Подкаблучник
или воссоединение с народом .... и падение (*)

                    (*) воссоединение с народом .... и падение - обратная культурная отсылка

Народ,как женщина,ушами любит
Ему надежду стоит подарить
Он о невзгодах,тягостях забудет
Надеждой вдохновенно будет жить

                                Народ, как женщина, ушами любит
                                  Автор: Константин Лихолетов

— Да! скажи, пожалуйста, Порфирий, — начал он, чтобы что-нибудь говорить, — почему — я всё тебя хотел спросить об этом лично — почему тебя зовут Пселдонимов, а не Псевдонимов? Ведь ты, наверное, Псевдонимов?
— Не могу в точности доложить, ваше превосходительство, — отвечал Пселдонимов.
— Это, верно, ещё его отцу-с при поступлении на службу в бумагах перемешали-с, так что он и остался теперь Пселдонимов, — отозвался Аким Петрович.
— Это бывает-с. — Неп-ре-менно, — с жаром подхватил генерал, — неп-ре-мен-но, потому, сами посудите: Псевдонимов — ведь это происходит от литературного слова «псевдоним». Ну, а Пселдонимов ничего не означает.
— По глупости-с, — прибавил Аким Петрович.
— То есть собственно что по глупости?
— Русский народ-с; по глупости изменяет иногда литеры-с и выговаривает иногда по-своему-с. Например, говорят невалид, а надо бы сказать инвалид-с.
— Ну, да... невалид, хе-хе-хе...
— Мумер тоже говорят, ваше превосходительство, — брякнул высокий офицер, у которого давно уже зудело, чтоб как-нибудь отличиться.
— То есть как это мумер?
— Мумер вместо нумер, ваше превосходительство.
— Ах да, мумер... вместо нумер... Ну да, да... хе-хе, хе!...
— Иван Ильич принужден был похихикать и для офицера. Офицер поправил галстук.
— А вот еще говорят: нимо, — ввязался было сотрудник «Головешки». Но его превосходительство постарался этого уж не расслышать.

Не для всех же было хихикать.

— Нимо вместо мимо, — приставал «сотрудник» с видимым раздражением. Иван Ильич строго посмотрел на него.
—  Ну, что пристал? — шепнул Пселдонимов сотруднику.
—  Да что ж это, я разговариваю. Нельзя, что ль, и говорить, — заспорил было тот шёпотом, но, однако ж, замолчал и с тайною яростью вышел из комнаты.

Он прямо пробрался в привлекательную заднюю комнатку, где для танцующих кавалеров, еще с начала вечера, поставлена была на маленьком столике, накрытом ярославскою скатертью, водка двух сортов, селедка, икра ломтиками и бутылка крепчайшего хереса из национального погребка. Со злостью в сердце он налил было себе водки, как вдруг вбежал медицинский студент, с растрепанными волосами, первый танцор и канканёр на бале Пселдонимова. Он с торопливою жадностью бросился к графину. — Сейчас начнут! — проговорил он, наскоро распоряжаясь.

— Приходи смотреть: соло сделаю вверх ногами, а после ужина рискну рыбку. Это будет даже идти к свадьбе-то. Так сказать, дружеский намек Пселдонимову... Славная эта Клеопатра Семёновна, с ней всё что угодно можно рискнуть.
— Это ретроград, — мрачно отвечал сотрудник, выпивая рюмку.
— Кто ретроград?
— Да вот, особа-то, перед которой пастилу поставили. Ретроград! я тебе говорю.
— Ну уж ты! — пробормотал студент и бросился вон из комнаты, услышав ритурнель (*) кадрили.

Сотрудник, оставшись один, налил себе ещё для большего куража и независимости, выпил, закусил, и никогда ещё действительный статский советник Иван Ильич не приобретал себе более яростного врага и более неумолимого мстителя, как пренебреженный им сотрудник «Головешки», особенно после двух рюмок водки. Увы! Иван Ильич ничего не подозревал в этом роде.

Не подозревал он и ещё одного капитальнейшего обстоятельства, имевшего влияние на все дальнейшие взаимные отношения гостей к его превосходительству. Дело в том, что он хоть и дал с своей стороны приличное и даже подробное объяснение своего присутствия на свадьбе у своего подчинённого, но это объяснение в сущности никого не удовлетворило, и гости продолжали конфузиться. Но вдруг всё переменилось, как волшебством; все успокоились и готовы были веселиться, хохотать, визжать и плясать, точно так же, как если бы неожиданного гостя совсем не было в комнате. Причиной тому был неизвестно каким образом вдруг разошедшийся слух, шёпот, известие, что гость-то, кажется, того... под шефе. И хоть дело носило с первого взгляда вид ужаснейшей клеветы, но мало-помалу стало как будто оправдываться, так что вдруг всё стало ясно.

Мало того, стало вдруг необыкновенно свободно. И вот в это-то самое мгновение и началась кадриль, последняя перед ужином, на которую так торопился медицинский студент. И только что было Иван Ильич хотел снова обратиться к новобрачной, пытаясь в этот раз донять её каким-то каламбуром, как вдруг к ней подскочил высокий офицер и с размаху стал на одно колено. Она тотчас же вскочила с дивана и упорхнула с ним, чтоб встать в ряды кадрили. Офицер даже не извинился, а она даже не взглянула, уходя, на генерала, даже как будто рада была, что избавилась.

«Впрочем, в сущности, она в своём праве, — подумал Иван Ильич, — да и приличий они не знают». — Гм... ты бы, брат Порфирий, не церемонился, — обратился он к Пселдонимову. — Может, у тебя там есть что-нибудь... насчет распоряжений... или там что-нибудь... пожалуйста, не стесняйся. «Что он сторожит, что ли, меня?»—прибавил он про себя. Ему становился невыносим Пселдонимов с своей длинной шеей и глазами, пристально на него устремленными. Одним словом, всё это было не то, совсем не то, но Иван Ильич далеко ещё не хотел в этом сознаться.

                                                                                              из рассказа Фёдора Михайловича Достоевского - Скверный анекдот
________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

(*)  услышав ритурнель - Ритурнель. Инструментальное вступление, интермедия или завершающий раздел в вокальном произведении или танце. В некоторых случаях ритурнель, прозвучавшая в начале произведения как вступление, повторяется в конце уже в качестве коды. В случае, если одна и та же ритурнель звучит не только в начале и конце, но и в середине произведения, она начинает играть роль рефрена.