Мы только кажущиеся противоречие
Создаётся образ специфический:
Радуются наивные дети.
Строится новый мир, утопический,
Жизнь генерируют нейросети.
Алгоритмы действий и эмоций,
Потоки синтетической крови.
Красота идеальных пропорций,
Золотое сечение любви.
Люби меня, воин титановый.
Целуй.
Обнимай.
И обманывай.
Курс законов на цифровой переход,
Мантры — расслабляющий анти стресс.
Замысловато открыт исходный код,
Ложь — это тоже творческий процесс.
Рук тактильные прикосновения,
Откровенности стереоэффект.
Двух идиологий столкновения,
На сцене — искусственный интеллект.
Музыкальная композиция «Искусственный интеллект» (Отрывок)
Автор: Ирина Гасникова
НЕЙРОСЕТЬ, ДЕТКИ.mp4
Извозчики говорят, что рабочая лошадка всегда найдёт путь в стойло, и в конце дня её шаг становится легче, – она понимает, что скоро её ждёт мягкое сено, еда и вода. Так же чувствовали себя и мы, акушерки, направляясь домой после вечерних обходов.
Прохладный, но мягкий ветер обдувал меня, пока я катилась по Коммершиал - роуд и Ист - Индия - Док - роуд по направлению к тёплой кухне Ноннатус - Хауса и – главное – ужину. Я была молода, здорова и голодна, и позади был долгий день. Пока я крутила педали, мои мысли в основном занимал домашний хлеб миссис Би. Эта женщина творила настоящие чудеса, а я знала, что сегодня утром она месила тесто. Кроме того, я размышляла о задачке, которую рассказал Фред за завтраком. Мне не удавалось её решить – трижды девять будет двадцать семь, да плюс два – двадцать девять, так куда делся ещё один шиллинг? «Чушь какая - то, не мог же он раствориться в воздухе! Интересно, нашли ли ответ девочки. Возможно, Трикси и догадалась, в чём дело, она вообще хорошо соображает», – думала я.
Ветер дул мне в спину, ехать было легко, и я прибыла домой в превосходном настроении. Но Трикси ехала с востока, преодолела две мили против сильного ветра и, что неудивительно, была несколько раздражена. Мы убрали велосипеды и отнесли сумки в процедурную – правила гласили, что все инструменты следовало немедленно мыть, стерилизовать, пересчитывать и паковать заново на случай внезапного ночного вызова. Чамми – она же Камилла Фортескью - Чолмели-Браун – опередила нас.
– Быстрей, черепашки вы мои! – бодро крикнула она.
– Только не сейчас, – простонала Трикси. – У меня нет сил. Я не черепашка, и уж точно не чья - нибудь. Я замёрзла, у меня болят колени, я умираю с голоду, и мне надо разобрать сумку перед ужином.
Чамми тут же преисполнилась сочувствия.
– Прости, старушка, не хотела тебе задеть.
Я только что сложила салфетки – возьми, сложу себе ещё. А автоклав (1) уже разогрелся до ста восьмидесяти градусов, я включила его минут двадцать назад, когда пришла. Мы сейчас вмиг с этими сумками разберёмся. Вы видели, что миссис Би утром пекла хлеб?
Мы видели. Миссис Би не только пекла лучший хлеб к северу от Темзы, ещё она специализировалась на джемах, соусах чатни и готовила убийственные кексы и пироги.
Упаковав сумки, мы вышли из процедурной и отправились в кухню за ужином – простой трапезой, которую готовили себе сами. Кульминацией дня был обед – мы все собирались за большим столом, обычно по двенадцать - пятнадцать человек, включая гостей. Сестра Джулианна возглавляла сообщество. Присутствие монахинь и, зачастую, приглашённого духовенства, придавало обеду некоторую формальность, и мы старались вести себя наилучшим образом. Не то что ужин: мы все, включая сестёр, возвращались в разное время, поэтому обычно перекусывали на кухне. Все держались – и беседовали – куда свободнее, чем днём.
Кухня была просторной, возможно, построенной в викторианские времена. В эдвардианскую (2) эпоху её переделали и с тех пор чуть подновили. Под высокими окнами (никто не мог дотянуться до них, даже Чамми) стояли две большие каменные раковины. Вода поступала в большие тугие краны через трубы, тянувшиеся по всей кухне и прикрученные к стене металлическими креплениями. Когда мы поворачивали рукоятку, трубы булькали и тряслись, и краны то неохотно выдавали тонкую струйку, то щедро плевались водой – приходилось отскакивать, чтобы нас не намочило. Над раковинами висели деревянные подставки для тарелок, а по бокам высились столы с мраморными столешницами: здесь миссис Би месила тесто, оставляла его доходить, укрыв тканью, и выполняла прочие волшебные ритуалы, необходимые для приготовления хлеба.
У второй стены стояли большая газовая и угольная плиты, причём последняя была с духовкой и дымоходом, который уходил вверх по стене и скрывался где - то в потолке в пятнадцати футах от пола. Горячая вода поступала из бойлера, а потому Фред, наш разнорабочий и ответственный за быт, был крайне важной личностью – даже миссис Би приходилось с этим считаться. Они оба были кокни (3), и между ними существовало хрупкое, настороженное перемирие, которое то и дело выливалось в перебранки на диалекте: обычно это происходило, когда Фред опять устраивал беспорядок на сверкающей кухне миссис Би, а она обрушивалась на него. Миссис Би представляла собой дородную даму с внушительным бюстом, а Фред даже по меркам кокни был щупловат, но держался твёрдо и сражался до последнего. Между ними вспыхивали настоящие битвы, но миссис Би понимала, что сёстры без Фреда не обойдутся, и раз за разом на кухне воцарялось спокойствие.
Миссис Би была права: Фред вечно устраивал беспорядок. Во всём было виновато его невероятное косоглазие – один глаз смотрел на северо - восток, другой на юго - запад, так что Фред мог глядеть в обоих направлениях одновременно, но только не прямо перед собой. Зачастую, когда он выгребал золу или подбрасывал уголь, содержимое лопаты разлеталось во все стороны. Он кое - как подметал, но, как правило, сор тоже не попадал куда следует. Зола покрывала всё вокруг, и миссис Би… можете себе вообразить!
Мы приготовили себе хлеб с сыром и чатни (4), финики с яблоками и несколько баночек лимонной помадки, джема и мармелада. Все мы ценили еду, поскольку выросли в войну, в пору строгих рационов. Ни одна из нас в детстве и в глаза не видела банана или шоколадки. Нас воспитывали на яйцах и крохотных кусочках сыра, которых должно было хватить на всю неделю. Хлеб, как и всё остальное, строго дозировался, и роскошная стряпня миссис Би вызывала у нас стоны восторга.
– Чур мне корочку.
– Так нечестно, ты её в прошлый раз ела.
– Тогда давай поделим.
– Может, и с другого края срезать?
– Нет, тогда зачерствеет.
– Давайте бросим жребий.
Не помню, кто выиграл, но мы договорились.
– Вы решили задачку Фреда? – спросила я.
– Сложно сказать, – ответила Чамми с набитым ртом и удовлетворённо вздохнула.
– На мой взгляд, чушь собачья, – заметила Трикси.
– Это не чушь, а вопрос арифметики, – ответила я и отрезала себе ещё сыра.
– Ну, можешь размышлять об арифметике, старушка, а у меня есть вопросы и поинтереснее. Передай мне чатни.
У Чамми, что неудивительно, всегда был отличный аппетит.
– Оставь что - нибудь Синтии, – сказала я. – Она вот - вот придёт, и чатни она очень любит.
– Ой, простите! – Чамми отложила половину порции обратно в банку. – Вот я жадина. А где она, кстати? Должна была с час назад вернуться.
– Видимо, задержалась, – ответила Трикси. – Нет, дело в другом, уверяю тебя. У меня в школе была почётная грамота, и я тебе говорю, это не арифметика.
– А что? Трижды девять будет двадцать семь, так меня учили, плюс два – двадцать девять.
– Верно. И что?
– И где ещё один шиллинг?
Трикси впала в ступор. Ей не удалось придумать ответ с ходу, а она предпочитала реагировать на всё мгновенно.
– Это какое - то надувательство, вот что, – заявила она. – Фред, как обычно, жульничает.
– Ну - ка, ну - ка, кто там обвиняет меня в жульничестве, позвольте спросить?
Фред вошёл в кухню с лотком угля в одной руке и ведёрком золы в другой. Голос его звучал дружелюбно, и он весело улыбался беззубым ртом (не совсем, впрочем, беззубым, поскольку один зуб там всё же имелся: большой жёлтый клык). К его нижней губе прилипла изжёванная папироса.
Трикси, очевидно, не испугалась, что обидела хорошего человека, – напротив, она негодовала.
– Ты нас точно дуришь с этой загадкой про ресторан.
Фред взглянул на неё тем глазом, что вечно смотрел на северо - восток, переместил папиросу в противоположный угол рта, пососал зуб и хитро подмигнул.
– А, то есть по - вашему это надувательство? Ну так скажите мне, в чём подвох, мисс Трикси, вы же умная.
Фред осторожно опустился на колени перед печкой и открыл заслонку. Трикси готова была взорваться, но Чамми спасла ситуацию.
– Знаешь что, старушка, надо проверить, остался ли там кекс. Наша миссис Би – настоящее сокровище. Я два года жизни потратила на кулинарную школу Кордон Блю, фаршировала там сливы беконом, инжир – рыбой и делала прочую ерунду. Но там такие кексы никто не пёк.
Пока мы наслаждались десертом, Трикси успокоилась.
– Оставьте кусочек Синтии, – сказала Чамми. – Она вот - вот придёт.
– А что, ваша тихоня ещё не вернулась? Пора б уже.
Фред то и дело дразнил нас, но при этом искренне о нас заботился. Он поворошил угли кочергой.
Я по - прежнему считала, что Трикси неправа. Я весь день думала об этой загадке и теперь мне не терпелось выяснить ответ.
– Фред, я хочу разобраться. Входят трое в ресторан, так?
– Так.
– И платят за обед тридцать шиллингов, так?
– Верно.
– То есть по десять каждый, правильно?
– Да ты умница, я погляжу!
– И официант отдал тридцать шиллингов кассиру, так? – продолжала я, не обращая внимания на его саркастический тон.
– Так.
– … который сказал, что на самом деле еда стоила двадцать пять шиллингов. Всё сходится?
– Пока что да. А дальше что было?
– Кассир отдал пять шиллингов официанту.
– Ну надо же, просто вундеркинд! В школе, небось, в любимчиках ходила, а?
– Не мешай. Официант подумал, что посетители не узнают, и отдал им три шиллинга, а два прикарманил.
– Вот ведь проныра, а? Ну да ничего, такое за всеми водится.
– Не суди по себе!
– Посмотрите - ка, какая цаца!
– Вот здесь я начинаю путаться, – вмешалась Трикси. – Если каждый взял себе шиллинг сдачи, то каждый заплатил девять, а не десять.
– А трижды девять будет двадцать семь, – заговорили мы наперебой, – а вместе с двумя шиллингами у официанта – это двадцать девять. Так куда делся тридцатый шиллинг?
Мы непонимающе переглянулись. Фред продолжал ворошить угли в печи, что - то насвистывая.
– Фред, куда делся шиллинг? – требовательно спросила Трикси.
– Ну хочешь, золотце, обыщи меня, – ответил тот.
– Не говори ерунды! – Трикси опять завелась. – Немедленно скажи…
– А вы подумайте, – отрезал Фред. – Я вынесу золу, а вы пока что пораскиньте мозгами.
В этот момент на кухню вошли Рут и сестра Бернадетт.
– Какой ответ?
– Девочки как раз пытаются догадаться.
Пока сёстры готовили себе ужин, мы пересказали им задачку. Послушница Рут отличалась вдумчивостью и тут же погрузилась в размышления.
– Ничего не понимаю, – сказала она. – Не складывается. А где Синтия?
– Ещё не вернулась.
– Пора бы, если у неё только вечерний обход.
– Видимо, задержалась.
– Похоже на то. Хлеб потрясающий. Миссис Би просто фантастически печёт. Наверное, секрет в том, как месить и когда остановиться.
Трикси вытащила карандаш и бумагу.
– Надо разобраться. Не мог же шиллинг никуда провалиться.
Она принялась записывать, но цифры не сходились, и она вновь разозлилась. И тут её осенило:
– Давайте возьмём спички вместо шиллингов! – Она вытащила коробок из духовки и высыпала его содержимое на стол. – Мы будем тремя посетителями, Рут – официанткой, а сестра Бернадетт выступит кассиром.
Она пододвинула к нам с Чамми горку спичек.
– Так, Рут, ты официантка – повесь на руку полотенце и подойди к нам со счётом. Бумажка сойдёт. Возьми с нас тридцать шиллингов.
Рут с энтузиазмом включилась в игру. Мы отсчитали по десять спичек и отдали ей.
Сестра Бернадетт сделала себе бутерброд и молча за нами наблюдала.
– Вы будете кассиром, сядьте вон туда.
Монахиня укоризненно взглянула на Трикси и передвинула стул к концу стола.
– Нет, подальше. Расположитесь у раковины!
Сестра взяла свой бутерброд и послушно уселась там, где ей сказали.
– Теперь официантка берёт счёт и отдаёт его с деньгами кассиру, – скомандовала Трикси. – Кассир смотрит в счёт, видит, что там ошибка, и говорит… Ну говорите.
– Здесь ошибка, – сказала сестра Бернадетт. – Обед стоит двадцать пять шиллингов, а не тридцать. Возьмите пять шиллингов сдачи и отдайте их гостям.
Она вручила Рут пять спичек.
– Неплохо, – снисходительно сказала Трикси. – Очень неплохо. Так, что дальше делает официантка?
– Я вижу шанс подзаработать, – ответила благочестивая послушница и с хитрой улыбочкой сунула две спички в карман.
– Всё верно. Продолжайте.
Рут вернулась к столу и отдала нам три спички. Мы взяли по одной.
– Отлично, – воскликнула Чамми. – Целый обед всего за девять шиллингов!
– И я заплатила девять, – сказала я. – А ты, Трикси?
– Девять. Похоже, что девять, потому что… вот тут - то и начинаются сложности! – воскликнула Трикси. Она была недовольна, поскольку обычно у неё был готов ответ на любой вопрос. – Трижды девять будет двадцать семь… слушайте, мы где - то ошиблись. Давайте всё сначала.
Мы снова пододвинули к себе горку спичек.
– Рут, ты опять будешь хитрой официанткой.
В этот момент в дверях появилась сестра Джулианна.
– Зачем вам столько спичек? И когда это Рут успела стать хитрой официанткой? – спросила она со смехом. – Как её наставница я не могу одобрить подобное.
Мы разложили спички и пересказали задачу сестре Джулианне.
– Ах, Фред, старый лис! Он всем задаёт эту задачку. Он вас просто дразнит – ещё никто её не разгадывал, и вы вряд ли справитесь. Мне нужна Синтия. Где она?
– Ещё не пришла.
– Ещё не пришла? Так где же она? Уже почти девять. Она должна была закончить обход к половине седьмого или семи. Куда она запропастилась?
Мы вдруг почувствовали себя виноватыми – пока мы набивали животы и бились над какой - то дурацкой задачей, никому и в голову не пришло выяснить, почему Синтии так долго нет.
Войдя в кухню, Фред застал конец разговора. Пока мы обменивались тревожными взглядами, он спокойно сказал:
– Не волнуйтесь, сестра, с ней всё в порядке. Задержалась, ничего страшного. Вы ж знаете, как мы, кокни, говорим: у нас монахини в безопасности. Ничего с ней не будет. Скоро придёт.
– Мне кажется, она у Джессопов, сестра, – сказала Рут. – Их ребёнку уже две недели, и миссис Джессоп сегодня ходила в церковь на очистительную молитву. После этого женщины обычно празднуют, и Синтию, наверное, пригласили остаться.
Сестра Джулианна, по - видимому, слегка успокоилась, но всё же сказала:
– Думаю, вы правы, но нам уже пора собираться на вечернюю службу. Сестра Ли, не могли бы вы съездить к Джессопам, пока мы молимся?
из заключительной части трилогии «Вызовите акушерку» - «Прощание с Ист-Эндом». Глава «Входят трое в ресторан» (Отрывок)
____________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
(1) А автоклав уже разогрелся до ста восьмидесяти градусов - Медицинский автоклав — это аппарат, стерилизующий и обеззараживающий медицинские инструменты, принадлежности и материалы при помощи горячего водяного пара.
(2) В эдвардианскую эпоху её переделали - Эдвардианская эпоха в истории Великобритании — период правления Эдуарда VII с 1901 по 1910 год, в который также иногда включают и несколько лет после его смерти, предшествовавшие началу Первой мировой войны. В экономике эдвардианская эпоха — это время мира и достатка. На её протяжении не было значительных спадов и повсеместно царило процветание. Хотя темпы роста британской экономики, фабричного производства и ВВП уступили первенство США и Германии, страна оставалась мировым лидером в торговле, финансах и кораблестроении, а также имела сильные позиции в промышленном производстве и добыче руды. В политической жизни произошли значительные сдвиги — слои населения, чьи интересы ранее были слабо представлены на политической арене (разнорабочие и женщины), стали крайне политизированными. В области искусства эдвардианская эпоха отмечена появлением новых стилей, которые стремились отразить изменяющиеся настроения общества. Характерными чертами эдвардианского искусства были простота и элегантность, с акцентом на создании красивых образов, способных вызывать эмоции или рассказывать истории. Живопись этого периода часто отличалась приглушёнными цветами, мечтательными пейзажами и романтическими сценами. В архитектуре в этот период получил распространение эдвардианский стиль, для которого характерна эклектичность: сочетание романтики викторианского стиля, напористости стремительного модерна и классических элементов григорианской архитектуры.
(3) Они оба были кокни - Кокни (англ. Cockney) — один из самых известных типов лондонского просторечия, на котором говорят представители низших социальных слоёв населения Лондона. Назван по пренебрежительно - насмешливому прозвищу уроженцев Лондона из средних и низших слоёв населения.
(4) Мы приготовили себе хлеб с сыром и чатни - Чатни — индийская приправа, густой соус из мелко нарезанных, измельчённых или пюрированных овощей и фруктов. Готовят с добавлением уксуса и специй. Подавать чатни можно к мясу, паштетам, рыбе, сыру, чипсам, хлебу. Сладкие чатни станут хорошим дополнением к печенью, крекерам, хлебным палочкам.
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
GigaChat отвечает:
Исходная ситуация:
1. Обед стоит 30 шиллингов.
2. Каждый из троих посетителей платит по 10 шиллингов, итого — 30 шиллингов.
3. Кассир возвращает 5 шиллингов, так как реальная стоимость обеда была 25 шиллингов.
4. Официант отдает посетителям обратно 3 шиллинга, оставляя себе 2 шиллинга.
Теперь давайте посмотрим, сколько денег осталось у каждого участника:
1. Посетители:
- Каждый из них заплатил по 9 шиллингов (10 минус 1).
- Итого за всех: $3 \times 9 = 27$ шиллингов.
2. Официант:
- У него осталось 2 шиллинга.
Таким образом, получаем:
$$
\text{Деньги посетителей} + \text{Деньги официанта} = 27 + 2 = 29 \text{ шиллингов}
$$
Вопрос: Куда исчез один шиллинг?
На самом деле никакого исчезновения денег не произошло. Здесь важно понимать, что сумма, которую каждый из посетителей заплатил за обед, уменьшилась на 1 шиллинг благодаря возврату. Но эти деньги не исчезли, а были перераспределены между участниками.
- Изначально касса ресторана получила 30 шиллингов.
- После возврата 5 шиллингов кассиру, у ресторана осталось 25 шиллингов.
- Эти 25 шиллингов — это полная стоимость еды, и она никак не изменилась.
Важно помнить, что официант вернул только 3 шиллинга из 5. Таким образом, 2 шиллинга остались у него, и это и есть тот самый недостающий шиллинг.
Итак, правильный расчёт выглядит следующим образом:
$$
\text{Всего потрачено} = 25 \text{ (стоимость еды)} + 2 \text{ (у официанта)} = 27 \text{ шиллингов}
$$
Тридцать шиллингов никуда не исчезли — это лишь кажущееся противоречие возникает из - за неправильной интерпретации суммы, которую посчитали посетители после получения сдачи.
____________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
