Сатирой по тарификации грузов и прочим орудиям производства
Если будет качество у Муштая отличное,
он клеймо получит от ОТК личное,
станет зарабатывать денежки приличные
и частенько "кушать" водочку Столичную.
Он пойдёт однажды в автомагазин,
купит себе новенький чудо - лимузин
и на море свозит дочек и Людмилу,
и как босс покажется заводскому миру.
Навезёт в квартиру "половину" ГУМа,
с ветерком прокатит он в деревню кума.
Вероятно, скажут люди из Гомольщи:
"Муштаи жывуть соби, як паны у Польши".
Жена буркнет Бублику: "Вот берись за ум,
вишь, как обскакал тебя непутёвый кум.
Или, может, руки у тебя не те?
Мы так жить не сможем даже и в мечте!
Делай же детали, Коль, и ты отличные,
получай скорее, милый, клеймо личное."
Только не получит Бублик клеймо личное,
у него поступки очень неприличные:
во хмелю заходит Коля в сильный раж,
прыгает с завода на чужой гараж.
Выть ты будешь, Коля, уподобясь волку,
коль не перестанешь бегать в самоволку.
За забором пиво пьёшь и жрёшь таранку,
а на станках толкатели скручены в баранку.
И резцы поломаны, и прошёл металл *,
пока за забором ты икру метал...
По утру бригада брак твой выбирала,
из станка охапкой стружка выпирала.
От сивухи даже повело все пробки.**
Уходи, немедленно, от опасной тропки!
Личное клеймо
Автор: Николай Медведев 4
__________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
* И резцы поломаны, и прошёл металл - Металл - Прутки для изготовления заготовок и деталей. Примечание автора.
** От сивухи даже повело все пробки - ПРОБКИ -вид инструмента для контроля размеров деталей. Примечание автора.
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
Киножурнал Фитиль. Выпуск "Ароматные шины" 1981 год.
Глава XXV Авессалом Владимирович Изнурёнков (фрагмент)
Об Авессаломе Владимировиче Изнурёнкове можно было сказать, что другого такого человека нет во всей республике.
Республика ценила его по заслугам. Он приносил ей большую пользу.
И за всем тем он оставался неизвестным, хотя в своём искусстве он был таким же мастером, как Шаляпин – в пении, Горький – в литературе, Капабланка – в шахматах,(1) Мельников – в беге на коньках (2) и самый носатый, самый коричневый ассириец, занимающий лучшее место на углу Тверской и Камергерского, – в чистке сапог жёлтым кремом.
Шаляпин пел. Горький писал большой роман (3). Капабланка готовился к матчу с Алёхиным (4). Мельников рвал рекорды. Ассириец доводил штиблеты граждан до солнечного блеска. Авессалом Изнурёнков – острил.
Он никогда не острил бесцельно, ради красного словца. Он острил по заданиям юмористических журналов.
На своих плечах он выносил ответственнейшие кампании. Он снабжал темами для рисунков и фельетонов большинство московских сатирических журналов.
Великие люди острят два раза в жизни. Эти остроты увеличивают их славу и попадают в историю.
Изнурёнков выпускал не меньше шестидесяти первоклассных острот в месяц, которые с улыбкой повторялись всеми, и все же оставался в неизвестности.
Если остротой Изнурёнкова подписывался рисунок, то слава доставалась художнику. Имя художника помещали над рисунком. Имени Изнурёнкова не было.
– Это ужасно! – кричал он. – Невозможно подписаться. Под чем я подпишусь? Под двумя строчками?
И он продолжал с жаром бороться с врагами общества: плохими кооператорами, растратчиками, Чемберленом и бюрократами.
Он уязвлял своими остротами подхалимов, управдомов, частников, завов, хулиганов, граждан, не желавших снижать цены (5), и хозяйственников, отлынивавших от режима экономии.
После выхода журналов в свет остроты произносились с цирковой арены, перепечатывались вечерними газетами без указания источника и преподносились публике с эстрады «авторами - куплетистами».
Изнурёнков умудрялся острить в тех областях, где, казалось, уже ничего смешного нельзя было сказать.
Из такой чахлой пустыни, как вздутые накидки на себестоимость, Изнурёнков умудрялся выжать около сотни шедевров юмора.
Гейне опустил бы руки, если бы ему предложили сказать что - нибудь смешное и вместе с тем общественно полезное по поводу неправильной тарификации грузов малой скорости; Марк Твен убежал бы от такой темы. Но Изнурёнков оставался на своём посту.
Он бегал по редакционным комнатам, натыкаясь на урны для окурков и блея. Через десять минут тема была обработана, обдуман рисунок и приделан заголовок.
Увидев в своей комнате человека, уносящего опечатанный стул, Авессалом Владимирович взмахнул только что выглаженными у портного брюками, подпрыгнул и заклекотал:
– Вы с ума сошли! Я протестую! Вы не имеете права! Есть же, наконец, закон! Хотя дуракам он и не писан, но вам, может быть, понаслышке известно, что мебель может стоять ещё две недели!.. Я пожалуюсь прокурору!.. Я уплачу, наконец!
Ипполит Матвеевич стоял на месте, а Изнурёнков сбросил пальто и, не отходя от двери, натянул брюки на свои полные, как у Чичикова, ноги. Изнурёнков был толстоват, но лицо имел худое.
Воробьянинов не сомневался, что его сейчас схватят и потащат в милицию. Поэтому он был крайне удивлён, когда хозяин комнаты, справившись со своим туалетом, неожиданно успокоился.
– Поймите же, – заговорил хозяин примирительным тоном, – ведь я не могу на это согласиться.
Ипполит Матвеевич на месте хозяина комнаты тоже в конце концов не мог бы согласиться, чтобы у него среди бела дня крали стулья. Но он не знал, что сказать, и поэтому молчал.
– Это не я виноват. Виноват сам Музпред (6). Да, я сознаюсь. Я не платил за прокатное пианино восемь месяцев, но ведь я его не продал, хотя сделать это имел полную возможность. Я поступил честно, а они по-жульнически. Забрали инструмент, да еще подали в суд и описали мебель (7). У меня ничего нельзя описать. Эта мебель – орудие производства (8). И стул тоже орудие производства.
Ипполит Матвеевич начал кое - что соображать.
– Отпустите стул! – завизжал вдруг Авессалом Владимирович. – Слышите? Вы! Бюрократ!
Ипполит Матвеевич покорно отпустил стул и пролепетал:
– Простите, недоразумение, служба такая.
Тут Изнурёнков страшно развеселился. Он забегал по комнате и запел:
«А поутру она вновь улыбалась перед окошком своим, как всегда».(9)
Он не знал, что делать со своими руками. Они у него летали. Он начал завязывать галстук и, не довязав, бросил, потом схватил газету и, ничего в ней не прочитав, кинул на пол.
Так вы не возьмёте сегодня мебель?.. Хорошо!.. Ах! Ах!
Ипполит Матвеевич, пользуясь благоприятно сложившимися обстоятельствами, двинулся к двери.
– Подождите! – крикнул вдруг Изнурёнков. – Вы когда - нибудь видели такого кота? Скажите, он в самом деле пушист до чрезвычайности?
Котик очутился в дрожащих руках Ипполита Матвеевича.
– Высокий класс!.. – бормотал Авессалом Владимирович, не зная, что делать с излишком своей энергии. – Ах!.. Ах!..
Он кинулся к окну, всплеснул руками и стал часто и мелко кланяться двум девушкам, глядевшим на него из окна противоположного дома. Он топтался на месте и расточал томные ахи.
– Девушки из предместий! Лучший плод!.. Высокий класс!.. Ах!.. А по утру она вновь улыбалась перед окошком своим, как всегда.
– Так я пойду, гражданин, – глупо сказал главный директор концессии.
– Подождите, подождите! – заволновался вдруг Изнурёнков. – Одну минуточку!.. Ах!.. А котик? Правда он пушист до чрезвычайности?.. Подождите!.. Я сейчас!..
Он смущённо порылся во всех карманах, убежал, вернулся, ахнул, выглянул из окна, снова убежал и снова вернулся.
– Простите, душечка, – сказал он Воробьянинову, который в продолжение всех этих манипуляций стоял, сложив руки по-солдатски.
С этими словами он дал предводителю полтинник.
– Нет, нет, не отказывайтесь, пожалуйста. Всякий труд должен быть оплачен.
– Премного благодарен, – сказал Ипполит Матвеевич, удивляясь своей изворотливости.
из сатирического романана Ильи Ильфа и Евгения Петрова - «Двенадцать стульев»
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
(1) Капабланка – в шахматах - – X. Р. Капабланка (1888–1942) был чемпионом мира в 1921–1927 годах. Здесь и далее примечание редактора.
(2) Мельников – в беге на коньках - Я. Ф. Мельников (1896 – 1960) был чемпионом России в 1915 году, чемпионом СССР в 1924 – 1935 годах, Европы – в 1927 году.
(3) Горький писал большой роман - Имеется в виду «Жизнь Клима Самгина»: отрывки из этого романа с июня 1927 года публиковала «Правда», а затем и другие советские периодические издания, что было предметом постоянных шуток в литературной среде.
(4) Капабланка готовился к матчу с Алёхиным - Этот матч, состоявшийся осенью 1927 года, выиграл А. А. Алёхин (1892 – 1946).
(5) граждан, не желавших снижать цены - Речь идёт об очередной кампании по снижению цен на ряд товаров, что проводилась согласно решению, принятому пленумом ЦК ВКП (б) в феврале 1927 года. Кампания эта пропагандировалась как новое «достижение социализма», и частным предпринимателям, которых обязали снизить цены в заранее указанном процентном отношении к конкретно определённому сроку, она принесла весьма значительные убытки, поскольку экономическими факторами не обусловливалась. Шутки по поводу торговцев, недовольных подобного рода внеэкономическими методами, были едва ли не самыми распространёнными в тогдашней переодике.
(6) Это не я виноват. Виноват сам Музпред - Официальное название упомянутой организации – Объединение государственных музыкальных предприятий при Народном комиссариате просвещения, или же Государственный музыкальный трест «Музпред». Занималась она производством, ремонтом, продажей и прокатом музыкальных инструментов и граммофонов.
(7) Забрали инструмент, да еще подали в суд и описали мебель - Согласно тогдашним правилам, в случае длительной неуплаты клиентом взносов за прокат, прокатная организация, вернув своё имущество, имела право требовать ещё и возмещения убытков – сумму, которую должна была бы получить за истекший срок.
(8) Эта мебель – орудие производства - Изнурёнков заблуждается или же сознательно лжёт: хоть и существовала практика обложения литераторов налогами как «некооперированных кустарей», а при описании имущества ремесленников не полагалось включать в опись «орудия производства», однако в любом случае гамбсовский стул к «средствам производства» не мог быть отнесён.
(9) Он забегал по комнате и запел: «А поутру она вновь улыбалась перед окошком своим, как всегда» - Цитируются строки популярного тогда шуточного романса из репертуара Московского театра миниатюр – о некоей девушке, постоянно оказывающейся жертвой различного рода инцидентов (падение с высотного здания, автомобильная авария и т. п.), однако неизменно выходящей из всех злоключений невредимой. Автор не установлен.
