сдавала Война карты
Мы расписались - ты ушёл на фронт,
Всего три дня я побыла женою,
И затянули тучи горизонт
Моей судьбы, разрушенной войною.
Загадывать на завтра не могу,
Кто говорит, что на войне не страшно?
Родным безумно страшно и в тылу,
Но эту боль и страх поймёт не каждый.
С трудом я засыпаю каждый раз,
С тяжёлым сердцем, скованным тревогой...
Я не увижу утром твоих глаз,
Жить без тебя учусь я понемногу!
Я иногда цветные вижу сны,
Где ты и я и маленькая дочка
И на безлюдном пляже мы одни,
Я признаюсь тебе, что жду сыночка!
Наверно, не привыкну никогда,
Но с этой мыслью мне сродниться надо,
Что я не просто женщина - жена,
Отважного и сильного солдата!
Внезапно наступили холода,
Окопы на снегу легко заметить...
Я свадебное платье отдала
Вчера на маскировочные сети.
Жена солдата (отрывок)
Автор: Ирина Савельева
Призвали меня в начале 42-го, когда я уже женатым был.
И дошёл я благополучно до конца войны только потому, что воевал на тяжёлых танках.
В начале был КВ - Клим Ворошилов, а потом пересел на ИС, значит, Иосиф Сталин.
Понятно, труднее всего было пехоте, да и Т-34 горели как коробки спичек. Они всё время в бою, всё время под огнём.
А наше дело было не сопровождать пехоту, а взламывать оборону врага и штурмовать города. Как только мы появляемся у переднего края, так у немцев переполох - жди нашего наступления.
Да, экипаж машины боевой, да ещё Маруся. Кто такая? Да ты сдавай карты и меня и не перебивай.
Маруся это наш тяжёлый танк. До середины войны КВ, а потом ИС и оба Маруся. На нём мы до Балатона дошли, там то она и погибла.
Красавица машина, сколько раз ей в лоб снарядом попадало - и ничего! Только глохнешь и внутри танка окалиной (*) пахнет.
А экипаж был такой.
Я, значит, командир танка по прозвищу Старшой.
Сакибжан - башенный стрелок. Совсем молодой парнишка из сибирских татар, бабу ещё ни разу не попробовал.
Водитель танка Кувалда. Это не фамилия, прозвище такое дали за непомерную силу, а как звали его, уже забыл.
Ещё молчаливый мордвин радист Гриша.
А танк назвали Марусей потому, что на войне солдат сильно по женскому телу тоскует.
В любом бою можешь погибнуть и не попробовать больше женского тепла.
Дело не только в том, чтобы какой то бабе ляжки раздвинуть. Нет, всё шторки - скатерки, уют домашний - это тоже женское тепло, которого мужику создавать не дано. Ну и само тело, конечно. Кувалда к каждой встречной бабе напрашивался.
- Даст или не даст, а попросить я обязан!
Я сильно по жене скучал, любил очень.
И вот уже в сорок четвёртом на отдыхе после прорыва размечтался о ней. У жены моей, ныне покойной Марии Петровны, на попе была приметная такая родинка. И вот я не могу вспомнить, где она - справа или слева.
Чего ржёте? Оказалось, что я и лицо жены уже не помню. Да тут и своё имя забыть не мудрено.
Юнкерсы за нами охотятся. Фердинанду под выстрел попадёшься и - прощай Родина! А можно и на фугас наехать. Короче, живёт солдат сегодняшним днём, а что будет завтра, то Жуков и Сталин знают. Вам, шестидесятилетним соплякам этого не понять.
Короче, скучает солдат по женщине до невозможности!
Всякие ВПЖ - военно - полевые жёны - это не для нас. Их штабные крысы, да большие генералы держали. А солдат выкручивается по обстановке. Всякое бывало и на нашей земле, и когда в те Европы вступили.
За Смоленском мы в одну деревню въехали. Потеряли дорогу, да ещё стемнело.
В деревеньке несколько домов осталось, вот и решили встать до утра и всем в разных избах ночевать, чтобы тесноты не было, чтобы хозяйки нам бельё постирали, иначе и завшиветь недолго.
В других домах я не был, а в том, где остановился фигуристая хозяйка лет тридцати, и груди и зад крепкие. Двое детей при ней на печи. Нищета и голодные все до невозможности.
Ну, вытащили мы свои запасы и поделили по числу членов экипажа, по числу мест ночёвки, значит. А запасы были солидные.
Это пехотинец на плечах много не унесёт, а в танк можно что угодно натолкать, да ещё сверху за башней привязать.
Шляпа тот командир танка, у которого нет в машине запаса продовольствия на десять дней. А у нас и больше было, да ещё немецкие шинели, штаны и мундиры и ситца целый рулон.
Не спрашивайте, где мы ситец достали. Даже теперь не скажу. Разделили всё и растащили по домам. Детишки на еду накинулись, а женщина не ест.
- Это всё пусть детям останется.
Я ей:
- Какая польза будет им от той тушёнки, если ты сама с голоду помрёшь. Давай ешь, иначе свяжу и насильно в рот толкать буду.
Поели они, а у меня кусок в горло так и не полез. И ребята потом говорили, что в той деревне они есть не смогли.
Заснули дети, и прилегла хозяйка ко мне на лавку. Обнимает, целует, а сама плачет:
- Пусть и моего муженька на фронте какая - нибудь женщина приголубит.
Верно, крепко любила своего. Утром все бабы нас к танку провожали, а вдовушка, Сакибжанова хозяйка, повесилась ему на шею, целует, нас не стесняясь.
- Береги себя, приезжай, ждать буду!
Значит, разговелся в первый раз женским телом наш татарин. После той деревни мы чувствовали себя так, будто дома в краткосрочном отпуске побывали.
Спрашиваешь, не заделал ли ей ребёнка? Может и заделал, так ведь свой, русский будет, а не немчурёнок.
Это половиной греха считалось, а бабу с немчурёнком могли зимой из дома на мороз выгнать.
И неважно, какой национальности был тот фашист - настоящий немец, итальянец или распоследний румын.
Тут другая разница: насиловал бабу немец или она сама у него в постели ляжки раскинула.
Если изнасиловали, то ей женщины всегда помогут вытравить немчурёнка.
Как узнавали? Да в оккупации всё про всех знали. Думаешь, СМЕРШ сам на освобождённой территории предателей находил? Нет, шли к ним все и сообщали о предателях, что на немцев работали.
Ты, какой картой кроешь? Думаешь, я совсем ослеп? Вот сбили меня с темы…
Рассказ танкиста (отрывок)
Автор: Иван Бондарь
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
(*) Только глохнешь и внутри танка окалиной пахнет - Окалина — смесь оксидов, образующихся прямым действием кислорода при накаливании на воздухе металлов. Обычно термин применяется к окислам не всех металлов, а только железа и меди.
