзначай,
Вернёмся вправо…
Паромщик грустный, не скучай
У переправы…

В небесной гжели завиток
Нам предначертан:
Ах, неужели же исток
иссяк - исчерпан?

Я буду горьким мёдом всласть
Лечить обиды
И тела успокою власть,
И боль не выдам:

Не напоказ, не напохваст
Спою три строчки,
О том, что дёгтю — Бог подаст —
Нет места в бочке,

Где чувства прежнего алтарь
Нас не отпустит
Из плена памяти — янтарь
Медовой грусти…

                                                         Паромщик
                                                   Автор: Юлия Кхан

«Козлёнок, который умел считать до десяти»

Козлёнок научился считать до десяти. Так начинается мультфильм.

Козлёнок ходит по лесу и считает подвернувшихся ему на пути животных.

Это, на первый взгляд, невинное действо почему-то вызывает среди сосчитанных панику.

«Ну вот, – горько заключает Телёнок всякий раз, когда счёт пополняется, – теперь он и тебя сосчитал!»

Так одного за другим Козлёнок «сосчитывает» Корову, Быка, Коня, Свинью.

Взбешенные животные в погоне за Козлёнком попадают на паром.

Там уже находятся: Гусь - капитан, Пёс, Кот и Баран. Возникает паника: грузоподъёмность парома только десять пассажиров.

Срочно требуется тот, кто умеет считать.

Козлёнок устраивает перекличку по присвоенным номерам, и паром благополучно плывёт на другой берег – вот когда пригодилось знание счёта.

Рассказчик заканчивает историю тем, что Козлёнок теперь работает на пароме – считает зверей при посадке.

На первый взгляд сказка акцентирует комическую составляющую сюжета.

Это сатира на мракобесие и страх перед образованием.

Но в этой детской истории имеется и второй, завуалированный, план, подразумевающий совсем иную интерпретацию сюжета.

Примечательно, что все существа, встреченные Козлёнком на берегу, – парнокопытные.

Очевидно, говорящий Козлёнок – это уже совсем не Козлёнок, а мальчик, вдруг открывший в себе дар счёта.

Ведь не говорится, что его научили: он научился сам, родил знание из себя. Этим Козлёнок и необычен.

Прочие животные также предельно очеловечены:

Телёнок – простоватый мальчуган, Корова – деревенская озлобленная женщина, Бык – работяга - психопат, Конь – гневливый интеллигент в пенсне, Свинья – агрессивная городская женщина пролетарского склада.

Узнаваемые социальные типы. Все они объединяются одним словом – скот.

А скот сказочный, говорящий и очеловеченный уже может называться «человеческое стадо».

Что происходит: Козлёнок метит «стадо», присваивает каждому животному инвентарный номер.

Телёнок, коровий младенец, устами которого глаголет истина, сразу проникает в сомнительную суть этой безболезненной операции.

Именно он говорит взрослым, что произошло непоправимое – они сосчитаны.

Надо сказать, что Животные по неведению, добровольно, из любопытства соглашаются на это.

И Козлёнок как бы между прочим, используя простейший казуистический приём, прибавляет к счёту новую жертву.

Возникает вопрос: а кто же этот Козлёнок?

С одной стороны, он тоже существо с копытцами, часть «человеческого стада». С другой – он дитя Козла.

Козёл – древнейшая личина Дьявола. Козлёнок, его сын – это Антихрист, увлекший впоследствии всё «стадо» на паром.

Символы реки и плавательного средства во всех мифологиях имеют сакральный смысл и указывают на границу мира живых с миром мёртвых.

Паром и река – место соприкосновения со смертью.

Паром перевозит на «другой берег» или на «тот свет».

Обитатели или слуги парома, кстати, отнюдь не парнокопытные: это Пёс, Кот и Гусь. Есть, правда, ещё Баран – очевидный пассажир.

Едва Животные погрузились, паром начинает тонуть.

Причина, по словам Гуся, в том, что паром рассчитан на десять пассажиров.

Всего персонажей в мультфильме – ровно десять, поэтому число «10» – это не что иное, как синоним максимума.

Одним словом, паром рассчитан на всех без исключения. Он может вместить всё «человеческое стадо».

Чего же боится капитан Гусь?

Очевидно, что на пароме, в мистической точке перехода в Ад, оказались недосчитанные звери, среди которых может затесаться неучтённый праведник.

Вот от этого и может затонуть дьявольский паром.

Гусь инициирует ещё одну перекличку. Единственный, кто не был сосчитан из «стада», – это барашек – чёрный агнец.

Когда Козлёнок по второму разу пересчитывает Животных, паром благополучно уплывает на «другой берег».

В итоге все погублены.

А Козлёнок - Антихрист и поныне сидит на берегу – среди живых.

Он заклеймит своим числом каждого садящегося на паром смерти.

                                                      из сборника рассказов Михаила Елизарова - «Бураттини. Фашизм прошёл. Мультфильмы.»

Путь в дюнах за ключом к ответу

0

16

На ойкумене жирных котов

Выставляется на торги
В самом деле сегодня луна.
Хоть там не было чьей-то ноги.
Но не наша в том  деле вина.

А поэтому надо купить,
Пусть не целое. Может быть часть?
Чтоб сады на луне посадить.
Не ударить лицом чтобы в грязь.

Выставляется на торги. И желающих нынче полно.

Я шепчу: Боже мой! Помоги.
А ему в общем то всё равно.

Я куплю. Или кто-то другой.
Пусть луна только наша цветёт.
Я машу ей с улыбкой рукой.
И она меня, глупого, ждёт. 

                                                           Выставляется на торги
                                                             Автор: Геннадий Ельцов

«Возвращение блудного попугая»

Трилогия.

Возвращение II, или «Это я, Кешечка»

Второй выпуск «Возвращения блудного попугая» ( 1987 ) повествует о последующем витке диссидентского побега.

Внутренняя эмиграция эволюционирует в эмиграцию внешнюю.

Этот сценарный ход вполне соответствовал реалиям советской жизни первой половины семидесятых, когда Советский Союз нехотя, точно сквозь зубы, выпускал на волю пятую колонну и пятую графу (1).

Брюзга, нытик, доморощенный Абрам Терц - Синявский (2) ибн Кеша бежит на «Запад».

И пусть в мультфильме «Запад» оказывается условным и символичным, но от этого он не перестаёт быть местом загнивания и средоточием порока.

Там, «за океаном», на родине бубль -г ума и джинсов, жизнь преподаст Кеше жестокий эмигрантский урок в духе «Это я – Эдичка» (3).

Ещё в первом выпуске попугай показан морально разложившимся типом – ленив, капризен, чудовищно амбициозен.

Этап внутренней эмиграции на «арбатской» помоечке дополнительно развратил Кешу.

Он под давлением обстоятельств, конечно, вернулся к Вовке, то бишь в лоно советской системы, но это временное перемирие.

Кешу не исправить. Выражаясь словами управдома Мордюковой, попугай - диссидент по-прежнему «тайно посещает синагогу» (4).

Толчком к переменам оказываются пресловутые «элементы сладкой жизни», к которым внутренне тянется Кеша.

Утром, выгуливая собаку, он приходит на родимую помойку, свою интеллигентскую «кухоньку», чтобы, как в старые добрые времена дать концерт постоянным зрителям: воробьям и вороне.

Всё портит жирный кот, проклятый мажор – появляется в новых джинсах, с плеером и жвачкой: «Серость, это же бубль - гум!»

Общество потрясено этой демонстрацией роскоши.

О Кеше сразу забывают.

Помоечная интеллигенция показывает своё поверхностное нутро и бездуховность.

Западные штучки оказываются привлекательней творений Кешиного духа.

Донельзя самовлюблённого Кешу начинает съедать зависть.

Он возвращается домой к Вовке и, хоть и будучи существом мужского пола, закатывает сцену по женскому типу:

«В чём я хожу, в рванье, как Золушка!»

Вовка, то есть Родина, со словами «Выбирай!» щедро распахивает шкаф - закрома, но блага отечественной лёгкой промышленности Кешу не интересуют.

Отрыдав, Кеша цинично «подаёт на развод»: «Прощай, наша встреча была ошибкой» – и удаляется в те места, где «роскошь» доступна.

Если первый Кешин побег был истеричной реакцией на запрет и попугая, хоть и с натяжкой, можно было назвать бунтарём, то вторая «эмиграция» – расчётливый поступок потребителя. Кеша готов продаваться за джинсы, плеер и бубль - гум.

Первым делом, попав на «Запад», Кеша выставляет себя на торги.

Избалованный попугай неадекватен в самооценке и назначает себе цену в тысячу рублей – заоблачная советская сумма.

Кеша забывает, что он уже не в квартире Вовки, что он попал на территорию рыночных отношений.

Попугай и за тысячу, и за сто, и даже за десять рублей никому не нужен. Реальность быстро сбивает спесь.

Лишь когда Кеша уценил себя до нуля, на него находится покупатель.

Кто новый Кешин хозяин?

Внешне это типичный отпрыск фарцы конца восьмидесятых.

Он модно одет, его квартира забита знаковыми для советского обывателя предметами роскоши – видеомагнитофон, столик на колёсиках и прочее.

В отличие от белобрысого славянского Вовки, новый Хозяин выглядит как типичный свиноподобный англосакс, сродни рядовому Райану (5) – крупный жестокий юнец.

Он – Хозяин «Запада» и своенравному пернатому еврею Кеше придётся у него ох как не сладко.

Первые кадры нового Кешиного житья на «Западе» должны ввести зрителя в заблуждение.

Кеша в новой футболке с Микки - Маусом валяется с плеером на диване, слушает «Модерн токинг», пьёт загадочный напиток «coka», смотрит видеомагнитофон.

Кажется, новая капиталистическая жизнь удалась…

Всё становится на свои места во время Кешиного телефонного звонка Вовке.

Попугай традиционно врёт, как и многие его собратья - эмигранты, тратившие последние доллары на разговор с Родиной, лениво и благодушно сообщали о своих финансовых достижениях, собственной машине, цветном телевизоре, кока - коле в холодильнике, чтобы потом с новыми после вранья силами вернуться к грязной посуде в ресторане или сесть за руль заблёванного такси…

Кеша не исключение: «Купаюсь в бассейне, пью джус, оранжад, у меня много друзей, машина».

Немаловажно, что в беседе он примешивает к голосу характерный акцент эмигранта второго поколения – изощрённое кокетство со стороны хитрого Кеши.

Эта ложь во спасение самолюбия примиряет его с действительностью.

Кстати, Кеша смотрит по видеомагнитофону фильм «Укол зонтиком».

Этот фильм был в советском прокате, так что Кеша в смысле «духовной пищи» не особо выиграл.

Но вот возвращается англосакс, попугай спешно комкает разговор, бросает трубку.

Видно, что Кеша жутко боится Хозяина.

Вскоре становится понятно, почему.

Тот помыкает никчёмным попугаем, издевается, унижает.

Из любимца и фаворита Кеша превратился в прислугу, в раба.

Кеша хнычет: «Вовка так любил меня, буквально носил на руках».

Увы, капитализм вблизи оказался не таким уж и привлекательным. Наступает прозрение.

После очередного унижения Кеша позволяет себе повысить голос на Хозяина.

«Запад» показывает своё звериное лицо, бунтарь немедленно оказывается в клетке.

Кеше только и остаётся, что скандировать: «Свободу попугаям!» да горланить протестные песни брошенного отечества: «Пусть всегда будет Вовка, пусть всегда буду я!»

Вернуться домой из тюрьмы уже не просто. Новообретённый киношный опыт приходит на помощь.

Кеша ломает клетку, сооружает из «западных» отходов взрывчатое устройство.

При подрыве двери Кешу контузит.

Его окружают видения - кошмары, демонические личины капитализма, а приходит в себя он уже в квартире Вовки.

Эмиграция не прошла бесследно – Кеша в бинтах, повреждён и физически, и морально. Кеша признается, как лимоновский герой: мне было плохо, я был один.

Никаких предпосылок для возвращения попугая домой не было.

И тем не менее – Кеша на Родине.

Этот момент можно воспринимать как вторжение чуда.

Создатели мультфильма, разумеется, могли бы посвятить десяток секунд дополнительному эпизоду, в котором англосакс выбрасывает полумёртвого Кешу на помойку, а там его подбирает Вовка, вышедший на прогулку со щенком.

Авторы понимали, что эти объяснения лишние.

Всё - таки Кеша – собирательный образ беспокойной еврейской интеллигенции.

Да, какая-то сбежавшая на Запад часть «Кеши» показательно поплатилась за предательство, но оставшаяся получила хороший урок и угомонилась… до нового побега.

Теперь уже – в народ.

                                                       из сборника рассказов Михаила Елизарова - «Бураттини. Фашизм прошёл. Мультфильмы.»
__________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

(1)когда Советский Союз нехотя, точно сквозь зубы, выпускал на волю пятую колонну и пятую графу - Пятая графа. Отсылка к пятой графе паспорта СССР, в которой обозначалась национальность ( этничность) гражданина. 

(2) Абрам Терц - Синявский - Абрам Терц — литературный псевдоним Андрея Донатовича Синявского (8 октября 1925, Москва — 25 февраля 1997, Париж) — русского и французского писателя, литературоведа и критика, диссидента, политзаключённого в СССР.

(3) жёсткий эмигрантский урок в духе Это я – Эдичка» - «Это я — Эдичка» — первый и наиболее известный роман Эдуарда Лимонова, который принёс ему широкую популярность. Во многом автобиографичен. Написан в 1976 году в Нью - Йорке, с некоторыми сокращениями напечатан в № 3 парижского журнала «Ковчег» (1979). Сюжет: герой романа Эдичка — русский эмигрант в Нью - Йорке, брошенный женой, живёт на социальное пособие, подрабатывает подсобным рабочим в ресторане, грузчиком, участвует в троцкистских собраниях. Оставшись один в огромном городе, Эдичка странствует по Нью - Йорку в поисках любви, работы, забвения, приключений и самого себя.

(4) Выражаясь словами управдома Мордюковой, попугай - диссидент по-прежнему «тайно посещает синагогу» - Отсылка к х /ф «Бриллиантовая рука» 1968.  Цензоры запретили режиссеру поднимать еврейский вопрос даже в шутку, из-за чего одна из фраз персонажа Нонны Мордюковой была слегка подкорректирована. «И я не удивлюсь, если завтра выяснится, что ваш муж тайно посещает любовницу», — говорит управдом жене Горбункова. Однако по её губам можно увидеть, что на самом деле она говорит: «Ваш муж тайно посещает синагогу».

(5) типичный свиноподобный англосакс, сродни рядовому Райану - Отсылка к х / ф «Спасти рядового Райана» (англ. Saving Private Ryan) — американская эпическая военная драма 1998 года режиссёра Стивена Спилберга. Действие фильма происходит в 1944 году в Нормандии, Франция, во время Второй мировой войны.

Путь в дюнах за ключом к ответу

0

17

И вынуждены вставлять себе золотые зубы .. А что поделаешь? Надо ! ( © )

Алмазов, подобных тебе, я не видел,
Персидская роскошь в тебе ожила.
Такое добро царь бы спешно похитил,
В пучину чудес свою дверь отворя.
Царицы подобного мне не предложат,
Принцессы их алчны, и мир их убог.
Убранства и золото дам тех тревожат,
И в жизни таким уготовлен урок.
Ты хаос посеяла в храме моём,
Глазами пустив в свой дикий ручей,
Что бурно разлился, идя напролом,
И чувства мои обострив лишь сильней.

                                                           Роскошь Востока (отрывок)
                                                            Автор: Святослав Пшениснов

«Хоттабыч» как предупреждение

Пионер Волька Костыльков вылавливает из реки глиняный сосуд с джинном.

Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб, или Хоттабыч, – не просто старик, умеющий колдовать.

Он – архетип Востока, его культуры и идеологии, вторгающийся в атеистическую реальность советской Москвы.

Примечательно, что выпускает джинна мальчик по имени Волька – очередная игра смыслами:

Волька как освободитель, Выпускающий на Волю, и Воля на Костылях, он же ещё и Костыльков. Одним словом, Хромающая Воля.

Хоттабыч декларирует себя как верного слугу Вольки – в благодарность за спасение, но в течение всей книги мальчик вынужден ходить нянькой за капризным стариком.

Хоттабыч также представитель ислама.

В тексте примечательна неточность: Хоттабычу больше трёх тысяч лет, а стало быть, и знание об Аллахе как минимум такого же возраста.

Сомнительно, чтобы Лагин не знал времени появления ислама, поэтому такое расхождение следует понимать как метафору глубокой архаичности восточной культуры, её отдалённости от советского и русского менталитета.

Хоттабыч – трудный старик.

Он вздорен, агрессивен, легко впадает в ярость, но, впрочем, так же быстро успокаивается.

При всём его могуществе он трусоват, когда сталкивается с необъяснимыми для него явлениями прогресса – боится метро, трамваев.

Предрассудки и клише способны сделать его добровольным рабом случайного человека.

Хоттабыч льстив и не лишён коварства (точная характеристика восточного менталитета).

Помощь Хоттабыча (читай – содействие Востока) обычно чревата какой - нибудь каверзой.

Вторгаясь в мир Вольки, он первым делом влезает в «экзамен по географии».

Хоттабыч навязывает своё подсказывание, и Волька несёт абсолютную чушь, но, увы, правильную с точки зрения джинна.

Противостояние мнению Хоттабыча, а также негативная оценка его позиции вызывают в старике ярость. Учительнице Варваре Степановне объявляется джихад.

Вообще, Хоттабыч (Восток) любит держать в страхе, запугивать обещаниями обратить «в колоду для разделки свиных туш», в жабу, в «шелудивого пса» – обычные угрозы «неверным».

Попытка проникнуть в кинотеатр с вывеской «До шестнадцати» оборачивается для Вольки появлением бороды – своего рода насильственная инициация, «обращение в ислам».

Подарки Хоттабыча лишены смысла.

Его дворцы эфемерны, как, впрочем, и нынешние постройки многорукого таджикского джинна: все эти возведённые за месяц с нарушением ГОСТов новостройки готовы обвалиться ещё до того как в них въедут жильцы.

Телефоны, которые дарит Хоттабыч, из чистого мрамора, часы из золота. Но всё это не работает.

Они муляжи, неодушевлённые знанием и функцией предметы.

Восток, по мнению Лагина, умело копирует европейскую форму, традицию, но не суть. Хоттабыч, как и Восток, тянется к бессмысленной роскоши – джинн из чванства вставляет себе золотые зубы.

От Хоттабыча больше неудобств, чем пользы.

Он поселяется у Вольки под кроватью. Довольно меткий образ.

«Понаехавшая» Азия, в сущности, поступила так же – поселилась «под московской кроватью».

Не то чтобы совсем мешает, но уединения уже нет, как в коммунальной квартире.

Сила Хоттабыча – в его бороде, причём исключительно сухой.

Мокрая борода бессильна.

Волька, чтобы противостоять подсуживающему джинну на футбольном матче, выливает на бороду старика стакан воды.

Это «мочить бороду» сходно, как ни странно, с путинским «мочить в сортире».

Если соединить два тезиса, получим: «мочить бороду в сортире» – действенный способ противостояния ваххабизму, освоенный в чеченских кампаниях.

Лагин находит самое лучшее применение Хоттабычу – советскому (или пророссийскому) исламу.

Старик превосходно борется с западным капиталом.

Вначале, правда, исключительно от невежества становится послушным рабом американского дельца Вандендаллеса, но потом изгоняет его, а под конец обращает в собаку – снова образ «неверного».

При помощи Хоттабыча (то бишь, ислама) можно укрощать враждебный Запад – таков посыл автора.

Кстати, в романе есть мальчик - клеветник Гога Пилюкин.

Джинн остроумно обращает его голос в лай – когда тот «лжёт».

Цивилизуясь, Хоттабыч становится всё менее опасным – он чудаковат, но уже социален.

Лагин настойчиво говорит о необходимости образования для Хоттабыча, в том числе и политического. Не случайно Волька буквально долбит джинна упрощённым Марксом.

В конце романа появляется брат Хоттабыча – Омар Юсуф.

Он своего рода «фундаменталист», но это проявляется не в религиозности (в романе она отсутствует), а в агрессивном тоталитарном менталитете.

Диалог с Омаром Юсуфом возможен либо через посредника – брата, либо с позиции силы.

Волька обманом подчиняет себе невежественного джинна – «остановил солнце», которое просто не заходит в северных широтах.

Кстати, не случайно Омар Юсуф найден не на территории Советского Союза, а где-то во льдах – замороженный до времени, чужеродный радикализм.

Хоттабыч, при всех недостатках, олицетворяет всё - таки свой, советский Восток.

Героев избавляет от Омара Юсуфа его же спесивое невежество. Он улетает в космос и становится спутником Земли.

В этом видится ещё один пророческий совет. Радикальный ислам следует выпускать и в микро, и в макрокосмос.

В этом контексте политика США и Израиля в отношении иранской ядерной программы в корне неверна.

Хотя у них есть оправдание, они не читали «Хоттабыча».

                                                     из сборника рассказов Михаила Елизарова - «Бураттини. Фашизм прошёл. Мультфильмы.»

Путь в дюнах за ключом к ответу

0

18

Первая брешь в докапиталистической духовности во славу великих дел

Очень старый стих.      

.. Средства производства... лужи за окном...
Мне про экономику надоело слушать.
Слишком много фактов говорит о том,
Что наше положение уже нельзя улучшить...

Есть хочу ужасно, спать - ещё сильнее,
Прямо здесь, на парте, лягу и засну...
Снег почти растаял, лишь туман белеет,
И напоминает раннюю весну...

Мне весьма тоскливо, мне весьма печально,
Сидя засыпаю, а звонка всё нет...
Сколько получает отставной начальник?
Надоело слушать мне про госбюджет...

                                                                                 Урок обществоведения в 1990 г
                                                                                       Автор: Юлия Федотова 2

Гарри выбирает волшебную палочку ► Гарри Поттер и философский камень (2001)

«Незнайка» и проблема «лишнего человека» при коммунизме

В Цветочном городе живут маленькие человечки – малыши и малышки.

Они ведут свой карликовый быт в «большом» человеческом мире.

Но именно эти изменённые пропорции – сами коротышки ростом не больше огурца – формируют благополучный жизненный уклад.

Этот город – содружество небольших однополых общин, малыши живут отдельно от малышек.

Общины ведут натуральное хозяйство, благо пропорции полностью решают проблему питания: еды в избытке хватает всем.

Каждый занят своим делом или не занят вообще.

Труд присутствует, но он не носит обязательного характера.

Коротышек окружают предметы, но не товары.

Главный стимул труда – польза, а не прибыль.

Разумеется, нет никаких денег, нет частной собственности – всё общее.

По сути, Цветочный город – это идеальная модель экокоммунизма (даже автомобили здесь на газированной воде).

Соседний город Зелёный (город малышек) – идентичная по организации феминокоммуна.

(Некоторое исключение составляет лишь Солнечный город – мир технокоммунизма, который обеспечивают высокие технологии.)

Коротышки по своему психическому развитию – дети.

Они играют, ссорятся по пустякам, дерутся, мирятся.

Малыши задирают малышек, дразнят тех, кто «водится» с малышками, – одним словом, это мир мальчиков и девочек до момента полового созревания, коммунистический рай, в котором нет смерти.

Самое страшное, что может произойти, – это царапина, ушиб, синяк или вывих.

Взрослых и родителей нет, дети предоставлены сами себе и прекрасно существуют.

Знайка – лидер общины из шестнадцати коротышек, интеллектуальный центр, источник Знания.

Винтик и Шпунтик – механики, Пулька – охотник, Гусля – музыкант. Пилюлькин – доктор, Тюбик – художник.

Все остальные, в том числе и главный герой повести, Незнайка (антипод Знайки, антилидер, которым он становится благодаря случаю), не обладают каким-то особым умением.

Они даже названы по привычкам и пристрастиям:

Сиропчик любит воду с сиропом, Ворчун ворчит, Растеряйка теряет вещи, писатель Смекайло из города Змеевка считается писателем, хоть и не написал ни одной книги.

Все эти коротышки, как и сам Незнайка, ничего не производят, они просто пользуются благами общины на равных правах.

Текст лучится всеобщей беззаботностью, но автор, описывая этот игрушечный мир, задаётся сложной проблемой, неоднократно поднятой в русской литературе, – проблемой «лишнего человека».

В некотором роде Незнайка продолжает известный ряд героев: Онегин, Печорин, Базаров, Рудин.

Незнайка, как говорит автор, «не такой уж скверный, он хотел чему-то научиться, но не хотел трудиться».

Незнайка попеременно пытался стать музыкантом, художником, поэтом (кстати, Незнайка и был отличным поэтом, гораздо лучше официального Цветика), но его авангардистское творчество оказывается не востребованным – оно излишне парадоксально и конспирологично:

«Наш Сиропчик был голодный, проглотил утюг холодный», – а в коммуне коротышек приветствуется только формальная логика.

В итоге, Незнайка – «лишний человек» в коммунистическом обществе.

В повести «Незнайка в Солнечном городе» для гигантской технокоммуны такими «лишними» являются «ветрогоны» – коротышки, которые бессмысленно носятся по улицам.

Но не они представляют опасность.

Отлаженный социум Солнечного города способна поколебать лишь волшебная палочка Незнайки.

В контекст повести автор намеренно вводит волшебство – заменитель религии или мифологического сознания.

Как невозможен атеистический капитализм, так невозможен и религиозный коммунизм.

Частная собственность на средства производства – вот причина всех иллюзий, в том числе и религиозных, любых форм мифологии и ложного сознания.

Лишь когда волшебная палочка теряет свою силу, всё возвращается на круги своя.

Тревога Носова футорологична.

Он пытается разобраться с проблемой, как коммунистический социум должен относиться к таким от природы несознательным «лишним» личностям.

То, что такие люди неизбежны, понимают все.

Носов утверждает, что коммунистический мир примет всех, никто не станет изгоем, даже иждивенец.

Для Носова Незнайка ценен главным своим качеством – в нём рядом с безалаберностью, ленью органично живёт докапиталистическая духовная неиспорченность.

При всех своих недостатках он и строитель, и полноправный обитатель пространства коммунизма.

Незнайка ни на секунду не сомневается в верности подобного общественного устройства – равенства, общественной собственности.

Он верен предметам и пользе. Для него нет товара и прибыли.

Поэтому при любых раскладах Незнайка – равноценная частичка идеального детского коммунистического мира коротышек.

По сути, ответ Носова следующий: будьте как дети – и будет вам и Цветочное, и Солнечное царство небесное.

                                                                   из сборника рассказов Михаила Елизарова - «Бураттини. Фашизм прошёл. Мультфильмы.»

( кадр из кукольного мультсериала «Незнайка в Солнечном городе» 1976 -1979 )

Путь в дюнах за ключом к ответу

0


Вы здесь » Технические процессы театра «Вторые подмостки» » Техническое искусство » Путь в дюнах за ключом к ответу