Уважаемые читатели, представленная Вам тема "Утро дочь Ночи" посвящена историям, которые соотносятся с ночными сновидениями, как дочь соотносится со своими родителями. То есть, с одной стороны, они будут нести на себе унаследованные родовые признаки, а вот с другой, обладь собственными уникальными чертами.
Я не люблю себя, когда я трушу, Досадно мне, когда невинных бьют, Я не люблю, когда мне лезут в душу, Тем более, когда в неё плюют.
Я не люблю манежи и арены, На них мильон меняют по рублю, Пусть впереди большие перемены, Я это никогда не полюблю.
Я не люблю (Избранное) Поэт: Владимир Высоцкий
У Высоцкого – свои Сивка и Бурка, своя «сказка из жизни, приближённая к действительности, к «городскому романсу» - Сивка и Бурка – два друга, «Лошади, известно, - тоже человеки»:
«...Ночи по полгода за полярным кругом. И, конечно, Сивка – лошадь – заскучал. Обзавёлся Сивка Буркой – закадычным другом, С ними он ночи длинные коротал...»
Дело оказывается в том, что «кучера из МУРа укатали Сивку, закатали Сивку в Нарьян-Мар...», и Сивка, получивший полностью «гонорар» (срок), вкалывал «конь конём» - и за себя, и за своего друга Бурку... Действие здесь происходило не в привычной для лошади обстановке.
Написана эта песня Высоцкого была в 1963 году в период, когда он создавал свою серию «дворовых» песен .
В 1964 году в иронической песне «Я любил и женщин, и проказы» Высоцкий смело сравнил встреченную им «...одну из очень многих на моём на жизненном пути» со злым конём:
«...Женщины – как очень злые кони: На дыбы, закусят удила!.. Может, я чего-нибудь не понял, Но она обиделась, ушла...»
Что ж, достаточно смелое сравнение, характерное для песен Владимира Высоцкого из иронически-дворового цикла (или песен «городского романса»), которые удовлетворяли тоску по простой человеческой интонации...
Когда-то Высоцкий в беседе с Чингизом Айтматовым рассказывал: - «Блатные песни – это целый жанр, пусть сентиментальный, мелодраматический, но очень искренний. Мои песни, что ни говори, это стилизация. Форма, в которой мне удавалось, я надеюсь, выразить очень простые, очень искренние человеческие чувства, характеры, конфликты...»
Впрочем, в песне «Всё относительно» автор резко меняет в тексте своё отношение к коням, к «хорошим» коням:
«...Оденусь, как рыцарь я после турнира, - Знакомые вряд ли узнают меня, И крикну, как Ричард я в драме Шекспира: «Коня мне! Полцарства даю за коня!..»
И такой переход (героя этой песни 1966 года) из каменного века в эпоху Шекспира, и перемена в отношении поэта к лошади оправданы относительностью («Вот уж действительно – всё относительно, всё-всё-всё...»).
Образы коней в творчестве Высоцкого (Отрывок) Автор: Валерий Таиров
Александра, Александра, Вы в любви так уязвима, Ты упряма и азартна, Ты честна и справедлива. Дай же Бог во всем удачи, Повезёт и тем, кто рядом, Дети пусть твои не плачут, Будет жизнь цветущим садом.
Жена - вампир! Я догадался сам И раз за разом убеждаюсь снова: У зеркала - всегда по три часа. Понятно... Отражается хреново!
* * * Жена - вампир! Вампир наверняка! Я - с лаской к ней, буквально этой ночью. Она мне: "Фу!.. Наелся чеснока! Да ты, похоже, смерти моей хочешь".
* * * Жена - вампир! Смотри не захлебнись - Скажу я ей - Оставь свой дикий гонор. Всю кровушку не высосешь ни в жисть!.. Ведь у меня значок "Почётный донор".
Жена - вампир! Автор: Gameboy
... в нашу деревню приехал священник. Я начала ходить в храм. И начала понимать, в чём моя беда. Всегда я только на свои силёнки рассчитывала, а ведь Бог - то рядом!.. Ведь никогда раньше я не просила Его, чтобы в доме нашем стало тепло… Даже вспоминать не хочется, как мы жили до храма.
Что же изменилось? Ведь пить муж не перестал…
Но сперва он перестал драться. Потом вспомнил о доме: то одно дело сделает, то другое… Вспомнил, что он — хозяин.. Построили новый гараж ...
Совхоз развалился, работы не стало. Но мы жили по - прежнему хорошо. Может быть, каким - то богачам мы и показались бы бедняками, но у нас есть и сад, и обширный огород, два хлева с живностью… Работы много, но с голоду не умираем — есть в доме вкусная еда. И жили дружно: всё в работе — то картошку копаем, то стог мечем… Так хорошо, когда вся семья вместе!
Но бывает, что муж запьёт… Тогда — холодно… Но солнышко выглянет — и опять мы все вместе. Чтобы это «солнышко» почаще выглядывало, стала я стараться: во - первых, решила сама совсем не употреблять спиртного, чтобы дома вовсе не было этого зелья. Во - вторых, мужу запретила дома пить. Дружков его гнала со двора решительно. Кричала им: «Приходите трезвые — буду рада вам! А сейчас муж болен, ему пить нельзя!»
Он и вправду болеть начал. Во время этой болезни мы особенно сблизились. Дети к тому времени не часто дома стали бывать — мы всё вдвоём да вдвоём. И как-то незаметно для себя начала я уважать своего мужа. Сама я постарела, красоты уже нет, а от его слов душа поёт, как у молодой.
Смотрим, к примеру, телевизор — там красавицы косметику рекламируют; вдруг слышу от мужа: «Ну что это за бабы… Вот ты у меня хорошая!» Или прихожу из хлева, ещё юбку грязную не сменила, а он уже кричит: «Иди сюда скорее, танцевать будем!» Я слышу: по радио любимую Алёшину песню поют, — и спешу к нему, и танцуем тихонько. «Пароход белый - беленький, дым над чёрной трубой…»
Алёша тогда петь уже не мог: голос пропал. Он просто играл без слов на гитаре, но вскоре и эта радость у него пропала: руки он отморозил, пальцы плохо шевелились. Тогда он стал стихи читать — короткие, из четырёх строк. Я смеялась и всё допытывалась, сам он их сочиняет или нет...
Но он не говорил, а я, наслушавшись его стихов, забывала про болезни, чувствовала, как силы прибавляются. Так он меня лечил. Когда я не могла с кровати встать, он садился передо мной и говорил: «Ты болеешь? Ну и что, всё равно надо жить. Научись правильно относиться к болезни. Все старые болеют, да живут». А самому хуже, чем мне! Но не я его, а он меня лечит да веселит.
Мой любимый алкоголик (Избранное) Автор: Александр Раков
1. К роману И. С. Тургенева- «Дворянское гнездо» ; 2. К волшебной повести для детей Антония Погорельского - «Чёрная курица, или Подземные жители» . _________________________________________________________________________________________________________________________
Приди же скорей, Фиолетово - Чёрный, сплясать, заложив славно за воротник, послать все несчастья к такому - то чёрту, устроить шабаш, бесшабашный пикник:
ночного залива Гонав (*) чёрный кофе, из грома и бурь жгучий огненный ром, искрящийся в небе – бездоннейшем штофе, готовы Тебя напоить, о Барон!
БАРОН СУББОТА (ОТРЫВОК) Автор: Sun JSon ____________________________________________________________________________________________________________________________________________
Большой залив около западного побережья острова Гаити. Залив омывает за всё западное побережье острова Гаити и одноимённой страны. _____________________________________________________________________________________________________________________________________________
Из бесконтрольной и бранчивой обладательницы головлевских имений Арина Петровна сделалась скромною приживалкой в доме младшего сына, приживалкой праздною и не имеющею никакого голоса в хозяйственных распоряжениях.
Голова её поникла, спина сгорбилась, глаза потухли, поступь сделалась вялою, порывистость движений пропала. От нечего делать она научилась на старости лет вязанию, но и оно не спорится у ней, потому что мысль её постоянно где-то витает — где? — она и сама не всегда разберёт, но, во всяком случае, не около вязальных спиц. Посидит, повяжет несколько минут — и вдруг руки сами собой опустятся, голова откинется на спинку кресел, и начнет она припоминать...
Припоминает, припоминает, покуда старческая дремота не охватит всего старческого существа. Или встанет и начнет бродить по комнатам и все чего -то ищет, куда-то заглядывает, словно женщина, которая всю жизнь была в ключах и не понимает, где и как она их потеряла.
Первый удар властности Арины Петровны был нанесён не столько отменой крепостного права, сколько теми приготовлениями, которые предшествовали этой отмене. Сначала простые слухи, потом дворянские собрания с их адресами, потом губернские комитеты, потом редакционные комиссии — всё это изнуряло, поселяло смуту.
Воображение Арины Петровны, и без того богатое творчеством, рисовало ей целые массы пустяков. То вдруг вопрос представится: как это я Агашку звать буду? чай, Агафьюшкой... а может, и Агафьей Федоровной величать придётся! То представится: ходит она по пустому дому, а людишки в людскую забрались и жрут! Жрать надоест — под стол бросают! То покажется, что заглянула она в погреб, а там Юлька с Фешкой так -то за обе щёки уписывают, так -то уписывают! Хотела было она реприманд (*) им сделать — и поперхнулась. «Как ты им что -нибудь скажешь! теперь они вольные, на них, поди, и суда нет!»
Как ни ничтожны такие пустяки, но из них постепенно созидается целая фантастическая действительность, которая втягивает в себя всего человека и совершенно парализует его деятельность. Арина Петровна как -то вдруг выпустила из рук бразды правления и в течение двух лет только и делала, что с утра до вечера восклицала:
— Хоть бы одно что -нибудь — пан либо пропал! а то: первый призыв! второй призыв! ни богу свеча, ни черту кочерга!
В это время, в самый развал комитетов, умер и Владимир Михайлыч. Умер примирённый, умиротворённый, отрекшись от Баркова (**) и всех дел его. Последние слова его были:
— Благодарю моего бога, что не допустил меня, наряду с холопами, предстать перед лицо свое!
Слова эти глубоко запечатлелись в восприимчивой душе Арины Петровны, и смерть мужа, вместе с фантасмагориями будущего, наложили какой-то безнадёжный колорит на весь головлёвский обиход. Как будто и старый головлёвский дом, и все живущее в нём — всё разом собралось умереть.
Порфирий Владимирыч, по немногим жалобам, вылившимся в письмах Арины Петровны, с изумительной чуткостью отгадал сумятицу, овладевшую её помыслами. Арина Петровна уже не выговаривала и не учительствовала в письмах, но больше всего уповала на божию помощь, «которая, по нынешнему легковерному времени, и рабов не оставляет, а тем паче тех, кои, по достатком своим, надежнейшей опорой для церкви и её украшения были».
Иудушка инстинктом понял, что ежели маменька начинает уповать на бога, то это значит, что в её существовании кроется некоторый изъян. И он воспользовался этим изъяном с свойственною ему лукавою ловкостью.
из романа М. Е. Салтыкова - Щедрина - «Господа Головлёвы». Глава. 2 «По - родственному» (Отрывок) _________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
(*) Хотела было она реприманд им сделать - Реприманд. Заимствование из французского языка, где réprimande означает упрёк, выговор.
(**) Умер примирённый, умиротворённый, отрекшись от Баркова - Иван Семёнович Барков (1732–1768). Русский поэт и переводчик. Автор эротических, «срамных од». Ученик Михаила Ломоносова, поэтические произведения которого пародировал.
Мне Дьявол предложил крутую сделку. Мол, душу мне продай, а я в ответ Всю боль твою запру в четыре стенки И память запечатаю в конверт ! «Те чувства, от которых погибаешь Я до последней капли соберу И в ад… В костёр… Пускай сгорают ! Сгорят — развею пепел по миру! Ты всё забудешь. Всё пройдёт, клянусь ! Он больше не придёт к тебе во сне! Не сможет в сердце поселиться грусть! Я уничтожу каждый его след!" Я слушала, душа моя кричала: «Продай меня, я больше не могу… Я до смерти от этих чувств устала. Продай! Я буду у тебя в долгу!»
Мне Дьявол предложил крутую сделку... Автор: Юлия Журавлёва
В электронной почте Ольга обнаружила письмо от некоей Светланы из пресс - службы высших правительственных сфер. В самых почтительных выражениях Муромову просили обязательно связаться по указанному телефону для обсуждения «важного дела».
Ольга взглянула на часы – по чиновным офисам звонить уже поздно. Да и голова у неё, если честно, была забита абсолютно другой заботой. Весь день она думала только об Илье, о предстоящем свидании.
На следующий день она про письмо и не вспомнила, но Светлана позвонила ей сама:
– Вадим Григорьевич (начальник) очень просил, чтобы вы нашли возможность встретиться с ним. – А в чём суть? – недоумевала Ольга. – Я не знаю деталей, – трепетала Светлана. – Но я вас очень прошу, – в голосе у неё зазвучали такие страдальческие нотки, как будто её сейчас начнут жарить на костре, – назначьте время, какое удобно, Вадим Григорьевич будет ждать.
Ольга, подумав, согласилась: она поняла, что исполнительная Светлана с неё не слезет. Встречу назначили на завтра, на десять утра.
Обедать Муромова пошла в кафешку, где часто собирались журналисты из Дома прессы. Размышляя над звонком Светланы, она вспомнила, что Вера Марципович из «Известий», давняя, хоть и не близкая её знакомая, долго работала в рекламе и Вадима Григорьевича знала, как облупленного.
Ольге повезло – Вера толклась на раздаче, и, увидев Муромову, стала энергично махать рукой, шуметь, что «заняла место» и пр. Небольшая очередь из мужиков покорно стерпела – Марципович отличалась вздорным характером – резким, неуживчивым, была остра на язык и с особой требовательностью относилась к сильному полу.
Вера считала себя роковой красавицей. Главным достоинством её внешности был нос. Не то, чтобы он был велик или уродлив, но эта черта явно доминировала и «вела» Марципович по жизни. Нос был своевольным, всеведущим, и выражал её «второе я».
Первым делом Вера высыпала ворох проблем – незаконченный ремонт, штраф из ГАИ, сволочное отношение шефа, конъюнктивит у котёнка, сезонную депрессию, увлечение хиромантией и затяжку на новой блузке (последнее было продемонстрировано тут же, за столом – дефект на импортном трикотаже возник в районе талии). Муромова прямо и неуклюже перевела разговор на звонок Светланы («знаю эту дуру!» – воскликнула Марципович) и приглашение Вадима Григорьевича («на золотой куче сидит и никого не пускает», – уважительно-завистливо прокомментировала Вера).
– В общем, Светлана эта – провинциалка, из Торжка что ли, или из Осташкова, – я эти города путаю, – пустилась Марципович в объяснения. – Фамилия Вадима Григорьевича – Толстопальцев, хотя я бы ему дала другую – «Рукизагребущие», они его двигают на министра, ведает большими проектами. – По ведомству Навального, поди, проходит, – усмехнулась Ольга. – Да-да! Удивительно, как он до этого борова не добрался… У нас был договор о сотрудничестве, я в его структуру таскалась на совещания, лицезрела это сытое физио (посмотри в интернете, морально подготовься). Светлану он выписал из провинции, она победила в конкурсе по занятию вакансии, и, поскольку не блатная, он над ней глумится по полной программе. Сколько она у меня на плече рыдала – не перечесть!.. – Понятно, – вздохнула Ольга. – А я-то ему зачем? – Даже не могу представить! – вскричала Вера. – Это настолько ограниченное существо, что все мысли у него вертятся вокруг денег. Интригуете, Ольга! – она погрозила пальцем. – Что с вас взять? Какую пользу?
Муромова обещала сразу после визита «дать отчёт». Даже если отбросить экспрессивность Веры, картина вырисовывалась странная…
Надо отдать должное Марципович – типажи она нарисовала карикатурные, но точные. Достаточно было взглянуть на пресс-секретаря Светлану, чтобы наполовину её «прочесть», а уж после пяти минут общения Ольга знала и содержание второй «части».
Эта была пугливая и наивная женщина, со страдальческой печатью на «офисном» лице. «Ничего лишнего не говорите, – шептала она Ольге, пока они поднимались в лифте, – везде камеры, прослушки».
В приёмной у Толстопальцева за большим офисным столом сидели аж две красавицы - фотомодели – с великолепными улыбками, стильно одетые, ухоженные, с десятисантиметровым маникюром.
– Референты Вадима Григорьевича, – фальшиво любезничая, представила девушек Светлана (Ольга сразу и прочно забыла их имена). – Вам чай, кофе? – грудным голосом осведомилась одна из брюнеток. В интонации у неё было прямо-таки что - то материнское! – Чай чёрный без сахара, – заказала Ольга, аккуратно оглядываясь: ни дать, ни взять – золочёная клетка! Новенький, с иголочки, ремонт, абстрактная живопись по стенам, подсвеченный аквариум с тропическими рыбками, дверь из натурального дерева, ведущая в кабинет… А вот и мелодичный звонок внутренней связи. – Идёмте, – с обреченностью и тоской сказала Светлана, вставая с мягкого кресла.
Встреча получилась в высшей степени странная.
Ольга сидела напротив Тостопальцева, не спеша тянула благородный чай из императорского фарфора, внимательно слушала сбивчивую речь чиновника и пыталась вникнуть в суть происходящего.
– Я, знаете ли, хочу сделать вам хорошее предложение…
«То есть бесплатно заставить работать».
– Я возвращался из служебной командировки, на борту «Аэрофлота» есть пресса, и, главное, есть время читать…
«Ну да, в основном - то то вы только считаете, когда вам читать!»
– И там была ваша статья в журнале очень жесткая, справедливая, о коррупции, «Нары, Канары и Закон Божий»…
«Сам - то ты не с Канар возвращался?»
Ольга коротко и внимательно взглянула на него, и потому, как заметался взгляд глубоко посаженных бесцветных глазок, как порозовело сытое, массивное лицо Толстопальцева, поняла, что попала в точку.
– И это, конечно, ужасный порок – коррупция, «откаты», как вы пишите. Политтехнология, навязанная Западом. Сначала чиновников нравственно разлагают, а потом народ начинает протестовать, выходить на площадь…
«Ага! Значит, такой кусок заглотил, аж самому страшно стало!»
В лице Толстопальцева обозначилось нечто мученическое. Боковым зрением Ольга отметила изумление Светланы – похоже, в таком состоянии та видела шефа впервые!
– Вы очень верно и точно говорите, – мягко и сердечно поощрила Муромова чиновника.
Толстопальцев совсем расклеился – голос его дрогнул, левый глаз увлажнился.
«Да… И у воров бывают минуты покаяния! Надо же, ну я прям как батюшка, как отец Феодосий! Народ на исповедь пошёл!»
Ольга отвела взгляд, «не заметила» минутной слабости Толстопальцева, и он приободрился, взял себя в руки:
– И вот я хотел… Мы в департаменте ведем такую работу… Она, наверное, вам будет интересна…
Далее последовало путаное изложение «фантазии», суть которой, если перевести её из метафизической области в практическую, состояла в следующем. Страшные нары, образ которых нарисовала в статье Ольга, так потряс Толстопальцева, что он решил: единственное средство спасения для него – бескорыстно написанная заметка честного журналиста. И эта статья должна убедить, в первую очередь, самого Вадима Григорьевича в его добропорядочности и неподкупности. Ему, Толстопальцеву, не нужен пиар, ему нужна глубинная правда – в душе он знает, что он – хороший и замечательный человек, и что деньги – ничто по сравнению со спокойной совестью. Любовь продажных писак ему надоела, он хочет искренней и бескорыстной симпатии от благородных сердец, он мечтает о «возвращении к истокам» настоящих чувств и эмоций. Он верит, что Муромова оценит его душевный порыв и не откажет страждущему и ищущему…
С первых же слов «фантазии» Ольга вполне уяснила её суть, но не перебивала Толстопальцева и слушала его, не выказывая эмоций. «Достоевщина… ишь, как завело его!» Она мельком взглянула на Светлану: на лице пресс-секретарши читался суеверный ужас.
Наконец Толстопальцев остановился. Кажется, он был растерян: не сболтнул ли лишнего?! Но Ольга прекратила его метания: она была улыбчива, деловита и доброжелательна. Несколько слов о социологии, геополитике, современных медиа, и, конечно, спасибо за встречу и лестное предложение. «Детали мы обсудим со Светланой Викторовной. Я и так у вас отняла тьму времени! Благодарю, полезное общение, было приятно познакомиться с думающим человеком!»
Она протянула Толстопальцеву руку и поощряюще улыбнулась. Чиновник проводил их в предбанник с брюнетками. Прощались ещё и там: радостно и деловито, как старые знакомые, почти родственники.
– Дайте мне подумать! – лучезарно улыбалась Ольга.
Толстопальцев вроде успокоился, утишился. Выговорив «фантазию», он был мил и кроток.
– Сюда, – шепнула Светлана и потащила Ольгу к запасному выходу, на лестницу.
В молчании они спустились на два этажа вниз. Светлана подвела её к подоконнику:
– Здесь можно всё обсудить, камер нет…
Муромова вперилась в неё подозрительным взглядом:
– Что это было, скажите на милость?! – Не знаю! – Светлана всплеснула руками. – Чего ему в голову взбрело?! Может, приснилось что страшное?! Он, как прочитал вашу статью, неделю ходит шёлковым, практически перестал орать. Даже на меня! Я уж думаю – пропади они пропадом эти деньги – вернусь домой! Лучше подъезды убирать, чем так мучиться, – она вдруг заплакала – тоненько, жалко, размазывая слёзы по напудренным щекам.
Ольга вытащила из сумки бумажный платок.
– Спасибо, – Светлана хлюпала носом. – Ведь жить не дают, кровососы! Как люди в деревнях маются, в городках, без работы! А они тут… – она махнула рукой. – Вы ведь не согласитесь, да? – Ольга кивнула. – Я так и знала, так и знала! Думаю, нет, она никогда не согласится! – ликовала Светлана. – Видишь, какая идея: они решили, что если о них напишут хорошо (меня-то он купил, вот и куражится как хочет!), то и сами станут чистыми! А я прочитала вас и поняла: она не согласится! Она не согласится! – твердила Светлана с восторгом. Во взгляде её читались торжество.
В метро народу было немного. В вагоне разволнованная Ольга как - то по - новому всмотрелась в окружающие лица. Ехали, в основном, работяги возраста Толстопальцева. Жизнь, быт и мысли проступали в тяжёлых чертах «людей подземелья»: кто пьёт, кто переедает, у кого желчный характер, а вот этому мужику, наоборот, не хватает воли и злости!
Да, это были не ангелы, а обычные трудяги, чья жизнь протекала не в светлом офисе с золотыми рыбками, а, судя по задубелой коже и разлапистым рукам, на грязном и тяжёлом производстве. Но в эти минуты работяги, по сравнению с холёным чиновником, казались Ольге красавцами! Она с такой радостью, приязнью и добросердечием всматривалась в их лица, что мужики смутились и стали переглядываться.
Погруженная в свои мысли, она не замечала их аккуратного шушуканья. Думала о другом: «Почему Толстопальцев обратился ко мне? Неужели я могу предать, дрогнуть? Пусть не из - за денег, а из доверчивости, «доброты душевной»? Или из тщеславия, минутной слабости, глупости?»
Раздумья тенью легли на её лицо – она даже нахмурилась. А монтажник Василий говорил тем временем товарищу- кабельщику: «Видишь, Петя, как хорошо, что ты нынче побрился! Дамочка на тебя и запала!»
Жил - был на уютной опушке леса Пятачок. Жил один. И был у него зелёный воздушный шарик. Развлекался Пятачок тем, что летал на этом воздушном шарике над полянкой, да над лесом.
А по соседству в дремучем лесу жила Баба Яга. Скучно Яге в своей избушке. Иваны Царевичи давно остепенились: внуков воспитывают. Про Кощея Бессмертного уж лет пятьсот ничего не слышно.
Частенько встречались Пятачок с Бабой Ягой в небе над полянкой. Посплетничают, развеют тоску одиночества, да и разлетятся по домам. Но в этот день что - то не развеивалась тоска… И поняли оба, что пора им уже семьями обзаводиться.
- Давай, - предложила Баба Яга, - я полечу на север, а ты на юг. Глядишь, где - нибудь и отыщем своё счастье.
Согласился Пятачок. Полетели в разные стороны.
Яга первым делом к отцу Золушки заскочила. Известно, что он, как вторую жену с её дочками прогнал, после не женился. Предложила ему Баба Яга себя в жены. Задумался дядька, почесал затылок и говорит:
- Да, ну, Баба Яга… Я такой красавец, а ты чудовище. Слетай - ка ты к Шреку. У него, говорят, поцелуй волшебный: любую страшилку в красавицу превращает. А там посмотрим…
Села Баба Яга в ступу и думает: «Не… Отец Золушки – не вариант. Сегодня к Шреку, а как далеко завтра пошлёт, только леший знает».
И полетела она к Винни Пуху. А медвежонок заматерел. В берлоге еле помещается. Как узнал, зачем Баба Яга пожаловала, обрадовался. И ну, бабку расспрашивать:
- А сколько ты, Баба Яга, на зиму меду да варенья заготовила? А какую скорость твоя избушка развивает? - Это тебе зачем? – удивилась Баба Яга. - От пчёл убегать. Ты, когда к ним в дупло полезешь за мёдом, они ж догадаются, что для меня стараешься, и ко мне в избушку ринутся. - А почему я - то к ним полезу? - Здрасте! Во - первых, у тебя ступа, а во - вторых, это же твой супружеский долг: мужа кормить!!
Услышала Баба Яга такие речи. Прыг в ступу, и с пробуксовкой от Винни Пуха рванула!
Пятачок, тем временем, к Мальвине сватался.
- Женюсь на этой красавице, - мечтал он, - три поросёнка обзавидуются!
Да, Мальвина, конечно, красавица. Но зануда знатная. Взялась Пятачка с порога воспитывать. То из артемоновой миски не ешь, то ноги со стола убери! Сплошное ущемление прав личности!
Уцепился Пятачок за спасительный воздушный шарик и взмыл от Мальвины в синее небо. А там утки с лягушкой - путешественницей летят.
- Вот так удача, - решил Пятачок, - Ивану Царевичу с лягушкой повезло, а я чем хуже?
И давай, вокруг лягушки с утками круги наматывать с поросячьим визгом. Слишком хороша была песнь поросёнка.
- Браво!- крикнула лягушка и вниз рухнула. - Не судьба, - подумал Пятачок, провожая взглядом путешественницу.
И вдруг видит: несётся по небу кто - то злой, лохматый и грязный. Ба! Да, это же Баба Яга! Как обрадовался ей поросёнок. И разглядел он, что волосы - то у Яги развеваются по ветру шикарно, как плащ у Бетмана. И единственный зуб изо рта торчит… так мило.
- Хрю, - подумал он, - женюсь. Пусть не Мисс Вселенная. Но зато в её избушке свинячить можно. - Пятачок!!!- схватила Баба Яга поросенка и затолкала к себе в ступу. - Бери меня замуж! А сама думает: «А чем не муж? Места много не занимает. И в еде непривередлив...»
Так и полетели счастливые Пятачок с Бабой Ягой в свадебное путешествие. Летят, только шарик зелёный над ступой мелькает. Вот и не верь после этого, что счастливые браки заключаются на небесах!
Женитьба пятачка Автор: Светлана Фрибус
Однажды осенью, когда повсюду пахнет яблоками и сухими листьями, я сидела дома и смотрела в окно на свой сад. Было так тихо, что слышалось даже, как мой кот сопит во сне. «Вот соня!» — подумала я и немножко подергала его за усы. А он только мрррркнул во сне и даже ухом не повёл. «Ну сколько можно спать?! — подумала я. — Ведь целыми днями только и делает, что спит, спит, спит…» Я потыкала его пальцем в меховой живот. А он только свернулся калачиком поуютнее и таинственно улыбался во сне своей усатой улыбкой. «Почему кошки и коты так любят спать? — подумала я. — Ну что в спанье такого интересного?» И тут я догадалась!!! Кошки любят спать, потому что им снятся ужасно интересные, волшебные, невиданные сны!
Мне тут же страшно захотелось посмотреть кошачьи сны. Я даже специальное устройство для подглядывания придумала. Сначала надо сделать какой - нибудь ловитель. Ну, улавливатель такой. Ведь когда кошки спят, от их щёк и усов идёт особенный волшебный сонный воздух. Вот из этого воздуха и состоят кошачьи сны. Поэтому сначала надо раздобыть какой - нибудь ловитель волшебного сонного воздуха. Локатор. И присобачить его… То есть нет! Прикошачить. Сны - то кошачьи. И прикошачить локатор к телевизору. Правда, телевизор у меня немного сломанный — всё время показывает одно и то же черно - белое кино с грустным концом. Ну ничего, и такой пригодится. А локатор мне даст лётчик, мой сосед. Он у меня весной одалживал луковицы и банку гвоздей. Вот пусть теперь локатор притащит.
И лётчик принёс мне отличный, совсем небольшой локатор. Я прикошачила локатор к телевизору, положила кота на подушку, чтобы ему еще лучше спалось, и стала в телевизор смотреть.
Сначала я увидела море. По морю плыли коты. Они были белые. Коты плыли на матрасе. Но не на надувном! Ведь надувной матрас может от кошачьих когтей продырявиться. Коты плыли на толстом полосатом матрасе от кровати. Рыбы, дельфины, киты и разноцветные медузы выныривали из воды и кричали:
— Привет, коты! Наконец-то вы к нам выбрались в гости!
На берегу коты разлеглись на песочке. Загорают, морской воздух нюхают, глаза жмурят и усами шевелят. Вдруг один кот как закричит:
— Чирик -чирик! Ква - ква! Му - му! Ваф! Ваф!
Тогда самый главный кот потрогал его носом и сказал:
— Ну вот. Перегрелся. Всякие кваки некошачьи чирикает. Надо нам, пожалуй, в траву перебраться и там загорать, чтобы не так жарко было.
Коты забрались в траву. Бабочки и птицы летали над ними. А солнце сквозь траву светило полосками. И коты скоро - скоро, прямо вот у меня на глазах стали из белых превращаться в рыже - полосатых. Это они так полосато в траве загорели.
— Так вот откуда взялись рыже - полосатые коты! — я прямо подскочила. — Рыже - полосатые — это бывшие белые, которые загорали в траве!
Наверное, я слишком громко подскочила, потому что мой кот тут же проснулся, чихнул, перевернулся, зевнул… И опять заснул.
И я увидела в телевизоре поэта Александра Сергеевича Пушкина. Он сидел у себя дома в деревне, пил чай с яблочным пирогом и писал стихи. Няня Арина Родионовна в уголке дремала под жужжанье своего веретена. За окном была метель, ночь, холод. В общем, всё, как в стихотворении «Зимний вечер»: «Буря мглою небо кроет…». А на коленях у Пушкина кот спит. Точно такой же, как мой. Наверное, прадедушка, или прабабушка, или даже вообще прапрапрапрапрабабушка моего кота. Теперь понятно, почему мой кот всегда такой важный! Ведь его предки спали на коленях у самого Пушкина! Я стала изо всех сил смотреть в телевизор и прислушиваться — вдруг Пушкин скажет что - нибудь или сказку прочитает.
Но мой кот несколько раз дёрнул ухом, и в телевизоре вместо Пушкина показалась обыкновенная жареная курица. Мне даже обидно стало. И я догадалась, что невоспитанно это — чужие сны подглядывать.
Долго Троя в положении осадном Оставалась неприступною твердыней, Но троянцы не поверили Кассандре — Троя, может быть, стояла б и поныне. Без умолку безумная девица Кричала: «Ясно вижу Трою, павшей в прах!» Но ясновидцев — впрочем, как и очевидцев — Во все века сжигали люди на кострах. И в ночь, когда из чрева лошади на Трою Спустилась смерть (как и положено — крылата), Над избиваемой безумною толпою Кто - то крикнул: «Это ведьма виновата!»Без умолку безумная девица Кричала: «Ясно вижу Трою, павшей в прах!» Но ясновидцев — впрочем, как и очевидцев — Во все века сжигали люди на кострах.
Песня о вещей Кассандре (Отрывок) Поэт: Владимир Высоцкий
Мы заканчиваем разговор в квартире Кидман в Гринвич - Виллидже на Манхэттене, и она предлагает пойти съесть что-нибудь. Николь говорит, что вокруг масса мест, кухни разные, «ценовые политики» — тоже. Она знает, где в Виллидже лучше обедать, где ужинать, где выпивать, где пить по - крупному, где танцевать, а где и отплясывать.
Мы идём по улице милого, уютного, старого, без признаков глянцевой новизны района, больше богемного, чем буржуазного, хотя здешнее население — состоявшееся и состоятельное.
Прекрасный вечер, с обещанием теплой ночи и солнечного дня завтра. Из окон льётся тёплый жёлтый свет, люди, как обычно в вечернем Манхэттене, расслаблены. Кидман выше всех женщин на улице, и это, в конце концов, Кидман... Но почему - то она не бросается прохожим в глаза.
На ней очки, кардинально меняющие её образ «девушки мечты». На что меняющие? На образ женщины, у которой есть дела. И у Николь Кидман действительно много дел. Поэтому в жизни она не работает над своим образом. Она закуривает, почти уткнувшись лбом в водосточную трубу — от ветра.
«Бросать не собираюсь: привычка вредная, но надо ловить радости этой жизни. Их на самом деле много, но трудно распознать свои», — с улыбкой признается она. Мы проходим мимо «Эль Фаро» (испанская кухня), а потом «Жарнак» (французское бистро). Мне нравятся оба. Николь считает, что мест может не быть, останавливается и заглядывает внутрь «Эль Фаро» через витрину.
Люди за столами, увидев в окне Николь Кидман, перестают жевать, замирают и долгим взглядом смотрят на неё.
На их лицах отражается странное чувство: они привыкли смотреть на Кидман и явно не ожидали, что доживут до момента, когда Кидман будет смотреть на них... А Николь чувствует себя вполне естественно: она не из тех, кто окончательно обосновался по ту сторону экрана.
Николь Кидман: «Хочу, чтобы мне было нечего скрывать» (Отрывок) ИСТОЧНИК: PSY В ЛИЦАХ
Собака лает - на свой хвост ! - Кому , какое дело ?! Ведь хвост - её !!! И - её нос !...- Чего б душа болела ?! И мимо тоже не пройти - Уж очень лает звонко ! "Дано" ж "причину" - ей найти И "показать" - где "тонко" ! - Мы смотрим - вот ведь егоза ! Нашла с чего беситься !... Видно "сорвало тормоза" - Что б нам повеселиться !
- А за воротами - в складах Сидят большие псины . И - молодые . И -"в годах" - Блестят - аж "до ворсины" !
В больших количествах жратва ! Тепло . Светло . И не тревожат ! Мохнато - лапая "братва" С ленцою кости гложет ...
- А "этот" скачет на виду ! - Словно "в заду - булавка" ! - Кому то , может , на беду ... Ему ж , в заслугу - "хавка" ! Вот бы в склады - те заглянуть ! - Кто ? От кого ? Что прячет ? - Взор , с пустолайки отвернуть - Узнали б - кто , что значит !!!
Пустолайка Автор: Михаил Костылев
Явление третье
Те же и Голохвостый.
Кто - то. Здравствуйте, Свирид Петрович, а мы вас как раз вспоминали... Голохвостый. А, добре - хорошо... Степан (в сторону). Жаль, что не слышал! Голохвостый (кое - кому подаёт руку, остальным кланяется свысока). Меня таки везде вспоминают: значит, моя персона в шике! Степан (в сторону). Как свинья в луже! Голохвостый (вынимает портсигар). Нет ли у кого иногда спички? Парубок. Вот у меня есть. (Зажигает.) А мне, Свирид Петрович, можно одну взять? Голохвостый. На! Может, угодно ещё кому? Папиросы первый сорт! Кто - то. Давайте, давайте! (Закуривает.) Ничего себе! Голохвостый. Ничего! Понимаете вы, как свиньи в пельцинах! Это шик - не папиросы! Каждая стоить пять копеек; значит, примером: затянулся ты, а уже пяти копеек и нет. Парубки. И дорогие же! Степан (в сторону). Брешет гладко!
Кто - то. Вы таки швыряете силу денег! Голохвостый. Чего мне денег жалеть? Главное дело - себе удовольствие! Может, у меня их перегорело иногда сколько тысячов, так зато ж вышел образованный, как первый дворянин! Степан (тихо остальным). Такой дворянин, что только под тын! Другие. И правда: надел жупан, так уж думает, что пан. Голохвостый. Теперь, следственно, меня везде и всюду первым хвасоном принимают, а почему? Потому, что я умею, как соблюсти свой тип, по-благороднему говорить понимаю! Степан (громко). А по - собачьи, господин, случаем не умеете?
Кое - кто смеётся.
Голохвостый. Ещё нет! Придётся разве, что ли, от вас науку получить! Степан. Вы таки моей науки дождётесь! Голохвостый (свысока). Наведите себя сначала политурою! Степан. Что с дурака взять! Другие. Да будет вам! Голохвостый. Невежество неумытое! Что тут с вами фиксатурничать? Ещё увозишься в мужичестве! Парубок. А скажите - ка, будьте добреньки, хоть что-нибудь по - хранцузскому! Голохвостый. Да что вы можете понимать? Парубок. А какое платье на вас, Свирид Петрович, - чудо! Верно, дорогое? Голохвостый. Известно, не копеечное! Хвасонистой моды и загрянишного материала, да и шил, можно сказать, первый магазин. Вот вы думаете, что платье - лишь бы что, а платье - первое дело, потому что по платью всякого встречают. Степан (к остальным). А по уму провожают! Голохвостый (не обращая внимания). От возьмем, примером, бруки: трубою стоят как вылиты, чисто аглицький хвасон! А чего - нибудь не додай, и уже хвизиномии не имеют! Или вот жилетка, - сдаётся - кажется, пустяк, а хитрая штука: только чуть не угадай, и мода не та, уже и симпатии нету. Я уж не говорю про пиньжак, потому что пиньжак - это первая хворма: как только хвормы нету, так и никоторого шику! А от даже шляпа, на что уже шляпа, а как она, значит, при голове, так на тебе и парад! Кто - то. Хорошо в этом разбирается, ничего не скажешь! Парубок. А материя какая! Рябая, рябая да крапчатая, вот бы и мне такого на штаны! Голохвостый. Крапчатая?! Шаталанская! Парубок. А что ж это значит - шарлатанская? Голохвостый. Э, мужичьё! Что с тобой разговаривать. Парубок. Да я так! Кто - то. Расскажите нам лучше что - нибудь! Вы ж везде бываете, умных людей видаете. Голохвостый. Не все то для простоты интересно, что для меня матерьяльно. Кто - то. А все же может, и нам любопытно будет. Вот идемте на гору: споем, побеседуем. Голохвостый. Хороший был бы для меня кадрель - водить с вами кумпанию! Кто - то. Э, вы нос дерёте аж до неба! Другие. Да бросьте, ну его! Степан. Не знаете разве поговорки: не тронь добра... Парубок (Голохвостому). Да идёмте, Свирид Петрович, не церемоньтесь! Голохвостый. Ей - богу, нельзя: тут, понимаете, деликатная материя... Кахвюру, значит, нужно подстерегчи и спроворить... Одним словом, не вашего ума дело! Парубок. Что ж оно такое? Голохвостый. Интрижка. Парубок. Как? Степан. Да брось его, идём! Другие. И в самом деле! Чего с ним вожжаться? Ну его к дьяволу! Пошли!
из пьесы Старицкого М. П. - «За двумя зайцами». Перевод Островского
Я не нуждаюсь в общении с кем - то Одиночество близкий мой друг, Наслаждаюсь тихим моментом, Разговоры бессмысленный трюк.
От которых, пользы не будет, Только трата своих сил в никуда, Люди после разговора забудут И не вспомнят про тебя никогда.
Есть единственное время спасения Ночью я могу побыть в тишине, Но увы это событие временно Не найти спокойствие мне.
Бессмысленные разговоры Автор: Ник Вайл
Сегодня я расскажу о самом необычном путешествии в своей жизни, которое длилось несколько секунд… Назову его «Путешествие в подполье". Не могу описать, при каких обстоятельствах оно произошло, но могу заверить читателя, что произошло оно в трезвом уме и твёрдой памяти.
Что думает человек, падая в подполье?
Первое: «Как неожиданно и странно, что я ступила, а под ногой не оказалось земли…Что это? Что случилось? Это со мной?»
Второе (стукаясь головой о край подполья): «Очень больно… Наверное, я сейчас разобьюсь… Страшно…Не хочу… Полная беспомощность что-то изменить…»
Третье: «Зачем я вообще живу? А как я жила? Господи, помоги!»
Четвёртое (стукаясь спиной о лестницу в подполье): «Не хочу быть инвалидом, и не хочу умирать».
Пятое: «Этого не может быть… Как же так? С кем угодно, но только не со мной».
Шестое (приземлившись, наконец) и чувствуя боль: «Наверное, не смогу встать… Я что-то переломала? Всё… Не пошевелиться… Господи, спасибо тебе! Жива… В рубашке родилась...»
Вы можете удивиться: падение длилось мгновения, а мыслей было именно столько. Объяснить я это не могу до сих пор…
Затем был месяц реабилитации. Я действительно ничего не сломала, только сильно разбилась, и синяки затем долго цвели разными оттенками. За время больничного я прочла те книги, которые никогда не читала, прослушала лекции, которые никогда не слушала, подумала о жизни и смерти, и отчаянно искала ответ на вопрос: «Зачем мы живём?». Этот ответ я нашла не сразу, а спустя время. Но нашла!
Я научилась радоваться каждому утру, наступающей весне, и постепенно, выздоравливая, написала несколько стихотворений о Боге.
Спустя время, могу сказать, что путешествие в подполье стало значительным событием в моей жизни, а та весна – самой запоминающейся и солнечной. И при этом при всём только начиналась пандемия коронавируса…
Вот таким образом и случается обращение к Богу. Через осознание своей беспомощности перед обстоятельствами жизни, ясное понимание, что от самого человека ничего в этом мире не зависит...
Плечевой сустав уже не сможет обрести былую подвижность. Правая рука долго не поднималась, но постоянными ежедневными растяжками удалось добиться хоть какого - то положительного эффекта.
Так что, друзья, не бойтесь упасть в подполье. Не бойтесь преодолевать трудности. Может, вы приобретёте на самом деле даже больше, чем имели. И обязательно найдёте свой смысл жизни. Ведь для каждого из нас это очень важно, не правда ли?
— Добро хороню… восемь ленточек… восемь тряпочек… восемь платочков шелковыих… восемь золотыих запоночков… восемь сережек яхонтовенькиих… восемь перстеньков изумрудныих… восьмеро бус янтарныих… восьмеро ниток бурмицкиих… девятая лента алая… хи-хи! — засмеялась она своим тихим, младенческим смехом. - М. Е. Салтыков-Щедрин. «История одного города» (Цитата)
Всё пройдёт, и проходит, и чаще мимо, мимо. Годы-птицы. Ни о чём не жалею кроме табака, алкоголя и мандаринов. Жизнь-сон, порой не понимаешь где реальность. Жизнь - дар, а ты рассекречиваешь её сакральность...
Всё пройдёт и ты знаешь, всё проходит и возвращается. И случается именно то, чего ты больше всего боишься , но именно так получается. И новый круг тоже закончится, блеснув знакомостью и дежа вю. Я всё реже предсказывать теперь это могу. А новый круг несёт в себе больше неузнаваемости, тем чаще память даёт сбои и сфера,таким образом утверждается в самостоятельности... Пройдёт и кончится всё это когда-нибудь, Но не обольщайся - это начнётся твой новый путь...
Лента Мёбиуса.Никто не знает когда началось и тем более когда закончится...
Лента Мёбиуса Автор: Вячеслав Мелхиседек
В магазинах иногда бывают перепутаны ценники или не очень понятно, какой товар какому ценнику соответствует.
На распродажах новогоднего ассортимента, по моим наблюдениям, всегда бардак. Хожу чуть ли не с каждым ёлочным шариком к стационарному сканеру в торговом зале и узнаю цену конкретно этого товара. Бывают сюрпризы. Что - то кладу в корзинку, что - то несу обратно.
Не так давно в магазине Лента появилось нововведение. Эх! Его бы в январе..... Запоздалое, в моих глазах, нововведение.
Но, всё же, когда о нём вспоминаю, на душе становится тепло и в магазин иду гораздо охотнее.
Ручной сканер покупателя!
Это вещь!
При входе в магазин надо приложить карту лояльности покупателя к стационарному сканеру и взять подсвеченный ручной сканер.
Теперь в моих руках мега вещь!
Могу ходить по магазину, сканировать любой понравившийся товар. Либо я его покупаю, либо отменяю покупку в сканере и кладу товар на место.
Всё дело в том, что за тележки Лента берет залоговую стоимость. Поэтому, ничего тяжелее ёлочного шарика я там купить не могу. Ну, не таскать же тяжести в руках! По снегу, или под дождем, или под палящим солнцем, катать тележку по парковке сначала до машины, а потом вернуть тележку к магазину мне не по силам. Скажу честнее. Лень!
Так что, сканер всего лишь баловство в моих руках, но всё равно полюбила его с первого раза.
Новогодние шарики давно распродали, а вот батоны мне нужны круглый год. Так что, путь мой в Ленту время от времени пролегает.
Что мне даёт этот сканер кроме того, что цену на товар узнаю сразу? Он записывает в память все товары, которые я решила купить.
Когда прихожу на кассу самообслуживания, мне не надо слушать нудный электронный голос, который мою тонкую душевную организацию портит раз за разом.
Сначала мне говорят, что я должна отсканировать свой первый товар. Потом запрещают товар убирать с весов до тех пор, пока не расплачусь.
Когда расплачусь, на меня истошно орут: "Заберите свои покупки, заберите свои покупки".
Если облокочусь своей сумочкой на эти весы, орут, что "Товар в зоне покупок не отсканирован".
Всякий раз этот крик электронной машины выводил меня из себя и я уходила из Ленты в растрепанных чувствах.
Сначала не берите товар из зоны покупок, потом заберите же его наконец. Так я бы и забрала, пока проходит оплата или сразу бы в сумку складывала! Но нельзя же!
Как только оплата прошла, на меня вопит автомат о том, что я должна забрать свои покупки. А я что делаю? Складываю батоны в мешок! Не могу же я мгновенно все покупки в мешок закинуть.
На обычную кассу очередь, стоять которую лень.
Поэтому, приходилось тащиться в зону самообслуживания и делать глубокий вдох, слушая команды платежного терминала.
Ручной сканер в магазине Лента (Отрывок) Авто: abain
Кошка создана из неги, кошка создана из ласки, кошка создана из шерсти, кошка на диване спит. Кошка – это зверь свирепый, кошка – воплощенье страсти, кошка – это ангел зверский, кошка тоненько сопит. Кошка видит сон мохнатый – юркий, тёплый, словно мышь. Мышь бежит, теряя тапки, Кошка растопырит лапки, и, в диван вонзая когти, сердцем бешено стучит. Кошкин бок дрожит беззвучно… кошка ухом шевелит. Хищник мягкий, самый лучший…. новый сон себе урчит.
Кошка создана из неги Поэт: Фелис Кактус
Вечером бабушка Матрёна подоила свою любимую корову Зорьку и поставила блюдце с тёплым молоком для котят в беседку в саду, приговаривая: "Опять мои котята заигрались, забегались, не дозовёшься их".
Бася, Клепа и Мурка бегали наперегонки с белочкой по лесной поляне. Белочка быстро прыгала по траве, вскакивала на ствол дерева и пряталась в кроне листвы. Котята теряли её из вида, искали, разбегались по поляне, а белочка веселилась и скакала с дерева на дерево вслед за котятами. Она запрыгивала в крону дуба, а сверху жёлуди летели котятам под лапы.
Один жёлудь Клёпе попал в лоб. Но Клепе было не больно и она вместе с белочкой весело смеялась. Только когда на улице совсем стало темно, котята возвратились домой голодные, уставшие, весёлые и счастливые. Им очень хотелось кушать и они дружно побежали в садовую беседку, где бабушка Матрёна каждый вечер оставляла блюдце с парным молоком.
Сегодня блюдце было пустое. Они удивились и даже огорчились пропаже и отправились в сарай к корове Зорьке спросить, почему Зорька сегодня не дала бабушке Матрёне молока.
Зорька ответила, что бабушка забрала целое ведро молока и налила котятам полное блюдце. Тогда Бася всё понял и объявил своим друзьям, что завтра вечером они никуда не пойдут играть, а останутся дома в засаде.
- Как это в засаде? - не поняла Клёпа. Мурка тоже догадалась, что кто - то выпил у них из блюдца молоко, но про засаду ничего не знала. - Я вам все потом расскажу. - Пообещал Бася.
На следующий вечер, как и договаривались, Бася, Клёпа и Мурка остались дома. Когда бабушка налила им молоко, котята не побежали к блюдцу, а спрятались под крыльцом. Так велел Бася.
- Сидите тихо и не шевелитесь. Мы в засаде. Понятно? - Шептал Бася. - Ну да. Понятно. - Ответили Мурка и Клепа, хотя сами ничего не поняли.
Долго сидеть им не пришлось. Только стемнело и в саду стало тихо из под сарая выкатился ёжик и прямиком потопал крошечными ножками к блюдцу с молоком. Он лакал молоко, фыркал и опять лакал, даже немножко причмокивал. Котята смотрели на него с удивлением.
- Ну и наглец. А смешной какой. - Первая нарушила тишину Мурка. - Выходим из засады, а то этот колючий мячик всё наше молоко выпьет. - Сердито прошипел Бася.
И они выползли из под крыльца и с выгнутыми спинами подошли к беседке. Ёжик, заметив их, свернулся в клубок, выставив все свои колючки наружу. Клёпа лапой потрогала ёжика, фыркнула и отскочила.
- Ты кто, колючий? - Спросила она. - Ты почему наглый? - Зашипел Бася. - Я не наглый, просто очень молоко люблю. А зовут меня Ёжик. Я в лесу живу. Иногда в ваш сад прихожу за яблоками. Можно? - За яблоками можно, за молоком нельзя. - Заявила Мурка сердито. - Ёжик! Ёжик! - Донеслось из - за забора. - Это ещё кто? - Спросил Бася. - Это мой друг заяц. Мы с ним в лесу живем. Он тоже к вам в огород приходит за морковкой, за капустой. Можно? - За морковкой можно, за молоком нельзя. Понятно? - Шипел Бася. - Заяц! Можно за морковкой! Заходи! - Кричал радостный Ёжик своему другу.
Котята изумлённые наблюдали, как по огороду скакал серый и ушастый комок и грыз бабушкину морковку. Вдоволь наевшись, он весело припрыгал к котятам и ёжику и предложил поиграть вместе.
- Значит мы друзья? - Спросил ёжик. - Будем дружить! - Ответили котята. - Только играть уже поздно, мы спать пойдём. Завтра приходите на лесную полянку, где белочка живёт. Там и поиграем. - Предложили котята зайцу и ёжику. - Придём обязательно. - Ответили зайка и ёжик и пошли в лес спать в свои домики.
Теперь наши котята дружат с лесными зверюшками: белочкой, ёжиком и зайцем, играют вместе на лесной полянке, угощают их яблоками и морковью. В садовой беседке молоко из блюдца больше никогда не пропадает.
не выдать чтоб своих намерений, она лежала спящей куклой, дышала ровно и размерено, тобою загнанная в угол
земных страстей и вожделения, она и сердцу приказала не биться громко и коленям велела не дрожать, глазам —
быть сомкнутыми очень плотно, внутри гасила стойко пламя произраставшее, но что - то в тебе не знало меры, граней;
и куклы, знаешь, оживают, особенно, когда хозяин так дерзок, сам того не зная, пусть даже он её сломает
спящая кукла Автор: Любовь Каменская
Ей было пятнадцать, когда она сделала свою первую куклу. Сама выточила на станке детали, сама придумала их соединение, с помощью проволоки и пружин, сшила костюм Коломбины из комедии масок «Дель арте», используя приданное бабушкиного сундука, набитого сокровищами в виде бус, бисера, страз, шёлка, батиста, муара, тесьмы, русских народных костюмов и прочего ценного содержимого. Бабушка и мама сами лепили из папье - маше маски, стилизованные под венецианские, изучали их историю, и производство, это увлечение передалось и девочке. Саша задумала создать серию кукол - масок, причём маски плотно приклеивались к лицу. И эта первая кукла была воплощением её мечты ... С замиранием в сердце она вошла в салон, колокольчик звякнул, и к ней вышла эффектная молодая девушка. Саша сразу поняла, что она никогда не возьмёт на продажу её Коломбину.
- Слушаю вас, вы хотите купить коллекционную куклу или просто зашли поглазеть? - Извините, а где девушка, она работала раньше здесь в магазине? - Нет никакого магазина. Это салон и дорогой, замечу. Давай, иди, гуляй, денег у тебя не хватит на наш товар.
Вдруг из внутреннего помещения её окликнули:
- Анна, кто там? Эмма пришла?
Саша хотела выйти, но тот же голос задержал её, она обернулась и увидела очень красивого мужчину лет тридцати, он внимательно оглядел её, увидев коробку, спросил:
- Вы что-то принесли на продажу? - А как вы догадались? - В таких коробках хранят только кукол. Я прав? Ну же, показывайте, что у вас там?
Саша поставила драгоценную ношу на прилавок, развязала ленту и сняла крышку. Мужчина вытащил куклу и изумлённо уставился на девушку, наконец, он тихо произнёс:
- Где ты её взяла? Судя по запаху красок, сделали её недавно, а по костюму, её лет сто. Отвечай?!! - Я сама её сделала. Я из села Бабенки, Саша Романова, - испуганно выпалила она, - мы все там матрёшек делаем, только они совсем не продаются, вот я решила. Это же венецианская маска… - Вижу, вижу. Только мне совсем не верится, что ты сама её сделала. Руки покажи! Он долго разглядывал её руки, они, естественно были в ссадинах, кое - где темнели пятна морилки и лака. - Да, эти ручки знают своё дело, но всё - таки, неужели сама и никто не помогал? - Мама помогала костюм шить, вот золотую тесьму пришивала и стразы. - Сколько хочешь за Коломбину? Хотя, три тысячи, и я беру сейчас. - Я согласна. Но следующая будет дороже. Я делаю серию масок комедии «Дель арте». - А ты молодец, только в таком случае, нужно имя автора, Саша Романова – это не имя мастера, не бренд так сказать, нужно что-то звучное и не затёртое. Скажи, а ты случаем, не каким боком к царственному роду Романовых не приходишься? - Нет, что вы! Мы всё время живём в Бабенках. - Девочка, с такой фамилией и трёхсотлетним юбилеем Дома Романовых, очень даже может и быть. А будешь ты – Алекс Романова. - Зачем? Это же мужское имя! - Ни слова более, я лучше тебя знаю. Кстати, Владислав Трипольский – хозяин салона, моя визитка, звони. Неси следующую, если дело пойдёт, составим договор, всё как положено, только с мамой приходи.
Так началась её новая жизнь. Была она насыщенной и творческой. Саша работала не покладая рук. Её серия ушла сразу же в тот год, за последнюю куклу с маской Чумного Доктора, Саша получила пять тысяч. Владислав выделил ей место в подвальном складе недалеко от магазина, нанял двух столяров – резчиков, серию повторили много раз и до сих пор она пользуется спросом. А такие, как Моретта, Ньяга, Вольто, Баута, выпускались отдельно дополнительно. Саша ничего не замечала, её всё устраивало, для неё в жизни главными существами были только её куклы. Прошло три года. Как-то к ней зашёл Владислав и с порога объявил:
- Алекс, можешь нас поздравить, мы едем на фестиваль «Фэшн - кукла» в Париж! Нас пригласили! Так, завтра к стилисту, визажисту, к Эмме в салон красоты и, чтобы Алекс Романова блистала на Елисейских полях и затмила французских красавиц! - Владислав Николаевич, может без меня, работы много, да и куда мне? Где я, а где Париж? - Требуют автора, давно, но я ждал, когда ты подрастёшь. И вот – нам восемнадцать, пора покидать подвалы и выходить в свет, Алекс Романова. Завтра Анна займётся тобой и, чтобы к пятнице была готова, в субботу вылетаем. Да, вот ещё, зови меня по имени, не такая уж и большая разница, всего лишь пятнадцать лет. - Хорошо, я поняла. - Есть ещё одно очень важное дело. Ты должна подписать один документ о передаче прав авторства на «Куклы - маски» Алекс Романовой на моё имя. - Владислав Николаевич, как же так? А я?!! - Сашенька, ты не представляешь что это за мир, тебе не дадут даже приблизиться к рынку эти монстры-кукловоды. Ты ничего сама не сможешь, несмотря на свой исключительный талант и дарование, тебя растопчут, мало того могут обмануть и увлечь в какую-либо аферу или просто украсть. Ты такая молоденькая, красивая, да искусница при всём этом. А я потомственный коллекционер, меня знают в этих кругах. И потом, я обещаю тебе, что ты ни в чём не будешь нуждаться, мало того ты без экзаменов осенью пойдёшь учиться ...
Серый, Усатый, Весь полосатый. Кто это такой? Котёнок. Стала девочка котенка спать укладывать. — Вот тебе под спинку Мягкую перинку. Сверху на перинку Чистую простынку. Вот тебе под ушки Белые подушки. Одеяльце на пуху И платочек наверху. Уложила котёнка, а сама пошла ужинать. Приходит назад, — что такое? Хвостик — на подушке, На простынке — ушки. Разве так спят? Перевернула она котёнка, уложила, как надо: Под спинку — Перинку. На перинку — Простынку. Под ушки — Подушки. А сама пошла ужинать. Приходит опять, — что такое? Ни перинки, Ни простынки, Ни подушки Не видать, А усатый, Полосатый Перебрался Под кровать. Разве так спят? Вот какой глупый котёнок!
Любил я светлых вод и листьев шум, И белые в тени дерев кумиры, И в ликах их печать недвижных дум.
Всё – мраморные циркули и лиры, Мечи и свитки в мраморных руках, На главах лавры, на плечах порфиры
Всё наводило сладкий некий страх Мне на сердце; и слёзы вдохновенья, При виде их рождались на глазах.
Другие два чудесные творенья Влекли меня волшебной красотой: То были двух бесов изображенья.
Один (Дельфийский идол) лик младой – Был гневен, полон гордости ужасной, И весь дышал он силой неземной.
Другой женообразный, сладострастный, Сомнительный и лживый идеал – Волшебный демон – лживый, но прекрасный.
Пред ними сам себя я забывал; В груди младое сердце билось – холод Бежал по мне и кудри подымал.
"В начале жизни школу помню я..." (Отрывок) Поэт: А.С. Пушкин
«Петровская реформа, – говорит Достоевский, – продолжавшаяся вплоть до нашего времени, дошла, наконец, до последних своих пределов. Дальше нельзя идти, да и некуда: нет дороги, она вся пройдена». И в другом месте, в одном из своих предсмертных писем: «Вся Россия стоит на какой-то окончательной точке, колеблясь над бездною». Не та же ли это бездна, о которой говорит Пушкин, – над которой Медный Всадник на своей обледенелой глыбе гранита вздёрнул Россию на дыбы железною уздой? Такого страшного ощущения этой бездны, как у нашего поколения, не было ни у одного из поколений со времени Петра. На Западе, то есть в Европе – «дух ратный», на Востоке, то есть в России – «дух благодатный», как утверждали в Космографиях московские книжники XVII века, или, говоря языком Достоевского, – Человекобог и Богочеловек, Христос и Антихрист – вот два противоположные берега, два края этой бездны. И горе наше или счастье в том, что у нас действительно «две родины – наша Русь и Европа», и мы не можем отречься ни от одной из них: мы должны или погибнуть, или соединить в себе оба края бездны.
Достоевский прав: и с той, и с другой стороны, и с восточной, и с западной, вся дорога пройдена, исторический путь кончен – дальше идти некуда; но мы знаем, что когда кончается история, начинается религия. У самого края бездны необходимо и естественно является мысль о крыльях, о полёте, о сверх историческом пути– о религии. Ницше, боровшийся во имя Человекобога с Богочеловеком, победил ли Его? Достоевский, боровшийся во имя Богочеловека с Человекобогом, победил ли его? – вот вопрос, от которого зависит все будущее не только русской, но и всемирной культуры.
Когда несколько лет тому назад, в статье о Пушкине, я высказал мысль, что главная особенность его сравнительно с другими великими европейскими поэтами заключается в разрешении всемирных противоречий, в соединении двух начал, языческого и христианского, в ещё небывалую гармонию, меня обвинили в том, что я приписываю Пушкину мои собственные, будто бы «ницшеанские» мысли, хотя, кажется, никакая мысль не может быть противоположнее, враждебнее последним выводам ницшеанства, чем именно эта мысль о соединении двух начал. Больше, чем кто-либо, я чувствую, как недостаточны и несовершенны были слова мои, но всё-таки я не могу от них отречься.
Мои судьи, если бы они желали быть последовательны, должны бы обвинить и Достоевского в том, что он приписывал Пушкину свои собственные мысли. «Именно теперь в Европе, – говорит Достоевский, – всё поднялось одновременно, все мировые вопросы разом, а вместе с тем и все мировые противоречия». И в заключительных словах Пушкинской речи, говоря о самой сущности миросозерцания Пушкина как «непонятого предвозвестителя будущей русской культуры», он ещё раз возвращается к этим противоречиям:
«Впоследствии, я верю в это, мы, то есть, конечно, не мы, а будущие, грядущие русские люди, поймут уже все до единого, что стать настоящим русским и будет именно значить: стремиться внести примирение в европейские противоречия». Что же это за противоречия? Не те ли самые, которыми он только и мучился всю жизнь, о которых он только и думал и которые в одном из своих предсмертных дневников он высказал с такою ясностью, с какою до него никогда никто не говорил о них:
«Произошло столкновение двух самых противоположных идей, которые только могли существовать на земле: Человекобог встретил Богочеловека, Аполлон Бельведерский – Христа».
Но ведь это же и есть то «мировое противоречие», о котором и я говорил в статье о Пушкине, разрешения которого и я искал в нём. Правда, Достоевский и здесь, как будто испугавшись, не договаривает последнего слова, не делает последнего вывода. Но при теперешней степени всеобщего, неизбежного сознания, нам уже нельзя останавливаться, не договаривать и не делать последнего шага. Я его сделал, и вот всё, что я сделал, и тому, кто несколько глубже знает Достоевского, ясно будет, как это мало.
Во всяком случае, возражая мне, надо было вспомнить и о нём, а о нём-то и забыли так, как будто его вовсе не было в русской литературе, как будто Достоевский никогда ничего не говорил о Пушкине, как будто то, что приняли за нечто наносное, чуждое, болезненно-декадентское, «ницшеанское», – не самое родное наше, кровное, вечное, русское, пушкинское, что только есть у нас и было, и будет. Я, впрочем, думаю, что к этому вопросу русская критика принуждена будет вернуться; его не обойдёшь и от него не спрячешься никуда: загадка Пушкина стоит на всех путях нового русского сознания, как загадка Сфинкса перед Эдипом.
из произведения Дмитрия Сергеевича Мережковского - «Толстой и Достоевский»
Все мы, святые и воры, Из алтаря и острога Все мы — смешные актёры В театре Господа Бога.
Бог восседает на троне, Смотрит, смеясь, на подмостки, Звёзды на пышном хитоне — Позолоченные блёстки.
Так хорошо и привольно В ложе предвечного света. Дева Мария довольна, Смотрит, склоняясь, в либретто:
«Гамлет? Он должен быть бледным. Каин? Тот должен быть грубым…» Зрители внемлют победным Солнечным, ангельским трубам.
Бог, наклонясь, наблюдает, К пьесе он полон участья. Жаль, если Каин рыдает, Гамлет изведает счастье!
Театр (Отрывок) Поэт: Николай Гумилев
Конферансье (продолжая концерт). Зачем зритель приходит на эстрадный концерт? Никогда не думали?.. В оперу он идёт, чтобы слушать, в балет смотреть, в театр – переживать, а на эстраду?.. Зачем?.. Что?
Вот правильно товарищ подсказывает: чтобы участвовать! У нас зритель – полный хозяин. Можно аплодировать, и номер повторят, можно подать реплику, и тебе ответят, можно просто вот так крикнуть с места, и тебя… выведут из зала. Здесь зритель – главное действующее лицо, и чем он активней, тем лучше…
Хотите вместе сочиним интермедию?.. Про что?.. Да вот хоть про этот мячик… (Достаёт мяч.) Предлагаю игру. Я кидаю вам этот мячик, вы кидаете обратно… Я – вам, вы – мне… Бросаю!
(Кидает мячик в зал. Мячик оказывается привязанным на резинке и поэтому возвращается в руку Конферансье.)
А вы думали, я и вправду кину?.. Я вчера кинул, сегодня пришлось новый покупать… Так ведь мячиков не напасёшься… Только не надо обижаться, товарищи… Везде разве не так?
Придёшь на почту – ручка на верёвке, в буфете – кружка на цепи, в клубе – дверь на замке, рояль на ключе… Мне не доверяют, почему я должен?! Что говорите?.. Как с этим бороться?..
Не знаю. Вам думать… Вы ведь главные не только на концерте, но и в жизни… Вы и думайте! А моё дело – маленькое… Мне надо было выяснить, зачем зритель приходит на эстраду…
Теперь мы знаем: чтобы видеть, слушать, переживать, участвовать… И? Что? Вот правильно товарищ подсказывает – чтобы думать. А мячик возьмите! Мячик мне не жалко!.. (Кидает мячик в зал.)
Свет на эстраде гаснет.
***
Высвечивается левая часть сцены. Здесь комната, где артисты ожидают своего выхода. У рояля распевается Певица в сопровождении Аккомпаниатора. Рядом светловолосый Танцор в цыганском костюме отбивает каблуками дробь.
Прошлое не безопасно - оно только скрыто за лесом взгляды, улыбки, интриги, слова в телефонные трубки - всё в герметичный пакет запаковано хитрым Гермесом чтоб не исчезли причины последствий - вещдоки-поступки
Вниз увлекает тропа человека в зелёной рубашке Корни как вздутые вены пульсируют через колёса В шёлковом шёпоте трав, в безнадёжной сосновой отмашке мнится бессильный намёк на фатальность крутого откоса
...Небо проносится мимо изнанкой безмолвного мира, мира сапфировых вод, опрокинутых кущ светозарных Ближе, чем эти склонённые острые стебли аира Дольше, чем тот бесконечный гремящий товарный...
Человек в зелёной рубашке (Отрывок) Автор: Адвайтов Тимофей
