По версии полиции
Я читаю «Дом из листьев»
Марка З.Данилевски
Предложил друг
Это как-то странно. Мне нравится
Демонические образы
И сны, в которых я падаю
Я не могу объяснить,
Поэтому не буду притворяться
Если наши разговоры не вдохновляют,
я быстро их прекращу. Я не какой - нибудь лжец.
Я просто пробормочу, что устал.
И я устал быть один
Но это всё из-за меня
Я всегда был замкнутым
Как только появляется что-то хорошее, я сразу же это отталкиваю
Таабиш, я облажался. Таабиш, прости.
Я надеюсь, что Бостон не такой ужасный,
и что Канада такая же.
А иногда мне кажется, что я горю
Тобиас Фанке, почему я не под водой?
И я всегда становлюсь раздражительной, когда устаю
И я устала быть одна
И я тянусь к телефону
Слава богу, ты не один
Муз. комп. - Марк З. Данилевский
Исполнитель: Джо Рейнхарт
Sonata di Chittarra, e Violino,
con il suo Basso Continuo.
Giovanni Battista Granata (*)
Tom Waits:
житейско - философские истории под музыку.
Дочка моя, Дуняша мне не родная, я её, годовалой, из приюта взял. Бумаги выправил, кого надо подмазал, сколько объявили – на клочке бумажки, чтоб за дверкой, стенкой не слышно было, – столько и положил.
У нас ведь все с своего стола да с клочков кормятся, так чего ж? Я не в обиде. Матери её ни я, ни сама Дуняша живою не видели, только дагерротипную карточку (**), с редкими словами на обороте.
Но я те слова от Дуняши спрятал, до срока, а срок, он всегда за морями, за горами.
Так что, дочка мне больше, чем родная, – любимая, единственная на оба света – вечерний и утренний. Вечерний – мой, утренний – её, Дуняшин.
И - иэх, дамоспода (***) вы не мои!..
***
Осьмнадцатое лето пошло с тех достопамятностей, как случилось мне в Санкт-Петербург наведаться, по делам станционным, и выдался у меня, промеж стояний навытяжку и подачи отчётных бумаг, вольный вечерок.
Решил я повидать старого, со времён гвардейской службы, приятеля. Тот с дембеля в полиции служил, и по сю пору служит, в чинах не ахти каких, а всё при довольствии.
Завалились мы с ним в одно заведение, с той, молодой да молодеческой поры обоим памятное, сидим, на том, на сём, как водится, за рюмкой чаю-то и веселимся. И вдруг он как-то враз помрачнел.
Оказалось, что в тот самый день случилось у него в околотке происшествие: женщина молодая, замужняя жена, из окошка в третьем этаже наземь кинулась. Насмерть.
А крови-то всего с горстку: внутреннее сотрясение. «Не угадаешь, чья жена-то», – говорит.
«Чья же?» – спрашиваю. «Помнишь N, поручика в соседних с нашим полком гусарах?» – «Как же не помнить, – отвечаю. – Справный офицер. Только он не поручик, и не в гусарском, а в нашем с тобой бывшем полку третьей роты штабс - капитан».
Тут мы, как по всю жизнь меж нами бывает, заспорили, потому как приятель твердил, что N язва человек, вздорная личность и всем на ровном месте поперёк, и бретёр, и стрелялся не раз, и на дуэли-то как раз был убит; я же стоял на том, что N хоть и правда вздорен был, а дуэлей не признавал, обязанностью дворянской гордыни брезгал, и по этой как раз причине из полка его господа офицеры выжили.
И вовсе невероятное: лицо-то одно.
Мы с приятелем сверили: рост, цвет волос, нос, глаза, взгляд, усики, наконец! Портрет, один к одному.
Всё то же, быдто близняшки наши поручик - гусар и штабс - капитан. Возможно ль такое?
Аберрация памяти исключена: я не жалуюсь, а приятелю память по службе положена.
Спорили бы мы, верно, до скончания века, али до закрытия заведения, ну да тут перемена блюд подоспела, мы и остыли.
- «Так вот, он уже и не штабс -, и не капитан, и живёхонек, и ростовщик, ссудную кассу держит. Поверишь ли?»
– Усмехаюсь: «Чего ж не верить, ежли власть тверда, деньги не бумага, а полиция не дремлет.»
– «Власть твёрже не бывает, – вовсе уж мрачнеет приятель. – Его-то, поручика нашего, жена из окошка и шагнула. А доктор (мы доктора всегда в таких делах зовём) шепнул: на сносях была, при самом раннем сроке, а на сносях. Так-то вот. Теперь и суди – какова власть где правды нет и выше».
Батюшки ты мои! Гляжу на приятеля, глазам верю, а словам нет. Но ведь это правда, то есть самая правденская правда!
«А N-то что? Как он? Беда-то какая!» Тут уже вышел черёд приятелю усмехнуться, да недобро, как мне приметилось:
«N, говоришь. Умом он, похоже, тронулся. Заговариваться начал. В участок пришли когда – оформлять, всё думали, что несчастным случаем отпишем, чтоб хоть похоронили бедную по-человечески, по-христиански, а не вышвырком.
Так он напротив – убилась она, кричит, руки на себя наложила, из мести ему. А сам то поэтом Лермонтовым наизусть шпарит, то немцем Гёте.
Я, кричит, демон во плоти, небесная поэма в прозе жизни. Мефистойфель! Хохочет вдруг.
Фамилиями сыплет, грозит: дескать, до того дойду, до этого, и хуже: быдто его какой-то не то Грубель, не то Рубель обессмертит, ежели что.
По фамилии волшебник этот явно не то поляк, не то вовсе жид, что само собой подозрительно: вдруг – секта. Сект сейчас развелось – жуть…»
На этом месте я едва не вспылил, но сдержался: как же это его, N то есть, из полка выжили, ежли стрелялся и был убит в ростовщиках!
Однако возвращать споры не стал: у полиции, оно вечно так – версии, одна на другую не налазит, не слышит и не видит, а всё складно.
Мелькнуло иное, именно: ровно в эту позицию ставит себя наш читатель, что прохожий, что профессиональный, а за ним и прочие тянутся, вся как есть помарывающая небеса образованная как бы публика: неважно, что там автор наговорил - написал, важно как «я» воспринял.
Так прямо и режут, точно по живому!
Уж мне ли, на моей станционной должности, не знать.
И вот что мне тогда подумалось и теперь память занозит: это ж у нас, на тотальной версификации, полицейское царство вышло, и в уголовной, и в административной, и в культурной, едрить её, части, а автор, нами же и убиенный, – упокой, Господи, грешную душу его, – и впрямь покойник, разве в гробу ворочающийся…
И ведь не Гоголь – Кащей полусмертный!.
Демоны (отрывок)
Автор: Олег Ликушин
____________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
(*) Sonata di Chittarra, e Violino, con il suo Basso Continuo. Giovanni Battista Granata - «Sonata di Chittarra, e Violino, con il suo Basso Continuo» — музыкальная композиция итальянского композитора Джованни Баттиста Гранаты (1620/1621 – 1687). Произведение написано в стиле барокко для струнных инструментов и относится к XVII веку. В композиции есть мелодия, которая похожа на вступительный рифф песни «Stairway to Heaven» группы Led Zeppelin.
(*) только дагерротипную карточку, с редкими словами на обороте - Дагеротип — это изображение, полученное с помощью раннего фотографического процесса дагеротипии. Дагеротипия — первая в мире работоспособная технология фотографии, основанная на светочувствительности йодистого серебра. Она использовалась в течение двух десятилетий и была вытеснена более дешёвыми и удобными процессами. Дагеротипы напоминают не современные фотоснимки, а отражение в зеркале. Их изображение состоит из амальгамы, образующейся при взаимодействии серебра и ртути.
(***) И - иэх, дамоспода вы не мои!.. - «Дамоспода» — это слово, которое встречается в произведениях Олега Ликушина. Автор использует данное слово в контексте философских рассуждений о стенах и их идеях, а также в описании будущего, в котором, по мнению Ликушина, человек может ходить без штанов.
