Технические процессы театра «Вторые подмостки» |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Технические процессы театра «Вторые подмостки» » Техническое искусство » Всё о тотеме
Уведомление
В связи со случившемся я больше не могу поганить собой прекрасное имя Леночка.
Так что встречайте:
Канализационный таракан
В связи с выше изложенным, осуществление Функции ( по крайне мере пока по каналам системы "Олле Лукойе", либо по каналам системы "Глубокая нарколепсия" не придёт соответствующий информационный файл) будет осуществляться под Аватаром опубликованном ниже.
Благодарю за внимание.
Пока ещё Ваш, Канализационный таракан 04.02. 2024 г.
Не вошедшему во Храм
Не выходи из комнаты, не совершай ошибку (©)
Ещё не значит быть изменником —
Быть радостным и молодым,
Не причиняя боли пленникам
И не спеша в шрапнельный дым…
Ходить в театр, в кинематографы,
Писать стихи, купить трюмо,
И много нежного и доброго
Вложить к любимому в письмо…
Пройтиться по Морской с шатенками,
Свивать венки из кризантэм,
По-прежнему пить сливки с пенками
И кушать за десертом крэм —
Ещё не значит… Прочь уныние
И ядовитая хандра!
Война — войной. Но очи синие,
Синейте завтра, как вчера!
Ещё не значит (Отрывок)
Автор: Игорь Северянин
- Прыгай, трус! Ты обещал мне, что эта игра будет честной.,- улыбаясь говорила она, поправляя развивающиеся на ветру волосы.
Боже, как она прекрасна. Я знаю, я уверен на все проценты этой никчёмной математики, что нет больше никого достойнее, не было и не будет! Она, твёрдо стоящая на ногах и знающая, чего хочет, девушка. А я.. Я обычный парень, ничего не умеющий, кроме как изображать для неё такого же уверенного в себе человека.
Весьма странно, что за такое большое количество времени она не догадалась, что я лишь изображаю, играю роль, веду актерскую деятельность, называйте это как хотите..
Я неудачник, лузер. Я не достоин и мизинца этого прекрасного существа, не достоин говорить ей, как жить, что делать. Какое решение верное, а какое стоит забросить в дальний угол.
Но я делаю это, ей нравится моя "сильная харизма" и, как она выражается, умение вести психологические манипуляции с людьми.
Ни черта я не умею. Или не умел. Научился, научился только для того, чтобы хоть немного стать интересным в её глазах. И учусь, каждый прожитый день совершенствую эту любимую ею маску.
О, как же красиво она поёт. Просит меня играть на гитаре, а сама поёт. Красиво, нежно, трепетно. Я ведь и играть то толком не умел, когда мы познакомились. Сидел как дурак, учил эти дурацкие аккорды, песни по тысячи раз переслушивал, пальцы в кровь стирал. Знаете как больно - пальцы в кровь?
Какие острые струны? Нет, я не жалуюсь. Она ведь счастлива, когда я играю, а я - когда она поёт. И порезанные пальцы действительно этого стоят.
А ещё.. Ещё она уверена, что я разбираюсь в психологии. Что ж, тут мне тоже пришлось нелегко. Книги эти, тренинги. Цитаты умных стариков, которые писали либо под действием наркотических препаратов, либо и вовсе были шизофрениками. Но я учил, читал, запоминал. Что-то даже нравилось, лгать не стану. Сидишь иной раз вечером, ленту новостную листаешь. Натыкаешься на что-то из психологии и ей скидываешь. А она так красочно и информативно отвечает на это, что понимаю - не зря всё это. Не зря.
Игра у нас с ней есть - правда или действие. Люблю я в неё играть. Особенно когда действия выпадают. Что мы только с ней не вытворяли..
И налысо брились, и тату делали, и в Москву на попутках. Потанцевать с незнакомцем - легко! Искупаться в ледяной реке в конце ноября - хоть каждый день!
Единственным отличием от классических правил было то, что, во-первых, действия мы должны были выполнять оба и одновременно. Во-вторых, действия нам придумывали незнакомые люди. Была в этом своя романтика, свой шарм.
Вот и играли, выводя друг друга из себя, позорясь, превращая внешность друг друга во что-то еле похожее на человеческий образ. Смешно было, весело.
Пока однажды не встретились с проблемой одной.
Как обычно, мы встали рано утром и пошли искать незнакомца. Сегодня нам предстоит выполнить действие. Я проснулся раньше, приготовил омлет, сделал чай. Знаю, как она любит мой омлет, хотя для меня готовить его - как для гуманитария собрать ядерную ракету.
Мы позавтракали, вышли во двор и увидели его.
Это был старик, на вид лет 70, может больше. В грязной красной куртке, с бутылкой чего-то вряд ли вкусного и приемлемого моим организмом. На нём была странная шляпа. Знаете, в фильмах такие шляпы носят или ковбои, или сутенёры.
Она завизжала и побежала в сторону мужичка. Я молча поковылял за ней. Уже тогда я почувствовал, что дело пахнет дрянью. Мы подошли к нему и по уже заученному тексту описали нашу игру, что сегодня день действия и он просто обязан помочь нам в нашем нелёгком деле.
Мужик поднял глаза, окинул нас презрительным взглядом и уткнулся в книгу, которая небрежно лежала у него на коленях.
- О, я тоже люблю Бродского!- крикнула она.
Такая милая, открытая и наивная.. Так, возвращаемся к мужичку.
Она порхала вокруг него на протяжении минут десяти, пока он не захлопнул книгу, не встал и не посмотрел на нас так, как обычно коршун смотрит на свою добычу перед тем, как уничтожить её.
Она повторила:
- Пожалуйста, дайте нам задание, такие правила у нашей игры.
- Игра? Вы играете? Хорошо, я дам вам задание. За 24 часа вы должны умереть. Покончить с собой. Вместе. Это всё, что вы хотели от меня? Убирайтесь отсюда прочь. Играйте, молодые люди. Играйте.
Я заметил, как изменилось её выражение лица. Она нервно закурила, развернулась и пошла. Ноги спотыкались, она просто шла не произнося ни слова.
Мы оба знали правила нашей игры.
Не выполнить их было нельзя.
Правда или действие (Отрывок)
Автор: Ксения Брюхова
Я перелётной чайкой в зиму..
Вот ты думаешь, лето наступит, найдётся время
и отыщутся силы пожить, как в курортной книге.
Встретить пару рассветов в ромашковой диадеме,
укатить через мост в белоснежной льняной тунике
с пикниковой корзинкой (клубника, компот и вафли),
рисовать акварелью у домика в сердце леса,
наблюдать, как летят облака, точно дирижабли.
Но реальность – не фото в журнале, не фильм, не пьеса.
И пока в регионе не лето, но что-то вроде –
крыши новых высоток щекочут седые тучи;
что ни день, то дожди; что ни платье - не по погоде –
наступаешь босыми ногами на пол скрипучий,
покидая постель неохотно под трель смартфонов.
Повторяя по списку стандартные ритуалы.
Ветер слышно за стенами, видно со всех балконов.
Спят промозглые пристани. Дремлют сквозь гул вокзалы.
Вот ты думаешь, лето наступит (Избранное)
Автор: Лёша Самолётова
Я шла по асфальту. Под ногами у меня были сухие жёлтые листья. Сухие листья неприятно тёрлись о сухой асфальт. Общий вид напоминал что-то заброшенное и бесконечно запущенное. Было не по себе от него, просто ужасно, также как сочетание мороза и пыли. Мысли были где-то в средней полосе сознания, мысли ни о чём, такие же сухие и жёлтые как осенние листья. И я подумала: «Странно, а если бы асфальт был мокрый от дождя и листья были приклеены к нему, неужели все казалось бы намного живее?
- Да, наверное… И мои мысли были бы о чем-то другом? – Да, конечно».
Спускаясь под землю, я встречала глазами массу людей. Но масса меня не встречала. Странно… Почему так? Мне хотелось остановиться и стать наблюдателем, неким соглядатаем, уже который раз. Но у меня не получалось это. Потому что нахождение под землёй предполагало постоянное стремление двигаться вверх, или вообще куда-то двигаться. Хотя мне этого совсем не хотелось. А вообще, я люблю механическое движение вниз. Через тебя будто проходят сотни, тысячи людей. Все разные и почему-то всегда незнакомые. Движение же вверх не концентрировало моё внимание на людях, их лицах,сколько я не старалась. Они всегда ускользали от меня.
Я шла по асфальту
Автор: Ася Чайка
This man is Robinson Crusoe
И вот так, дорогая Кисанька, они жёстко закрыли вопрос:
Никакого повышения.
По крайне мере в данный отчётный период.
Джа
Изредка посещал он и Веру. Весёлая жизнь постепенно засасывала эту девушку в свой глубокий омут. Она с восторгом рассказывала Илье о кутежах с богатыми купчиками, с чиновниками и офицерами, о тройках, ресторанах, показывала подарки поклонников: платья, кофточки, кольца. Полненькая, стройная, крепкая, она с гордостью хвасталась тем, как её поклонники ссорятся за обладание ею. Лунёв любовался её здоровьем, красотой и весельем, но не раз осторожно замечал ей...
из повести Горький Максим - Трое
О добрый Джа, блаженных властелин,
Дай всем познать любви твоей Свободу -
Пусть каждый Брат, откроет в сердце мир,
Отпустит корни, и узрит природу!...
Горящих глаз блистательный пожар.,
Танцуют краски, в хороводах лета.
Свободны львы принявшие Твой Дар,
Они исчезли в океане Света...
Джа (Отрывок)
Автор: Sergey Maryshev
Дачный клуб (©)
Надежды луч мелькнул – и вновь темно,
И холодно, как в мрачном подземелье.
Мы счастливы, пока мы пьём вино –
Наутро ждёт нас тяжкое похмелье...
Исповедь алкоголика
Автор: Алексей Серый
С недавнего времени Нина Валентиновна приезжала на дачу только на своей личной машине, очень престижной вишневой «девятке». Не только из-за тяжелой утомительной дороги: на метро до Киевского вокзала, затем электричкой до Наро-Фоминска, потом рейсовым автобусом до села Плесенского. А дальше – как повезёт. Может быть, посадит попутка, а нет – топай восемь километров на своих двоих.
Ей нравилось чувствовать себя дамой, настоящей хозяйкой загородного дома. Пусть это даже обычный дачный домик на шести сотках, но все же, как сейчас принято говорить – своя фазенда!
Нина Валентиновна и одевалась для поездки всегда соответствующе, в импортный спортивный костюм и кроссовки «Адидас». Всё это она приобрела во Франции, во время служебной командировки в Париж.
Наверное, она шикарно смотрелась со стороны, выпархивая их автомобиля в таком-то наряде! Соседи – Нина Михайловна была в этом уверена – завидовали. Подходили, улыбались, здоровались.
На этот раз всё оказалось иначе. Люди молча отходили в сторону, смотрели с сочувствием, но во взглядах явно чувствовалась насмешка. Нина Валентиновна оглядела себя – возможно, что-то с туалетом, пятно посадила, но всё было в полном порядке.
Позже мать принесла неутешительные новости: весь дачный поселок гудит. Все эти невоспитанные, примитивные, ограниченные мужики и бабы – они не просто её жалеют! Они полностью в курсе их с мамой семейной ситуации! Это невозможно. Это немыслимо. Это непереносимо. Но это чистая правда!
Расчёт не оправдался. Их с матерью расчёт, который никогда их не подводил – ну, почти никогда. И все – вот буквально все, им же нечего делать, они же все любопытные, разумеется, с большим удовольствием сплетничают. И всё из-за него, из-за этого идиота! Угораздило же в свое время выйти за него замуж!
Вся улица – да что там одна улица! – только об этом и говорит:
- Ну, Пашка дал!
- Ну, Пашка выступил!
- Мы-то, мы-то! Мы всегда своим мужикам Павла в пример ставили: такой семьянин, такой хозяин, и не пьёт совсем, даже в праздники. А он – вона чего! Он-то, оказывается, десять раз леченый алкоголик!
История одного запоя
Автор: Надежда Семеновская
С наступающим Новым Годом!
До первотьмы,
До первосвета
Восходим мы
Дорогой этой…
Туда где нету бытия.
Туда, где нет небытия.
Автор: Игорь Файнфельд
Дорогие друзья, сегодня, в этот предновогодний вечер, давайте вспомним о том с каким высоким почитанием Игорь Леонидович Орлов относился к Тёмной Энергии (ДАО) являющейся истинной колыбелью для всего большого Её сына Космоса.
Друзья, а ещё давайте вспомним, как под воздействием гравитации Тёмной Энергии, Светлая аксионная волна набегает на пока ещё Спящую атомарную (барионную) материю.
И Море целует Землю. И рождается знакомая нам Жизнь!
С праздником, уважаемый Читатель!
Испанка в северном декоре
Захватила меня испанка,
Завлекла, аж спирает дух.
Как с горы снеговой на санках,
Я в объятья горячие – бух!
Испанка (Избранное)
Автор: Ф. Огненная
При создании иллюстрации ни один Дед Мороз, Санта Клаус и Йоулупукки не пострадал.
Влюблённый сотрудник Службы Общественной Безопасности
С кем мы живём?
На что мы тратим своё время?
Кому мы лжём?
Кому мы верим и не верим?
Кто выслушает наши откровенья?
Кто скажет «ДА» на просьбу?
И кто одобрит наше рвенье
К чему-то большему?
Где? Что? Зачем? Хочу спросить и я
Но у кого и с кем? К чему душа моя?
Скажи, ответь, услышь мой вольный крик
Не знаю, как сказать…
К стене я головой приник
Стою опять…
Мне думать надоело!
Здесь замкнут круг
Зачем мне это…?
С кем мы живём... (Избранное)
Автор: Печальный Константин
Прошёл час.
______________________________________________________________________________________
По утрам Павел Романович всегда пел. Пел он громко, хотя ни голоса, ни слуха у него не было.
Однажды утром, когда он пел и собирался на работу, ему позвонили в дверь. Павел Романович никого не ждал, но дверь открыл и с удивлением увидел на пороге полицейского.
– На вас, гражданин Чубчиков, поступила жалоба от соседей о том, что вы по утрам мучаете у себя в квартире кошку, – сказал полицейский.
– У меня нет кошки, – ответил Павел Романович.
Полицейский не поверил ему и, войдя в квартиру, осмотрел её. Но кошки не нашёл и очень удивился:
– Кто же только что здесь только что выл и истошно мяукал? Я слышал собственными ушами.
– Не знаю, – ответил Павел Романович.
– Очень странно, – проговорил полицейский и ушёл.
Утренний визит полицейского
Автор: Лев Казанцев-Куртен
Море цвета радости. Море цвета печали..
«Я вдруг совершенно неожиданно понимаю, чем пахнут наши слёзы. Морем. Значит, оно внутри каждого из нас?» — Эльчин Сафарли
Мир ласкают век за веком
Волны музыкальные,
Слышит сердце человека
Звуки их астральные.
И дыхание ночное,
Птичье щебетание,
Песни ветра и прибоя,
Ручейков журчание,
Танцы, проповедь дождей,
Шёпот, музыка людей –
Волны музыкальные,
Радостно - печальные.
Музыкальные волны
Автор: Елена Макеева
ИСАКОВ
Наверное, многие из тех, кого застали 1970–1980-е годы, помнят новогодние открытки художника Алексея Исакова. Его творческий почерк был легко узнаваем: пастельные тона, тонкие штрихи, выбор сюжетов..
Открытки Исакова выходили миллионными тиражами. Наверное, трудно найти советскую семью, в которой не писали и не получали бы новогодние поздравления на открытках А. Исакова.
Новогодние открытки художника Алексея Юрьевича Исакова (1952–2001) (Отрывок)
Источник: В одном счастливом детстве
Под зелёною сосной
Вырос домик расписной,
И жила в нём белочка, ,
Белочка - умелочка.
Хорошо она жила:
Чай с орехами пила,
Вечером на лесенке
Распевала песенки.
Наша белка - мастерица:
Сшила кофточку лисице,
А зайчонку - тапочки
На четыре лапочки.
Медвежонку - распашонку
Всем бельчаткам - по перчаткам,
Даже мышке маленькой -
Сарафанчик аленький.
И грибы она сушила,
И зверят она лечила -
Всё умела белочка,
Белочка-умелочка.
Прилетела журавлиха
И сказала, плача тихо:
- Приходи к нам, белочка,
Белочка - умелочка!
Мой ребёнок-журавлёнок
Только вышел из пелёнок,
Простудился на ветру
И теперь лежит в жару.
Белка бросила работу.
Поскакала на болото,
Где лежал на камыше
Журавлёнок в шалаше.
Он стонал, не брал игрушек
И совсем не ел лягушек.
- Ты поправишься, дружок,
Ну-ка, выпей порошок!
Не ленился журавлёнок,
Не упрямился -
Пил лекарство журавлёнок
И поправился.
По лугам он стал гулять,
Над болотами летать -
Вылечила белочка,
Белочка-умелочка.
Белочка-умелочка (Избранное)
Поэт: Леонида Куликов
Почти по Н.В. Гоголю или интрига за спиной
Тебе дарована свобода!
Ты и актриса и жена:
У дней счастливейших у входа -
Дверь к радости отворена!
Ты робко входишь, хоть хозяйка,
Графиня и любовь его:
"И к новой роли привыкай-ка!" -
Рек скульптор счастья твоего.
Тебе дарована свобода!
Тебе дарована любовь!
Как быстротечны счастья годы -
Тебя мы вспоминаем вновь!
Твой дар любви, твой голос чудный,
Твою трагичню судьбу,
Твой год болезни - тяжкий трудный:
Сил не хватило на борьбу.
Вольная грамота (Избранное)
Автор: Ирина Ирининина (*)
(*) Автор: Ирина Ирининина - Да, именно так.
У Дениса Пономарёва, служащего N-го учреждения, пропал документ. Вроде бы и не трагедия, но: а) документ находился в закрытом шкафу; б) Пономарёв так наладил систему контроля, что у него не оставались неучтёнными даже скрепки. Документ был не Бог весть какой важности, и, может быть, Пономарёв прожил бы до самой смерти в счастливом неведении, но тут вмешались высшие силы. Ибо никак иначе не объяснить, зачем начальству понадобилась именно эта никчемная, по сути, бумажка.
Денис, румяный юноша двадцати пяти лет пришёл в тот день на службу («Работают рабы, - любил повторять Денис. – Приличный человек служит») в прекрасном настроении. Да и какое настроение может быть у цветущего молодого человека, получившего недавно повышение, стоящего на хорошем счёту у руководства, исполненного надежд и честолюбия?
Денис поднялся к себе в кабинет. Кабинет он делил с двумя подчинёнными по фамилии Толстиков и Барабанов. Люди это были распущенные, пьющие и ничтожные. В глубине души Пономарёв надеялся, что по повышении ему предоставят отдельную комнату, но пока приходилось терпеть. Толстиков с Барабановым пускали плоские остроты, ржали как кони, обсуждали женщин и предавались разгильдяйству. Кроме того, они были много старше Пономарёва, что вносило некоторый дисбаланс в систему субординации. Впрочем, несмотря на эти досадные мелочи, служилось ему неплохо.
С поставленными задачами Денис справлялся быстро, начальство почитал в меру, прислуживался без излишнего энтузиазма. Главным же его достижением являлась система документооборота отдела. Прежний начальник - раздолбай (кстати, близкий приятель Толстикова и Барабанова) совсем развалил работу, в результате чего неизвестно куда подшивались входящие, исходящие копились неделями, и сдавались в канцелярию всем скопом сразу, что приводило к раздорам и взаимным обвинениям.
- Процесс! – восклицал Денис, и поднимал палец. – Процесс делопроизводства! Погодите, мне бы до начальника сектора добраться, я бы показал, как управлять!
Для начала Денис велел опорожнить все шкафы в кабинете. Всю извлечённую наружу дрянь он выкинул, и освободившиеся места заняли разноцветные скоросшиватели. На нижних полках они были чёрного цвета, повыше – синего, ещё выше зелёного, потом серого и, наконец, красного. Особая папка служила каталогом, и хранилась отдельно. Документы множились, папки пухли, Денис воевал с АХЧ (*) по вопросу выделения дополнительной мебели – в общем, система работала.
Когда делать было нечего (иногда такое случалось), Денис обозревал свое бумажное хозяйство, устраивал ревизию и подклеивал ярлычки. Именно за таким занятием и застал его роковой звонок.
- Пономарёв, принеси-ка мне письмецо от ХХХ, - раздался в трубке начальственный глас. - Вроде бы на тебя расписано… Да не тяни кота, давай живо!
- Да как два пальца, - сфамильярничал Денис, и открыл свой каталог.
Письмо такое числилось. Денис провёл пальцем по строке, в конце стояло: «ск. бум. син. пр. низ» (скоросшиватель бумажный, синий, право, низ).
Чепуха началась сразу – «ск. бум. син.» на месте не оказалось. Вместо него нагло торчала жёлтая папка с оборванным корешком. Синяя же папка обнаружилась полкой выше у задней стенки шкафа. Денис ругнулся, и восстановил порядок. Затем раскрыл папку и углубился в гущу документации.
Как у всякого чиновника, у Пономарёва со временем развилось особое чутьё на неприятности. Вероятно, в мозгу образовался особый отдел, который реагировал на малейшие изменения голоса руководства, незначительный изгиб начальственной брови и тому подобные угрожающие признаки. Вот и сейчас что-то говорило Денису, что готовится какая-то поганка.
Искомого документа в папке не было.
Денис посмотрел ещё раз каталог - нет, точно, ск. бум. син. Проверил – да, то самое письмо. Но на месте его не было.
Из коридора послышался топот и ржание – то возвращались с обеда Толстиков с Барабановым.
- Мужики, кто трогал папки? – налетел на них Денис.
- Мы не трогали, - хором ответили служащие. – А что такое?
- Звонил сейчас (Денис ткнул пальцем в потолок). Сказал письмо найти. А его нету.
- А оно точно должно там быть? – спросил Толстиков.
- У меня же зарегистрировано по описи. Стало быть, должно.
- А может, зарегистрировал, да забыл положить?
Денис уловил ехидную нотку и взбесился:
- Я ещё не совсем идиот, - задребезжал он, - чтобы забывать класть документы на место!
- А может, кто-то взял? – встрял Барабанов.
- Ты чего, обалдел? Кто может из моего личного шкафа брать?
- Ну, тогда пропало, - с обезоруживающей прямотой констатировал Барабанов. – Что, важная писулька? Чего будет за это?
- Премию ему срежут, всего и делов. – успокоил Толстиков.
- А может, в какое-нибудь другое место сунул. Знаешь, бывает.
Денис оглядел разноцветное многопудье, оценил масштаб поисковых работ и сплюнул. Сию же секунду зазвонил телефон.
- Пономарёв, ты ещё у себя? – поразилась трубка. – Я же сказал – бегом! Вшивую бумажку полдня жду, работнички!
Денис ещё раз проверил синюю папку, но ничего похожего на письмо не обнаружил. Взял наугад другую, и, понятное дело, ничего не нашёл и там. Вырисовывалось интересное дело – у начальника отдела неизвестно как пропадают документы. Искать по соседям, конечно, бесполезно. Если кто-то и брал письмо, то давно, а потом по привычке забыл вернуть, сунул между бумаг, где оно благополучно и сгинуло. Впрочем, в канцелярии должна остаться копия, но прийти туда и заявить этим гарпиям, что потерял документ…
- Абсурд какой-то. Кафка.
Денис присел на край стола и уставился в окно. Львиные морды на фасаде дома напротив глядели сурово и отрешённо, словно говоря: «Это не наше дело». Толстиков с Барабановым копошились за своими столами, и желания помочь шефу не выражали. Равнодушием веяло даже от полок с делами. Денис почувствовал себя слабым и одиноким. Сейчас последуют оргвыводы, лишение премии (это в лучшем случае), понижение, недоверие руководства, загубленная карьера, позор. «Из-за дрянной бумажки, какой-то блошиной писульки в один момент рушится целая жизнь! Тьфу! – горевал Денис. – А может, интрига? Тогда совсем глухо».
- Да ты вспомни хорошенько, - подал голос Барабанов, - может, относил её куда-то. Копию там снять или ещё что.
Пономарёв напряг мозги до последней возможности. В памяти ясно всплыло, как он заносит учётную запись в каталог, как берёт это злополучное письмо, щёлкает дыроколом, подшивает… Но будь он проклят, если помнит, что доставал его обратно! Память услужливо подсовывала ему разные варианты событий, и отличить, где всё взаправду, а где выдумка было уже решительно невозможно.
Телефон позвонил нетерпеливо и требовательно. Денис замахал руками, чтоб не снимали трубку, сшиб со стола стакан и заметался по кабинету.
- С пустыми руками уж не ходи, - посоветовал Толстиков. – Возьми хоть папку. Или весь шкаф захвати…
«Сволочь», - подумал Денис, но папку взял, и вышел навстречу неизвестности.
Начальство выжимало чайный пакетик, примотав его верёвочкой к ложке. Увидев Дениса, начальство зловеще оскалилось, дернуло за верёвочку, и пакетик шлёпнулся обратно в чашку.
Следом Денис услышал:
- С момента моего первого звонка прошло сорок с лишним минут. Если все мои элементарные просьбы будут исполняться с такой резвостью, то страшно подумать, что же будет с неэлементарными?
- Но письмо… то, что вы сказали… понимаете, - залепетал Денис.
- О, благодарю! Мне уже из канцелярии принесли копию. Оригинал, я надеюсь, при вас?
- Да, - не помня себя, произнёс Денис.
- Ну вот и прекрасно. Храните его хорошенько. Потеряете – накажу. Жёстоко…
Следующие несколько недель Пономарёв провёл немало приятных минут, ожидая повторного зова. Постепенно дело забылось. От полученного нервного потрясения Денис на время утратил сон, и навсегда - веру в свою «систему». Когда он берёт в руки папку, или даже проходит мимо стеллажей с делами, лицо его искажает лёгкая судорога. Ему кажется, что документы в папках потихоньку переползают из файла в файл, путаются между собой, размножаются, или наоборот, растворяются бесследно, с целью погубить его.
Кроме того, Денис перестал употреблять слово «служба». Вместо этого он устало произносит: «Чёртова каторга».
Документ
Автор: Иероним Поприхин
__________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
(*) Денис воевал с АХЧ - Административно - хозяйственная часть (АХЧ) является одним из важнейших структурных подразделений, от успешного функционирования которого напрямую зависит деятельность всего учреждения.
Т.Г. сказал - Послезавтра.. Значит, послезавтра ..
Под звон металлической ложки в стакане
От мерного стука вагонных колёс,
Попутчицу я, как ковбой заарканил.
Болтали часами, смеялись до слёз.
Себе подливал коньячка понемногу,
Язык развязался, как будто шнурок.
Я нравился ей, так казалось ей -Богу,
Но мне не забыть преподавший урок.
Я помню манящие глазки оленьи,
И круглую мушку на щёчке, как смоль.
Духи у неё с ароматом сирени
Сыграли наверно зловещую роль.
Очнулся под утро, украден бумажник (*),
Попутчицы нет, ускользнула, как тень,
Я вмиг отрезвел, вспомнив вечер вчерашний
И понял, что я - настоящий олень.
Попутчица
Автор: Любовь Лабинцева
(*) украден бумажник - Да здравствует мировой цифровой концлагерь пионерлагерь. Ну в смысле - Pioneer.
— А какого бы я из вас сделал превосходного немца! — сказал Степан Осипович, пожимая мне руку.
— У тебя только немцы на уме, — прервала его Софья Самойловна. — Тут нужно говорить дело, — прибавила она и задумалась.
— О каком же это деле ты так глубоко призадумалась, моя старая немка? — спросил её Степан Осипович ласково.
— А вот о каком, — отвечала она улыбнувшись. — Теперь в исходе май. В июне будет выпуск. Возьмите и меня с собою в Киев, — прибавила она, быстро обращаясь ко мне.
— С удовольствием, — сказал я, принимая её слова в прямом смысле. А Степан Осипович перекрестил её большим крестом, на что она улыбнулась и посоветовала ему самому перекреститься, что он и исполнил.
— А теперь что прикажете? — спросил он, вытягивая руки по швам.
— Теперь ничего, а завтра готовить бричку и кормить лошади. А послезавтра я поеду в Киев. Вот вам и вся недолга, — прибавила она, прищёлкнув пальцем.
Итак, по желанию Софьи Самойловны я решился отложить до послезавтра мою поездку. После чего Курнатовские и я пожелали старикам покойной ночи и поехали в дом свой.
Следующий день прошёл в сборах и наставлениях Трохиму, как должно вести себя с чужими людьми. Вечером побывал я у моих старых друзей, узнал, что и как и когда именно мы пустимся в дорогу. Решено было выехать из дому рано, чтобы обедать в Богуславе и на ночь поспеть в Потоки. Порешивши эту важную статью, я расстался со стариками.
За ужином у Курнатовских объявил я о нашем непреложном решении, причём героиня моя медленно, сердечно -мягко посмотрела на меня, а хозяин велел подать бутылку шампанского на прощанье.
Солнце ещё покоилось за горизонтом, а мы уже были на ногах. Прохор возился около брички и лошадей. Герой мой с Трохимом — около чемодана и корзины с пирожками и прочим добром. А я ничего не делал. Когда всё пришло к концу и Прохор торжественно воссел на козлах, тогда я вышел на двор, перекрестился, и процессия двинулась.
из рассказа Т.Г. Шевченко - Прогулка с удовольствием и не без морали
Точнее не спокойный день.. Завтра.
Ну всё.. Ждём ответки от наших уважаемых партнёров
И небо голубым цветком (©)
Скорей смотри в подзорную трубу,
Не искоса, не вскользь, не исподлобья,
А как положено пытливому сословью,
Скорей смотри в подзорную трубу!
Скорей смотри в подзорную трубу,
Не в мелкоскоп, не в зеркало, не в воду,
Вставай, прибавь газку по ходу,
Скорей смотри в подзорную трубу!
Скорей смотри в подзорную трубу!
Автор: Ооо Игнатий
Уважаемые Знатоки - Внимание, кино - вопрос
Специальность мужчины с заявкой в руках, на фото, и где происходят события (*), показанные в выше приведённом фрагменте?
_________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
(*) и где происходят события - Имеется ввиду художественное пространство, вмещающее в себя канву сюжета. 
Кто-то строит мосты на Века...
Чтоб смотреть на нас с них Свысока...
Кто-то строит помпезный Кураж,
Кто Ампир, кто шикарный Вольяж...
Для тебя же я, каждый раз - вновь,
Строю Мост под названьем - Любовь...
Из Мечтаний он, из Простоты,-
Весь Воздушный, из рук Немоты...
Он Обидчивый, Шаткий, Прямой...
Чуть задел Грубо,- вновь его строй..
Я не достроил мост Любви... (Отрывок)
Автор: Влади - Мир
Парящая в ночи
В стародавние времена
Был в почёте письмоводитель,
В канцелярии все дела
Вёл он строго, порядка бдитель.
Годы мчались, века прошли,
И настала цифровизация.
Но заботы все не ушли
С обработкой-то информации.
Регистрация, рассмотрение,
Всевозможные директивы,
Передача на исполнение,
Наполняемые архивы.
Оборот документов важен,
И хвала тому устроителю,
У кого весь процесс отлажен –
Слава делопроизводителю!
Делопроизводитель
Автор: Илья Федченко
Кысь (©)
Сидит она на тёмных ветвях и кричит так дико и жалобно: кы-ысь! кы-ысь! — а видеть её никто не может. Пойдёт человек так вот в лес, а она ему на шею-то сзади: хоп! и хребтину зубами: хрусь! — а когтём главную-то жилочку нащупает и перервёт, и весь разум из человека и выйдет».
— Татьяна Толстая. «Кысь»
Все говорят: Пигмалион – мастер,
Он мою душу вызвал из мрака,
А я увидела тебя, мальчик,
И позабыла вмиг, что я – мрамор.
Пигмалион сиял, как грош медный,
Касался рук моих, колен, стана,
А я дрожала – где ты, что медлишь?
Ведь для тебя живою я стала.
В легенде холодно мне, как в склепе,
Меня доверие небес давит.
Пигмалион себе ещё слепит:
Он всё же, в общем-то, не бездарен.
Растрёпан факел молодым ветром,
Горячий отблеск на твоих скулах.
Чтобы лицо моё – к тебе вечно, –
Перелепи моё лицо, скульптор!
Я умоляю – всех богов ради –
Ведь счастье роздано нам так скупо –
Чтоб нам не узнанным уйти рядом,
Перелепи моё лицо, скульптор!
Ночной шёпот Галатеи ученику Пигмалиона (Отрывок)
Автор: Майя Борисова
Пробовал Денисов изобретать – не изобреталось, пробовал сочинять стихи – не сочинялось, начал было труд о невозможности существования Австралии: сварил себе крепкого кофе и засел на всю ночь к столу. Работал хорошо, с подъёмом, а под утро перечёл – и порвал, и плакал без слёз, и лёг спать в носках. Вскоре после этого он и повстречал Лору, и был пригрет и выслушан и многажды утешен, как у себя в Орехово-Борисове, где на них, конечно, пролился золотым дождём капитан, опять отдраивший кингстоны, так и в её безалаберной квартирке, где всю ночь в коридоре что-то шуршало.
– Что это,– тревожился Денисов,– не мыши ли?
– Нет, нет, спи, Денисов, это другое. Потом скажу. Спи!
Что делать, он спал, видел во сне гадости, проснувшись, обдумывал увиденное и вновь забывался, а утром пил кофе на кухне вместе с благоухающей Лорой и её вдовым папой, отставным зоологом, кротчайшим голубоглазым старичком, немного странненьким,– а кто не странненький? Папина борода была белее соли, глаза – ясней весны; тихий, скорый на светлые слезы, любитель карамелек, изюма, булочек с вареньем, ничем не был он похож на Лору, шумную, взволнованную, всю чёрно-золотую.
«Понимаешь, Денисов, папа у меня чудный, просто голубь мира, но у меня с ним проблемы, потом расскажу. Он такой чуткий, интеллигентный, знающий, ему бы ещё работать и работать, а он на пенсии – недоброжелатели подсидели. Он так у себя в институте делал доклад о родстве птиц с рептилиями или там с крокодилами – ну ты меня понял, да? – бегают и кусают; а у них учёный секретарь был по фамилии Птицын, так он принял на свой счёт. Они вообще в этой зоологии постоянного бдят и высматривают идеологическую гниль, потому что ещё не решили, человек – это что, обезьяна или только так кажется.
Вот папунчика и попёрли, сидит теперь дома, плачет, кушает и популяризует. Он пишет эти, знаешь, заметки фенолога для журналов, в общем, ты меня понял. Про времена года, про жаб, зачем петух кукарекает и в связи с чем слон такой симпатичный. Он хорошо пишет, не шаляй-валяй, а как образованный человек плюс лирика. Я ему говорю: пуськин, ты у меня Тургенев,– он плачет. Ты, Денисов, люби его, он заслуживает».
Опустив голову, грустный, покорный, выслушивал белый папа Лорины монологи, промакивал платком уголки глаз, уходил мелкими шажками в кабинет. «Ч-ш-ш-ш,–говорила Лора шёпотом,– тише... Пошёл популяризовать». В кабинете тишина, запустение, рассыхаются полки, пылятся энциклопедии, справочники, пожелтевшие журналы, пачки с оттисками чьих-то статей – всё ненужное, слежавшееся, остывшее. В уголку некрополя, как одинокая могилка, папин стол, стопка бумаги, экземпляры детского журнала: папа пишет для детей, папа втискивает свои многолетние знания в неразвитые пионерские головки, папа приноравливается, садится на корточки, становится на четвереньки,– в кабинете возня, восклицания, всхлипы, треск разрываемой бумаги. Лора выметает клочки, ничего, сейчас успокоится, сейчас всё получится! Сегодня у папы волк, папа борётся с волком, гнёт его, ломает, втискивает в подобающие рамки. Денисов рассеянно просматривает выметенное и порванное:
«Волк. Канис люпус. Пищевой рацион.
Пищевой рацион волка разнообразен.
Волк имеет разнообразный пищевой рацион: грызуны, домашний скот.
Разнообразен пищевой рацион серого: тут тебе и грызуны, и домашний скот.
До чего ж разнообразен пищевой рацион волчка – серого бочка: тут тебе и заиньки, и кудрявые овечки...»
Ничего, ничего, папуленька, радость моя, пиши; всё пройдёт! Всё будет хорошо! Это Денисова разрушают сомнения, червивые мысли, чугунные сны. Это Денисов страдает словно от изжоги, целует Лору в темечко, уезжает к себе домой, заваливается на диван, под карту с полушариями, носками – к Огненной Земле, головой – под Филиппины, ставит пепельницу себе на грудь, окуривает холодные горы Антарктиды – ведь кто-то сидит же там сейчас, ковыряется в снежку во имя большой науки,– вот вам дымку, ребята, погрейтесь; отрицает Австралию, ошибку природы, слабо мечтает о капитане: пора бы протечь, деньги-то все прожиты,– и снова о славе, о памяти, о бессмертии...
Сомнамбула в тумане. Рассказ Татьяны Толстой. (Отрывок)
Прогулки, такие прогулки II
Опять они поссорились в трамвае,
не сдерживаясь, не стыдясь чужих...
Маргарита Иосифовна Алигер (Строки из стихотворения)
Вновь вспомнилось тепло и нежность рук.
печальные глаза, смотрящие на Запад.
Где ты сейчас мой нежный, милый друг?
Уж сколько лет прошло, и зимних вьюг,
как мы расстались на перроне так внезапно.
Ты долго так смотрела мне вослед,
разрыв наш набирал всё время скорость.
Я плохо чувствовал себя за много лет,
там таял твой желанный сердцу след,
и в разных полюсах оставил нас тот поезд.
С тех пор водою пробежало много лет,
и снежно-белым стал мой чёрный волос.
Да, время неподвластно человеку, нет
во сне я вижу розы красный цвет,
и твой я слышу постоянно голос.
Красная роза на скамейке
Автор: Ковалёв Александр Павлович
Пейзаж из комнаты с холодными обоями
Если в сердце твоём печаль,
Нет в нём радости, нет мечты,
Посмотри в голубую даль!
Обрети восторг красоты!
Посмотри в голубую даль!
Сколько там обитает грёз!
А какие живут мечты
Средь цветущих прекрасных роз!
Посмотри в голубую даль,
Обрети вдохновенье души!
И покинут и грусть и печаль.
Ты узнаешь: как дни хороши!
Посмотри в голубую даль!..
Голубая даль
Автор: Георгий Мединцев
На одном из «выкидных» лагерей наши палатки стояли на берегу бурного ручья с обрывистыми стенами, высотой метра три-четыре. Ручей можно было перейти двумя способами: по снежному мостику, который соединял оба берега напротив лагеря или идти в обход, там, где обрыв выполаживается, а это лишний километр пути. Ширина мостика была около двух метров, толщина снега - больше метра, а под ним грохотал бурный и достаточно глубокий ручей, скорее напоминающий небольшую реку.
И мы, пять человек, переходили ручей по этому мостику дважды в день, когда шли в маршрут и когда возвращались в лагерь. Но с каждым днём мостик таял прямо на глазах, особенно в центральной его части и скоро напоминал уже хрупкий арочный мост. Мы всё ещё переходили ручей по нему, но уже с определённой опаской, представляя себе, что будет, когда мостик вместе с человеком рухнет в этот ручей.
Вскоре толщина его в центральной части стала критически опасной, но идти в обход по-прежнему не хотелось. И мы быстро-быстро старались по нему перебежать, понимая, что это, наверное, в последний раз и завтра мостика уже может и не быть. Это превратилось у нас в определённую лотерею, каждый понимал, что мост вот - вот рухнет, но надеялся, что не под ним.
И вот очередной раз, подойдя к мостику, мы долго стояли и решали, стоит идти по нему или нет? И всё-таки лень пересилила, и мы решили опять по нему перейти. Двое проскочили его без проблем, а под третьим он рухнул. Но так удачно и весь целиком, что снег перегородил собой ручей и на какое то время стал запрудой для текущей воды. Наш товарищ так на нём и остался стоять, даже в воду не свалился. И пока вода прибывала, успел по стенке вскрабкаться обратно к нам. Говорит, что даже испугаться не успел толком, так быстро всё произошло.
Северная Земля, 1976 г. Глава 5. Снежный мостик
Автор: Владимир Кирьянов
Ищу человека (©) третьего тысячелетия
Но, как чёрная железная нога,
Побежала, поскакала кочерга.
И помчались по улице ножи:
«Эй, держи, держи, держи, держи, держи!»
И кастрюля на бегу
Закричала утюгу:
«Я бегу, бегу, бегу,
Удержаться не могу!»
Вот и чайник за кофейником бежит,
Тараторит, тараторит, дребезжит...
Утюги бегут покрякивают,
Через лужи, через лужи перескакивают.
А за ними блюдца, блюдца -
Дзынь-ля-ля! Дзынь-ля-ля!
Вдоль по улице несутся -
Дзынь-ля-ля! Дзынь-ля-ля!
На стаканы - дзынь!- натыкаются,
И стаканы - дзынь!- разбиваются.
И бежит, бренчит, стучит сковорода:
«Вы куда? куда? куда? куда? куда?»
А за нею вилки,
Рюмки да бутылки,
Чашки да ложки
Скачут по дорожке.
Из окошка вывалился стол
И пошёл, пошёл, пошёл, пошёл, пошёл...
А на нём, а на нём,
Как на лошади верхом,
Самоварище сидит
И товарищам кричит:
«Уходите, бегите, спасайтеся!»
И в железную трубу:
«Бу-бу-бу! Бу-бу-бу!»
Автор: Дашулька Игошева
Хоть отруби ему копыта,
Хоть завяжи рога узлом,
Хоть накорми его досыта,
Kозёл останется козлом!
Автор: ох%енные стихи
_____________________________________________________________________________________________________________________________________________
Значится так, рассказываю, как всё это происходит. Сначала долго-долго вкруг да около и в общем-то ни о чём. Потом обязательно нужен козёл. Чем стесненнее жилплощадь и вонючее козёл, тем лучше. С козлом полагается жить не менее четверти жизни. Жить - то есть денно и нощно, в одной комнате, с женой, мужем или кто там у вас есть. Если тот, кто у вас есть, против козла в постели, ванной или на унитазе - так даже лучше.
Вырабатывайте силу воли, стойте на своём, закатывайте истерики, давите логикой, рвите отношения и заводите новые, но козла держите при себе. Помните, козёл должен занять не менее трети вашего персонального жизненного и внутричерепного пространства. На содержание козла тратьте половину личного (если вы одиноки) или семейного бюджета. Выгребать козлиные фекалии следует лишь в том случае, когда их масса становится критической, представляет серьёзную угрозу дальнейшей жизнедеятельности и способна перекрыть вам кислород в прямом смысле.
По истечении четверти жизни (выбирается индивидуально, но всегда находится в пределах от четырёх до двадцати пяти лет) от козла следует избавиться. Разумнее всего его продать, но в современных условиях найти покупателя на такой товар нелегко. Чтобы не мучить себя поисками и не тратить драгоценное время, козла можно просто снести на свалку - кому надо, пусть тот и возьмёт.
После избавления от козла надлежит серьёзно заняться собственной жизнью. Улыбнуться появлению свободных денег. Сделать в квартире ремонт, восторженно удивиться тому, насколько просторной, светлой и уютной она стала. Полностью сменить гардероб, провонявший козлятиной насквозь. Пригласить друзей, чтобы они порадовались и за вас, и за себя, впервые за долгое время вашей дружбы выпивая рюмку, не зажимая нос и не щурясь от непереносимой вони.
Так же рекомендуется почувствовать себя свободным человеком, цельной личностью. Обрадоваться внутренней гармонии и простоте человеческих радостей, которые с освобождением трети внутричерепного пространства, я вас уверяю, заиграют новыми красками. Отныне любые перемены, начиная кухонными занавесками и продолжая интимными партнёрами, будут обладать свежим мятным дыханием и свойствами ступени лестницы, поднимающей вас всё выше и выше, к самым пределам мечтаний.
Автор: Lotsp - Козёл
Санта Муэрте*
Святая смерть ты где-то есть
Под грузом старых сигарет**
Ты как спасение и месть***
В земной палитре этих лет
Святая смерть ты где-то есть
И кто-то верит так в тебя
Ведь в мире всё имеет вес
И даже то в чём нет огня.
* - Современный религиозный культ, распространённый в Мексике и США и заключающийся в поклонении одноимённому божеству, персонифицирующему смерть. Разновидность современной танатолатрии.
Для некоторых мексиканцев Санта-Муэрте — это образ ещё одной святой. Не все мексиканцы поклоняются Санта-Муэрте (или Святой Смерти), только та часть населения, которая признает Смерть божеством. Церковь или христианство отвергает образ Санта-Муэрте, считая этот образ дьявольским.
** - Сигары используются во многих особых ритуалах, или когда Вы исповедуете религию африканского происхождения, такую как Сантери или Пало Майомбе.
*** - К Санта-Муэрте обращаются с различными бедами и желаниями, но основной сферой являются любовные и денежные дела (особенно популярно обращаться к ней за деньгами, поэтому она так популярна), а также просят защиты от болезней и смерти. Считается, что Санта-Муэрте способна исполнить любые просьбы, но взамен возьмёт высокую цену.
Санта Муэрте
Автор: Лукас Раукс
Проклятой памяти безвольник,
И не герой — и не злодей,
Пьеро, болтун, порочный школьник.
Провинциальный лицедей,
Упрям, по-женски своенравен,
Кокетлив и правдиво-лжив,
Не честолюбец — но тщеславен,
И невоспитан, и труслив…
Кто он ? (Избранное)
Поэт: Зинаида Гиппиус
P.S. Не такой уж и маленький
Про одного умного поросёнка
За Швецию! ... За вашу Швецию!
Красная Шапочка на "Феррари"
Ехала к бабушке с пирожками
И по дороге, как в детском кошмаре
Вдруг повстречалась с двумя волками.
Финал этой сказки у наших героев
Не тот, что читал как-то в детстве я!
Они живут вместе теперь семьею.
А что тут поделать? Швеция!
Красная Шапочка на Феррари
Автор: Федор Илов
Кошка потеряла ключ,
плачет под окном.
Кошка, кошка не мяучь -
мы его найдём.
Выпал снег, мороз трескуч,
на Фонтанке лёд.
Кошка, кошка не мяучь -
завтра Новый Год.
В нашем маленьком дворе
ёлка и огни.
День последний в декабре,
что ни говори.
Кошка, кошка не мяучь.
Хочешь в гости к нам?
Новый Год — надежды ключ
с грустью пополам.
Кошкин ключ
Автор: АВСам
Касьяну косить, бабам голосить
Душа затерялась в сумеречном лесу,
Ей выбраться б к солнцу,
Да солнца нет тут.
Она и сама-то на ветках висит,
Лоскутным куском нанизавшись на стих.
Ей птицы кричат, пролетая: "Пора,
Пора, брат, на волю, где кружат ветра!"
Душа это знает отлично сама,
Но лес оцепили, форпосты, зима.
Безмолвия саван покрыл весь тот лес,
Не ждёшь удивлений, открытий, чудес.
Озябла, простыла, согнулась душа.
Разбудят ли душу?
Пора, брат, пора...
Душа в лесу...
Автор: Аннея
Ведьма Арина варила зелья – как и положено работящей ведьме в своём лесном домишке. Стояла у русской печки с ухватом, в котором парил зеленоватыми клубами чугунный горшок. И бормотала:
Белый дрок и бересклет,
Горсть песка с обрыва,
Вереск, зяблика скелет,
Гной из-под нарыва…
Мы с Эдгаром вошли и стояли у дверей – а ведьма будто не видела нас, стояла спиной, потряхивала горшок, приговаривала:
Снова дрок и бересклет,
Три пера орлиных…
Эдгар кашлянул и продолжил:
Ацетон, кефир, паркет,
Две розги недлинных?
Арина подскочила на месте, вскрикнула:
– Ой, матушки-батюшки!
Прозвучало это без малейшей фальши… но почему-то я чётко понял, что ведьма нас ждала.
– Здравствуйте, Арина, – суховато сказал Эдгар. – Инквизиция. Прошу вас прекратить колдовство.
Арина ловко засунула горшок в печь и лишь после этого обернулась. Сейчас она выглядела лет на сорок – крепкая, дородная, красивая деревенская баба. И очень раздражённая. Подбоченясь, она сварливо воскликнула:
– Здрасьте и вам, господин Инквизитор! А колдовству-то зачем мешать? Что мне, снова зябликов ловить и у орлов перья дёргать?
– Ваши вирши – всего лишь способ запомнить количество ингредиентов и последовательность действий, – невозмутимо ответил Эдгар. – Зелье лёгкой поступи вы уже сварили, мои слова никоим образом помешать не могли. Садитесь, Арина. В ногах правды нет, верно?
– В ногах нет, да нет её и выше, – хмуро ответила Арина и прошла к столу. Села, вытерла руки о весёленький фартук с ромашками и васильками. Покосилась на меня.
– Добрый день, Арина, – сказал я. – Господин Эдгар попросил меня выступить в роли проводника. Вы не против?
– Была бы против, в болото бы забрели! – с лёгкой обидой отозвалась Арина. – Слушаю вас, господин Инквизитор Эдгар. С чем пожаловали?
Эдгар уселся напротив Арины. Запустил руку под полу пиджака – и вытащил маленькую кожаную папку. Где она у него умещалась-то?
– Вам была отправлена повестка, Арина, – мягко сказал Инквизитор. – Вы её получали?
Арина погрузилась в раздумья. Эдгар открыл свой бювар, продемонстрировал Арине узкую полоску жёлтой бумаги.
– Тридцать первый год! – охнула ведьма. – Ой, старина-то какая… Нет, не получала. Я уже господину из Ночного Дозора объясняла – спать я легла. Чека мне дело шила…
– ЧК – не самое страшное в жизни Иного, – сказал Эдгар. – Далеко не самое страшное… Итак, вы получили повестку…
– Не получала, – быстро сказала Арина.
– Не получили, – поправился Эдгар. – Что ж, допустим. Нарочный обратно не вернулся… что ж, всё могло случиться с вольнонаёмным работником в суровых московских лесах.
Арина хранила молчание.
А я стоял у дверей и наблюдал. Мне было интересно. Работа Инквизитора сходна с работой любого дозорного, но у ситуации имелась и своя особенность. Тёмный маг допрашивал Тёмную ведьму. Причём – куда более сильную, и Эдгар не мог этого не понимать.
Но за его спиной стояла Инквизиция. А в такой ситуации рассчитывать на помощь «своего» Дозора уже не приходится.
– Будем считать, что теперь вы повестку получили, – продолжал Эдгар. – Мне поручено провести с вами предварительный разговор до принятия окончательных решений… итак…
Он достал ещё один листок. Спросил, глядя в него:
– В марте одна тысяча девятьсот тридцать первого года вы работали на Первом московском хлебокомбинате?
– Работала, – кивнула Арина.
– С какой целью?
Арина посмотрела на меня.
– Он в курсе, – сказал Эдгар. – Отвечайте.
– Ко мне обратилось руководство Ночного и Дневного Дозоров Москвы, – со вздохом сказала Арина. – Иные хотели проверить, как поведут себя люди, живущие в строгом соответствии с коммунистическими идеалами. Поскольку оба Дозора хотели одного и того же, а Инквизиция поддержала их просьбу, я согласилась. Городов отродясь не любила, там всегда…
– Не отвлекайтесь, – попросил Эдгар.
– Я выполнила задание, – враз закончила Арина. – Сварила зелье, и в течение двух недель оно добавлялось в ситный хлеб. Всё! Получила благодарность от Дозоров, уволилась с хлебозавода, вернулась к себе. А тут чекисты совсем уж…
– О ваших сложных отношениях с госбезопасностью можете написать мемуары! – внезапно гаркнул Эдгар. – Меня интересует, зачем вы нарушили рецептуру!
Арина медленно поднялась. Глаза её гневно сверкнули, голос загремел, будто не женщина стояла в избе, а самка Кинг-Конга:
– Запомните, молодой человек! Никогда Арина не ошибалась в рецептах! Никогда!
На Эдгара это не произвело никакого впечатления.
Я и не говорю, что вы ошиблись. Вы нарушили рецептуру сознательно. И в результате… – Он сделал паузу.
– Что в результате? – возмутилась Арина. – Готовое зелье проверяли! Эффект был именно таким, какой требовался!
– В результате зелье подействовало мгновенно, – сказал Эдгар. – Ночной Дозор никогда не был сборищем дурачков-идеалистов. Светлые понимали, что все десять тысяч подопытных, мгновенно перешедших на коммунистическую мораль, будут обречены. Зелье должно было сработать постепенно, чтобы реморализация вышла на полную силу через десять лет, к весне сорок первого.
– Ну да, – рассудительно сказала Арина. – Так и было сделано.
– Зелье сработало практически мгновенно, – сказал Эдгар. – Мы не сразу разобрались в происходящем, но уже через год количество подопытных сократилось вдвое. До сорок первого года дожили менее ста человек. Те, кто сумел преодолеть реморализацию… проявив моральную гибкость.
– Ох, незадача-то какая, – всплеснула руками Арина. – Ой, лишенько… жалко людишек… – Она села. Покосилась на меня. Спросила: – Что, Светлый, тоже считаешь, будто я на Тёмных сработала?
Если она врала – то очень убедительно. Я пожал плечами.
Сумеречный Дозор. Глава 5 (Отрывок)
Автор: Сергея Лукьяненко
Я на ладони вижу - мотылек!
Сидит без дрожи и не улетает.
Мне интересно - спит или мечтает?
Два тонких усика, цветной воротничок...
Два голубых подсвеченных крыла,
Как будто бы старинный дамский веер,
Его затронет аккуратно ветер.
Ладонь от напряжения бела...
А может это чей-то тонкий знак,
Признание без слов и объяснений?
Вовек мне не забыть таких мгновений...
Да, я уверен - всё не просто так!
Сожму ладонь - поймаю мотылька,
Но... он погибнет! Нет, мой друг, живи!
Ты символ света, нежности, любви...
Открыта для тебя моя рука!
Тонкий знак...
Автор: Экс-Промт
В колыбели Яблочной Галактики
А под маской было звёздно
Улыбалась чья-то повесть,
Короталась тихо ночь.
И задумчивая совесть,
Тихо плавая над бездной,
Уводила время прочь.
И в руках, когда-то строгих,
Был бокал стеклянных влаг,
Ночь сходила на чертоги,
Замедляя шаг.
И позвякивали миги,
И звенела влага в сердце,
И дразнил зелёный зайчик
В догоревшем хрустале.
А в шкапу дремали книги.
Там — к резной старинной дверце
Прилепился голый мальчик
На одном крыле.
Под масками
Поэт: Александр Блок
Вот игра, которую многие из нас иногда любят разыгрывать в воображении. Если кто-то обращает на себя ваше внимание, вы начинаете строить догадки о нём. Вы пытаетесь по внешности предсказать его характер и привычки. Он? Угрюмый и неорганизованный – не закручивает зубную пасту и пьёт крепкие коктейли.
Она? Тип студентки художественного училища; вероятно, пользуется диафрагмой и пишет письма стилизованной каллиграфией собственного изобретения.
Они? Выглядят как школьные учителя из Майами, приехавшие сюда, должно быть, для того, чтобы посмотреть на снег и побывать на какой-нибудь встрече. Иногда я угадываю достаточно точно. Не помню, как я охарактеризовал Шеру Драммон в те первые двадцать минут. В ту секунду, когда она начала танец, все предварительные догадки вылетели у меня из головы. Она стала чем-то стихийным, непостижимым – живой мост между нашим миром и миром, где обитают музы.
Я знаю на интеллектуально-академическом уровне почти все, что можно знать о танце. И я не смог отнести её танец к какой-либо категории, не смог классифицировать его. Я даже не смог по-настоящему понять тот танец, что танцевала она в день нашей встречи. Я видел этот танец и даже оценил его по достоинству, но мне не хватило подготовки, чтобы его понять. Забытая камера повисла у меня на руке; я так и простоял всё время, открыв рот.
Танцоры говорят о своём «центре», то есть о точке, вокруг которой они движутся; как правило, эта точка расположена очень близко от физического центра тяжести. Вы стремитесь танцевать «от центра», и идея сжатия – освобождения, которая так много значит в танце «модерн», тоже зависит от наличия центра, который служит фокусом энергии. Центр Шеры, казалось, двигался по сцене под действием своей собственной энергии, увлекая за собой части тела скорее произвольно, чем по необходимости. Каким словом называется самая внешняя часть Солнца, которая видна во время затмения?
Корона? Вот чем было движение её рук и ног: четырьмя длинными языками пламени, которые следовали за центром по его эксцентрической, вихревой орбите, перетекая изгибами вокруг воображаемой поверхности. То, что ноги часто соприкасались с полом, казалось случайным совпадением – в самом деле, руки касались пола почти столь же регулярно.
Там были и другие танцующие студенты. Я знаю это, потому что две автоматические камеры, в отличие от меня, свою работу делали и записывали представление в целом. Всё это называлось «Рождение» и изображало взрыв и развитие Галактики, которая в результате оказалась похожа на Андромеду.
Это, конечно же, было некое символическое действо, а не точное, буквальное изображение, но оно оставляло очень сильное впечатление. Оглядываясь назад, я вспоминаю, что видел и осознавал только сердце Галактики – Шеру.
Студенты заслоняли её время от времени, но я этого не замечал. Наблюдать за ней было просто больно.
Если вы знаете что-нибудь о танце, мой рассказ должен показаться вам ужасным. Танец, изображающий туманность? Знаю, знаю. Нелепейшее понятие. Но это действовало. Действовало на клеточном уровне, добиралось до самых печёнок – если не считать того, что Шера была слишком хороша для своего окружения. Она не принадлежала к той нетерпеливой команде жутких желторотых недоучек. Это было похоже на прослушивание позднего Стивлэнда Уандера (*), пытающегося работать со случайно набранным оркестром в баре Монреаля. Но больно было не от этого.
из романа Роберсона Дженнифер - Звёздный танец
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
(*) на прослушивание позднего Стивлэнда Уандера - Стиви Уандер (настоящее имя — Стивленд Хардэуэй Моррис; 13 мая 1950 года, Сагино, Мичиган) — американский соул-певец, композитор, пианист, барабанщик, харпер, музыкальный продюсер и общественный деятель. Оказал огромное влияние на развитие музыки XX века, страдающий слепотой. 25-кратный лауреат премии «Грэмми». Является одним из основоположников современного соула и R’n’B.
Соул - Жанр популярной музыки афро-американского происхождения, возникший в южных штатах США в 1950-е годы на основе ритм-энд-блюза. Характерную эмоционально-прочувствованную, экстатическую, порой экзальтированную, «душевную» вокальную манеру соул-музыка восприняла из традиции духовных песнопений госпел и спиричуэлс, а также джазовой вокальной импровизации.
Госпел - Жанр духовной христианской музыки, появившийся в конце XIX века и развившийся в первой трети XX века в США. Обычно различают афроамериканский госпел и евроамериканский госпел. Общим является то, что и тот, и другой родились в среде методистских церквей Американского Юга.
Спиричуэлс - Духовные песни афроамериканцев-протестантов. Как жанр спиричуэлс оформился к 60-70 годам XIX века в США в качестве модифицированных невольнических песен афроамериканцев американского Юга.
Вы здесь » Технические процессы театра «Вторые подмостки» » Техническое искусство » Всё о тотеме